[202] Сузо, чья мистическая система, как и у большинства доминиканцев, полностью согласуется с томистской философией, фактически истолковывает слова Фомы, когда пишет: "Верховный и сверхсущностный Дух облагородил человека, озарив его лучами Вечного Божества… Следовательно, из великого кольца, представляющего Вечное Божество, проистекают… меньшие кольца, которые отражают высокое благородство естественных творений". [203]
Очевидно, что если принять подобную теорию Абсолюта, то восхождение души к единению с Божественным должно быть в буквальном смысле трансцендированием, "выходом за пределы" — путешествием вверх и вовне через длинный ряд промежуточных состояний или миров, до тех пор пока, пройдя "Тридцатью двумя путями Древа Жизни", душа не достигнет, говоря языком каббалистов, Короны — плодотворного знания Бога, Бездны или Божественного Мрака по учению Ареопагита,Единого в понимании неоплатоников. Подобный ряд миров символизируется десятью небесными сферами у Данте, ангельскими иерархиями у Псевдо-Дионисия, Древом Сефирот по учению Каббалы; он находит свои параллели во внутреннем опыте, в долгом странствииЯ через Очищение и Просветление к Единению. "Мы восходим, — говорит св. Августин, — Твоими путям, пролегающими в нашем сердце, и поем песнь этого восхождения, сообразно его ступеням; ибо огонь Твоей благодати, горящий в нас, возводит нас к умиротворению во славе Иерусалимской". [204]
С точки зрения обыкновенного человека, а не мистика, деистская теория эманации означает полное разделение человеческого и божественного, временного и вечного миров. "Никогда не забывай, — говорит св. Иоанн Креста, — что Бог недостижим. Поэтому не спрашивай, насколько способен ты Его понять и проникнуть в Него своими чувствами. Бойся удовольствоваться слишком малым и лишить свою душу живости, которая нужна ей, чтобы подняться к Нему". [205] Язык паломничества и изгнания кажется вполне естественным мистику, который воспринимает реальность в таких терминах. Для него мистические странствия — это, прежде всего, "дорога, ведущая прочь" от обычногоЯ и обычной вселенной. Подобно псалмопевцу, он вознамерился "возвыситься в сердце своем над сей юдолью печали", от менее божественного к более божественному. Он, а вместе с ним и весь Космос — ибо в мистической философии душа отдельной личности есть микрокосм души мира — должен вернуться по долгой дороге к Совершенству, откуда он когда-то пришел, подобно рыбе в видении Девяти Скал Ралмена Мерсвина, которая должна пробиваться все выше и выше, из одного водоема в другой, до тех пор пока не достигнет Источника.
Подобный способ представления Реальности соответствует типу разума, который Уильям Джеймс называл "уставшей душой". [206] Это нечто вроде кающегося грешника — предельного смирения, когда, устрашенный резким контрастом между им самим и созерцаемым Совершенством, он способен только возопить "из глубин". Такой взгляд обычно присущ характеру, склонному к пессимизму, видящему "огромную пропасть" между собой и предметом желания и предельно чувствительному ко всем проявлениям зла и несовершенства в своей собственной душе и в обычном человеческом опыте. Позволяя подобным элементам доминировать в поле своего сознания, этот характер полностью игнорирует божественные стороны мира Становления и конструирует из своих восприятий и предубеждений концепцию материального мира и нормальногоЯ , очень далеких от Бога.
(2)Имманентность . На противоположном полюсе описания Реальности находится теория имманентности, играющая столь значительную роль в современной теологии.
Для носителей этой теории, относящихся, по Джеймсу, к людям "здравого ума" или классу оптимистов, поиск Абсолюта — не долгое путешествие, но постижение чего-то неявно присутствующего вЯ и во вселенной, когда душе открываются глаза на Реальность, в которую она погружена. Согласно их представлениям, земное буквально "напичкано небесным". "Ты был во мне, но сердце мое было темно; я не знал трансцендентальной тайны", — говорит Таваккул Бег, мусульманский мистик семнадцатого века. [207] Так всегда восклицает характер, склонный к теологии имманентности, когда его глаза открыты свету. "Бог, _ говорит Плотин, — не есть внешнее по отношению к кому бы то ни было, но присутствует во всех вещах, хотя они и не знают, что это так". [208] Иными словами, "Дух Господен в тебе". Абсолют, Который все ищут, не стоит в стороне от несовершенной материальной вселенной, но обитает внутри потока вещей — стоит на самом пороге сознания и стучится в дверь, дожидаясь, покаЯ постепенно откроются Его сокровища.
"Он не удален ни от кого из нас, ибо в нем мы живем и движемся, в нем происходит наше бытие", — вот доктрина имманентности в чистом виде — доктрина, приверженцы которой происходят из тех, кто с большей легкостью отвечает на прикосновение Божественного, чем на ощущение отчужденности и греха, кто скорее склонен любить, чем благоговейно трепетать.
Без ограничивающих рамок, взятая сама по себе теория имманентности легко способна выродиться в пантеизм или очень своеобразное извращение доктрины «обожествления», когда преображенноеЯ отождествляется с "Богом, присутствующим внутри". Эта доктрина представляет собой философскую основу практики интроверсии — обращения внутрь способности к созерцанию; это «метод» великих мистиков всех вероучений. Основная идея их поисков заключается в том, что поскольку Бог есть во всем — в некотором смыслеесть все, — то легче всего найти Его в самом себе. [209] Те, кто отрицают или игнорируют существование промежуточных «миров» или «уровней» между материальным миром и Абсолютом, постулируемое теорией эманации, вместе с Рейсбруком провозглашают, что, "сосредоточиваясь в творящей любви", они "встречаются с Богом без посредников". [210] Они слышат Отца Света, "произносящего без посредников вечно и непрерывно в наиболее тайной части духа одно-единственное бездонное Слово". [211]
Открытие «божественной» сущности, или субстанции, обитающей, как говорит Рейсбрук, на вершине человеческой души, составляет тот фундаментальный опыт — обнаруживаемый в той или иной степени во всех подлинно мистических религиях, — который создал основу новозаветной доктрины внутреннего духа. Эта сущность — "искра души" по учению Экхарта, «основание» по учению Таулера, "Внутренний Свет" по учению квакеров, "Божественное Начало" в толковании некоторых современных трансценденталистов — есть источник и хранилище всякой истинной жизни. Здесь логическое представление не удается в равной степени ни мистикам, ни теологам — его место занимает путаница метафор. "Чудо из чудес" — наиболее реальный и, тем не менее, наиболее загадочный из всех религиозных опытов, единение человеческого и божественного, — предстает перед нами в виде безымянногонечто , "которое достаточно велико для того, чтобы быть Богом, и достаточно мало для того, чтобы быть мной". Когда мы пытаемся описать этот опыт, "искра души", или точка соединения, в иные моменты представляется нам Божественным, которого достиглоЯ , а в иные моменты — трансцендентальным аспектом самогоЯ , достигающего контакта с Богом. В любом случае именно здесь мистик встречается с Абсолютной Сущностью. Именно здесь залог непосредственного присутствия Бога в человеческом сердце, а если в человеческом сердце, то и во вселенной, существенные характеристики которой воспроизводит в миниатюре человеческая душа.