Где мой божественный разум и девственное сердце? Ничего этого нет. Боже мой, я оскудела. Я кончена. В аду я хуже последнего из грешников. Какой грех я совершила? Где?» Так терзала себя подобно Менаде Прозерпина.
— Какой грех я совершила? Почему мое сердце закрылось? На светлейшем Олимпе оно сияло как солнечный диск, а здесь как уголь прогорклый и отсыревший.
Плутон утешал ее как мог премудростью страстноoго, соискупительными страстями, взятием на себя.
— Прекрасная дочь Олимпа, среди несчастных теней ты еще прекрасней. Я полюбил тебя, услышав твой голос среди морских океанид и дев-нереид, о муза муз и нимфа нимф. Но, дщерь моя, пребожественная госпожа и вечная супруга, здесь среди царства мрачных теней твоя красота раскрывается еще прекрасней. Тебя ожидает молитва, которой даже олимпийские боги не знают.
— Что говоришь ты, о мой супруг? — отвечала ему молодая Прозерпина. — Может ли быть что-либо прекраснее божественной молитвы олимпийских светочей?
— Да, дорогая. Потерпи только, — утешал Прозерпину Гадес (Плутон).
По прошествии двух недель Прозерпина радостно сообщала мужу:
— Плутон, мое сердце открылось! Мне вернулась молитва. Здесь, в аду я испытываю блаженство, какого не знают небожители. Ты был прав. Боже, как я вмещаю страдания узников, какая молитва дается обо всех стонущих и кричащих, мучимых и терзаемых!
— Твоя молитва бесценна. Ею прекращаются их муки. Посмотри: отвратительное чудовище не может больше заглатывать несчастные тела и выпивать их кровь. У Медузы отлетела окровавленная голова. Ядовитая кровь от нее стекает по желобам в бездонную пропасть. Посмотри, Прозерпина: царство усопших заснуло, как если бы его посетил сладкозвучный Орфей. Твоя молитва победила трехглавого Цербера, и змеи вьющиеся вокруг его головы притихли. Твое пренебесное страстноoе доказано.
Прекрасно все под небом Вышнего. Таинственное Божество не оставляет никого. Куда бы ни была определена душа, она прославляет Таинственное Божество. Таинственное Божество назначило тебе удел среди светильников Олимпа. И он прекрасней всех земных уделов. Оно же, Таинственное Божество, сияние Всевышнего, назначило тебе еще более высокий удел — нести божественный свет в подземных адовых и сталактитовых пещерах. Здесь, дочь моя, твое сердце раскроется как нигде.
Я принял от Всевышнего удел владыки преисподней только когда Премудрость открыла мне тайну моей миссии, — говорил Аид. — Сходи и ты вместе с матерью своей Деметрой в подземный мир и помогай усопшим побороть их страсти. Возжигай вначале едва тлеющий фитилек, а затем свечу негаснущую в их сердцах.
В круглосуточном умопомрачении жаловалась и сетовала Прозерпина. И Плутон не выпускал ее прекрасную ручку из своей руки, укрепляя и стирая слезы. «Ум мой просветился как никогда», — говорила Прозерпина впоследствии и шла к своим подопечным полная любви, как Царица Милосердия к своим вечным зэкам соловецким…
K
Я нырнул в Атлантиду и дерзнул войти ее морскими вратами только чтобы еще больше и тесней познать моего любимого Христа. Заново прочитал белые свитки Древней Греции и Рима, чтобы увидеть Христа в Диоoнисе и Богородицу в Афине и Деметре. Чтобы увидеть их умножающиеся лики в греческих обоженных. Неслыханные ипостаси непорочного зачатия в культуре, превосходящей иудейское спасение и прощение.
Христианство будущего превзойдет иудейскую догматику, искусственно навязанную Христу: Спаситель и Искупитель. Впитает в себя наивысшие образцы цивилизаций достигавших ступени обожения.
Читая заново, как впервые свитки Древнего Рима, привожу их как свод Семероевангелия, как превечнописьмо Святого Духа пред очи серафитов, грядущих жителей новой земли и нового неба в 85-ой цивилизации.
K
Основное отличие христианства от высших культур древности (Египет, Афины, Рим) в их акцентации на свет и конечной цели — обожения.
Сотериология (учение о спасении) в христианстве будет признана нелепостью, абсурдом, пережитком ветхозаветного маккавейства и среди грядущих учеников Христа отменена как мнимая доктринальность. Теотические перспективы откроют новое небо и нового Христа как Царя помазанников Святого Духа Бога.
K
Непорочное начало и девство (два начала основания божественной цивилизации) были оставлены церковью. Инквизиторы не поняли чего лишались, отвергая откровения Божией Матери. Речь шла не столько о «посланиях» или о постройке («Постройте здесь церковь в память о Моем явлении или исцелении»), а о насаждении зиждительных престолов. Девство являлось как образец свыше, бросало с неба небесные цветы и зароняло их семена в сердцах.
Отвергалось непорочное зачатие человека вслед за Богом. Отвергался его вечнодевственный потенциал, несомый таинственной Премудростью в Ее священных лонах. Отвержение церковным институтом того и другого под видом «отправления таинств» и привело к вырождению христианства (и вслед за ним цивилизации).
K
Выбор невелик. Тюрьма с кондиционером. Неадекватное состояние трехдневного страстноoго. Снятая адова квартирка в трех метрах от шоссе. Над ней ресторан люля-кебаб с пивнушкой. Справа врубленный на полную катушку телевизор. Над нами бесноватая старуха-турчанка, не отрывающая глаз от нашей двери.
Тюрьма с кондиционером — или сумасшедший дом с видом на море и детскими визгами (другая не менее «адекватно» снятая квартира). Маленькие турки визжат свирепо как дикие поросята, словно в них переселились духи совковых 60-тых и 70-тых. Слушать невозможно. Три ребенка вместе — сумасшедший дом, за полчаса (пока они резвятся) способный свести с ума всю округу.
Обычный выбор в мире сем: между тюрьмой и сумасшедшим домом.
K
Если бы наш дорогой Господь уехал из проклятой Иудеи в Грецию, как Он был бы понят, как воспринят! Как величайший Диоскур — Сын Божий. Как равный богам и превосходящий их. Как просиял бы греческий Олимп и проявилось Таинственное Божество Всевышнего! Как Он был бы услышан. Как воспринят.
Искали Его эллины — Сына Всевышнего — засвидетельствовать Таинственное Божество.
K
В своем загробном странствовании душа потрясена, видя сияющие поляны, залитые светом. Неслыханные сферы превосходящей любви, которой и представить невозможно на земле, и существа, полные неземной мудрости, готовые служить еще и еще, прощать, окружать душу (только при условии, что она дает согласие исполнять заповеди и обеты, которые они здесь же ей предлагают).
K
Когда церковь отделяют от духовности, когда Аллах и деньги, Бог и мамона сопутствуют, начинается пустыня с вопящими голосами святых. Запустение водворяется. Когда из церкви вынимают духовность и влагают светское кесарево содержание под видом отправления культов и воспоминаний чьих-то откровений вековой и тысячелетний давности — вырождение, маразм. «Погибельное место».
Дневник
Где я? Боже мой, говенная пещерка на пути в Святой Грааль. Встречалось и не такое еще. Преследуемые драконом в предместье Измира, выбрали мы катакомбную квартирку где-то в полуподвале между рестораном и еще какой-то тьмою, захолустною и басурманскою.
Жару не выношу не меньше фарисейства. Предпочтение этой квартирке мы отдали по одной причине: тюрьма с кондиционером. Но оказалось еще с легкостью благоухание сменяется вонью… Две недели не могу привыкнуть. Духи хозяйки атакуют, не дают покоя. Боже, нигде нет покоя. Только внутри, только в сердце мир.
K
13.08.