– Он пристально посмотрел на сидящую в пещере женщину помоложе – возможно, дочь. – Разве не так?
– На лицо, может, и нет.
– А-а, – неожиданно понял Карлсен. Женщина, которую он видел раньше, была одета в одинаковую с мужчинами набедренную повязку. На «Еве» же было своего рода примитивное платье из шкуры, покрывающее ей правое плечо и грудь – левая оставалась неприкрытой. То же самое и у женщины, что в пещере.
– Они уяснили, что сокрытие усиливает привлекательность, – указал каджек. – А вот вам и еще одно различие.
– Он указал на старуху, сбросившую со спины вязанку хвороста. – Они научились плести что-то вроде веревки, и даже вязать узлы. Через пару тысяч лет они изобретут лук и стрелу, и начнут высекать солнечные диски. Еще несколько поколений, и они научатся добывать из земли охру, раскрашивать ею тела. Все это – результат сексуального воображения.
Картина снова истаяла, вызвав на этот раз смутное огорчение. Несмотря на холод, мысль о том, что перед тобой первые предки человека, очаровывала.
– А Кубен Дротх, интересно, как выглядел?
К-17 тронул панель. В следующую секунду Карлсен отскочил так, что чуть не опрокинул стул. Над ними вылетевшим из бутылки джинном вздымался толан, головой едва не касаясь потолка. У них на глазах он согнулся и как бы вперился отсутствующим взором.
Подобно толанам, чьи портреты Карлсен видел на Ригеле, Кубен Дротх был обнажен. Как и у них, у него была зеленая кожа и приплющенная сверху голова. Руки с узловатыми веревками мышц опушал белый волос. Опоясывающие голову красные глаза и нос-пятак вызывали невольную оторопь. Вместе с тем более пристальное изучение его лица, – а Кубен Дротх, безусловно, был личностью наивыдающейся, – открывало в нем максимум серьезности и сосредоточенности. Спустя секунду Кубен Дротх исчез.
– Довольны? – с улыбкой спросил К-17.
– Да-а, – только и протянул Карлсен, – ощущение не для слабонервных. Но вы же говорили, ньотх-коргхаи бесплотны?
– Такими они казались на Земле, из-за того, что были на более высокой вибрационной волне. Хотя себя они считали толанами.
– Но потомки-то их, эти женщины, с виду вроде бы люди как люди.
Овальные глаза К-17 округлились еще сильнее – ни дать ни взять испуганный медвежонок коала.
– Вам что, никто и не объяснил? – Карлсен мотнул головой. – Но вы же были в музее на Криспеле! Куратор что, не рассказывал вам о раздоре с толанами?
– Так, упомянул слегка.
К-17 покачал головой:
– Засмущался, должно быть.
– С чего?
– Из-за чего? Толаны изгнали эвату из-за того, что считали их безнравственными и растленными.
– Об этом он мне сказал, но не объяснил почему.
– Разве не понятно? Ньотх-коргхаи преобразовали неандертальцев тем, что входили к ним в тела и вызывали сексуальные грезы…
– Это я понял.
– А включившись в это, и сами пристрастились к сексуальному наслаждению.
– Но ведь и толаны не были его лишены?
К-17 покачал головой.
– Только не на том уровне. Их удовольствия находились на более высокой шкале телесных ощущений. Им не хватало той сугубо физической интенсивности человеческого экстаза. Удовольствие толана, если так говорить – это квартет Бетховена, а человеческая страсть – это бетховенская симфония. – Он улыбнулся удачному, как ему самому показалось, сравнению.
– Так и не вижу, что в этом возмутительного для толанов.
– Да то, что человеческое наслаждение основано на чувстве запретности.
– Я это понимаю.
– Тогда надо понять и то, почему толаны относились к сексу пуритански. Они считали, что природа допустила ошибку, основав секс на запретности. Секс, по их убеждению – удел лишь брачных пар, и по идее ему отводиться лишь роль размножения, никак не удовольствия.
– Но толанам же нравилось предаваться…
– Действительно.
Но они считали это своего рода детской слабостью и тяготились тем, что ее не переросли. Точно так же считали и ньотх– коргхаи, когда прибыли на Землю. И тут, начав обучать неандертальцев фантазиям, они открыли для себя в сексе неожиданное наслаждение. Оказалось, что человеческое тело куда лучше приспособлено для сексуального удовольствия, чем тело толана, и стали по большей части пребывать в телах людей. Для человеческой эволюции это обернулось благом, а для ньотх-коргхаи крахом.
– Но отчего? Не пойму.
– До того как пристраститься к сексу, ньотх-коргхаи были близки к четвертому вибрационному уровню эволюции. После этого они скатились на второй.
Карлсен растерянно развел ладони. Все его либеральные принципы восставали против такого довода.
– Да не поверю, чтобы секс действительно был чем-то греховным!
Каджек перетерпел его несдержанность.
– Поверьте мне, вы заблуждаетесь, в самом что ни на есть научном смысле. Вам Ригмар демонстрировала психограф?
– Да.
– Тогда вы видели: когда на предмет направляется сексуальная энергия в чистом виде, она насыщается черной энергетикой – желанием к запретному. Ученый-толан однажды провел ряд экспериментов над подростками-толанами. Им внушили запрет на ряд предметов, даже таких невинных как «эсковер», – что-то вроде сладкого картофеля, – и зонты. Через несколько недель у подопытных возникало сексуальное возбуждение при виде эсковеров и зонтов. Ученый неоспоримо доказал, что половое влечение основано на обусловленности, и предмет здесь безотносителен.
– А вампиры об этом знают?
– Вы имеете в виду, гребиры? Конечно.
– И им безразлично сознавать, что наисильнейшее их побуждение основано на иллюзии?
– Ну и что? На Земле кто-то придал бы значение, начни вы убеждать людей, что секс основан на иллюзии?
– А-а, так на Земле-то секс имеет практическую цель – продолжение рода. Здесь же, на Дреде, такой цели нет. Гребиры даже не живут со своими женщинами. Вампиризм у них напрочь деструктивен.
– Но так было не всегда. Начать с того, это был вопрос жизни и смерти. Вы забываете, какая катастрофа постигла их на пути домой.
– Черная дыра? Так это был не вымысел?
– Ни в коем случае. Вы еще и сомневались?
– Я думал, в черной дыре не может уцелеть ничто.
– Четыре корабля из экспедиции не уцелели. Пятый выжил лишь от того, что угодил вокруг нее на орбиту. Они думали, что гибель в конце концов уготована и им. Но оказалось, не так. Через тысячу лет черная дыра исчезла, – выпала из нашей Вселенной, – и они оказались вдруг на свободе. Но они уже израсходовали всю энергию на оставшиеся четыреста световых лет пути. Зависли в космосе, в полном изнеможении. Им было ясно, что единственная надежда выжить – это найти миры с развитыми формами жизни и поглотить их жизненную энергию. Так эти уцелевшие сделались «уббо– саттла», губителями жизни.
– Но они возвратились-таки на эту планету?
– В конце концов, через две с лишним тысячи лет, им удалось накопить достаточно энергии для возвращения. Они ожидали, что сородичи им обрадуются. Так оно вначале и было, однако, вскоре ньотх-коргхаи почуяли: что-то здесь не так. От уббо-саттла, по их мнению, как будто несло мертвечиной. Уббо-саттла показались им такими несносными, что они предпочли перебраться на планету-близнец, Ригель-10, оставив Дреду во власти этих «губителей жизни». Уббо-саттла какое-то время умоляли их вернуться, помочь им восстановить четвертый вибрационный уровень. Но, в конце концов решили, что уж лучше оставаться как есть.
Карлсен лишь изумленно покачал головой.
– Они предпочли остаться на более низком эволюционном уровне?
– Они теперь так не считают. Твердят, что цель эволюции – достичь наивысшей степени порыва и жизненной силы.