Действительно ли мы считаем все это неприличием и извращением? Или грубое, мерзкое зло появляется только в глазах ханжи?
Древнейшая цивилизация в поисках своих истин признала любовь между мужчиной и женщиной абсолютом. Кама 4 , в отличие от Купидона, не просто бог любви, но и тот, кто вдохнул во Вселенную жизнь.
Непременное чувство смущения ошеломленного западного человека при виде эротических индийских скульптур свидетельствует о дистанции, пройденной нами в попытках отринуть первобытный призыв пола. Как бы изощренно ни были красивы изогнувшиеся женщины и охваченные экстазом мужчины, они держат перед туристами зеркало, слишком точно отражающее их собственные тайные и, как правило, подавленные желания.
Ни один современный скульптор не осмелится претворить в жизнь идею прославления человеческой жизни, изобразив на фасаде церкви разнополых влюбленных. Отображая человеческий дух, ему придется ограничиться материнской любовью, жертвенностью, отвагой, мученичеством и прочими добродетелями. Хотя вспомним, что в средневековой Франции скульпторы эпохи Ренессанса не боялись включать в «проповеди в камне» фигуры, которые нынче считаются непристойными.
Но кто мы такие, чтобы отрицать святость любви мужчины к женщине – ведь это семя Жизни!
Прекраснее всего в мировой литературе самозабвенность и постоянство любви выражены в строках «Рамаяны», одной из двух великих индийских эпических поэм.
Когда Рама был осужден на четырнадцатилетнее изгнание в леса, глубоко любящая его жена Сита – образец идеальной индийской женщины – умоляет взять ее с собой, говоря:
Ты мой царь, мой вожак, ты одно у меня прибежище,
мой божественный.
Я твердо решилась идти за тобой,
сколько бы ни пришлось тебе странствовать.
Через темные непроходимые чаши пойду за тобою, петляя,
И острые камни выстелят передо мной гладкий путь.
Я пойду за тобою без устали;
мне колючки покажутся шелковым покрывалом,
А охапка листьев – покойным ложем.
Рядом с тобой не нужны мне ни царственные палаты,
ни райские чертоги.
Никто не будет властен причинить мне зло,
даже вооружившись и призвав на помощь демонов и богов.
По пустыням бродя за тобою,
тысяча лет пролетит для меня, словно день.
Рядом с тобою сам ад мне подарит блаженство.
Индийские эротические скульптуры – один из немногих реликтов некогда вселенской религии. Вряд ли стоит напоминать, что все примитивные религии были во всех смыслах культами плодородия, созданными для приманки неуловимого чуда под названием Жизнь и для обмана вечной угрозы Смерти.
Сегодня такая религия называется черной магией и конечно же представляет собой дурную копию с оригинала. Устраивая шабаши и проводя черные мессы, несчастные психопаты не ведают, что сознательное почитание дьявола – карикатура на религии плодородия и любви, которые они безуспешно пытаются оживить.
Черная магия обязана признать своего бога Сатаной, которого христианские церкви уподобляли божеству колдовства. Именно он занимался магией и произносил заклятия, необходимые злакам, домашним животным и людям для размножения.
Женщин по-прежнему сильно влечет к колдовству, ибо в народной памяти с библейских времен живет почти забытое прошлое, когда Ева имела больше власти и больше сексуальной свободы.
Честно и без претензий написанная история любви вселяет в нас чувство неловкости потому, что нам с детства внушали разницу между двумя вещами – священной и простой любовью.
Но честный мужчина и честная женщина в глубине души согласятся, что вознесение сексуальной любви на божественные высоты все же лучше, чем наши натужные, а нередко и тошнотворные попытки классифицировать ее как-то иначе.
Отделяя сексуальную любовь от более высокой человеческой деятельности, мы все равно не решаем проблему ее определения.
До сих пор в этой области сделано весьма мало полезного.
Выбор, впрочем, большой. Кинзи 5 сводит любовь к математической формуле, подобно идеальному рецепту, рекомендуемому рекламой слабительного, что, разумеется, дополняется осуждением тех, кто не обращает внимания на рекламу.
Эрих Фромм 6 и целая плеяда психоаналитиков спорят, то ли любовь – это жажда собственности, то ли желание принести себя в жертву. Фрейд называет любовь симптомом подавленной или неудовлетворенной сексуальности. Карл Маркс видит в ней буржуазный капиталистический способ удовлетворения одураченных масс. Современные рекламные агенты открыли возможность для сбыта бесконечного множества товаров под маркой сексуального болеутоляющего.
Все эти теории не только скучны и банальны, но, кроме того, неверны и вводят в заблуждение. Они принижают женщину, вдохновительницу любви, превращая ее в мошенницу и обманщицу, намекая, что она не несет и не может нести мужской половине человечества радость, которую ждут от нее на протяжении тысячелетий. К счастью, нынче же ночью несколько миллионов мужчин сумеют опровергнуть эту ложь.
Поскольку мы предпочитаем считать секс механическим процессом или нервным импульсом, женщина лишилась значительной доли престижа, невзирая на факт своего участия в голосовании, право трудом зарабатывать деньги и привилегию жить в комфорте с экономической точки зрения без любви и заботы мужчины.
Может быть, беспристрастный свидетель придет к заключению, что в борьбе за эти сомнительные блага женщина обменяла свое сексуальное первородство на миску экономической чечевичной похлебки.
С удовлетворением утверждая, что в XX в. ничто не помешает женщине занять любую мужскую должность, кроме, пожалуй, епископской, мы, как ни странно, склонны забывать об утрате Женщиной множества привилегий, которыми она пользовалась в более ранних цивилизациях.
Как свидетельствуют писания Ветхого Завета об окружавших Израиль странах, две и более тысячи лет назад преобладали эротические религии. А при эротических религиях женщина играла огромную роль в жизни общества, ибо по самой сути подобной веры общество с полным господством мужчин невозможно.
В Древнем Египте жена высоко ценилась в обществе, престолонаследие передавалось по материнской царственной линии, женщина имела право сделать в любви первый шаг – назначить свидание, написав на табличке послание с указанием времени и места встречи и перечислением своих достоинств. При подобном поступке египетская женщина не «теряла лицо», а впоследствии именно она предлагала вступить в брак.
Можно, однако, предположить, что во время свидания, если оно состоялось, активная роль в занятиях любовью принадлежала мужчине. Если говорить о самом акте, то в очень немногих культурах женщина предлагает, а мужчина принимает любовь.
В редких случаях, когда в любви главенствует женщина, например в некоторых племенах Новой Гвинеи и среди североамериканских индейцев, она также первенствует в труде, в экономике, в управлении племенем.
Активная любовница и пассивный любовник наводят на мысль об упадке культуры. Гораздо чаще девушка, если правила позволяют ей выбрать супруга, все равно должна испросить разрешение, пусть даже формальное, у отца или другого родственника-мужчины.
Современная западная женщина не имеет никакой возможности удовлетворить свои сексуальные аппетиты, пока не убедит мужчину сделать первый шаг. Ее робкая сестра практически не рискует, что ее кто-нибудь соблазнит или уговорит, и вполне может всю жизнь прожить фригидной.
Этого никогда не бывало там, где секс в свое время считался абсолютно естественным и божественным.