Возил грузы по сибирским трактам Московскому, Качугскому, Кругобайкальскому. Был немногословен, исполнителен, сдержан в поступках и не предавался порокам. В Иркутске в те дни проводила время веселая жена одного ленского золотопромышленника. Предприниматель постоянно был в тайге, а его молодая супруга тешила себя балами и гуляниями. Однажды ей представился молодой человек с личным посланием от супруга. Муж просил взять в Русско-Азиатском банке крупную сумму денег и передать вручителю. Подделкой здесь не пахло: и почерк сходился, и бумага, и форма просьбы, и тайные, только им двоим известные знаки. Необычным было то, что прежде за деньгами приезжали родственники. Жена подумала и решила поехать самолично к мужу с деньгами в сопровождении молодого человека. Ехать надо было до Качуга, а там спуститься сплавом Леной до Киренска, а затем Витимом добраться до приисков мужа. Она попросила найти ей хорошего надежного кучера до Качуга. Ей порекомендовали Второва. В назначенный сентябрьский день утром подкатила пролетка, в нее положили сундук, подушки, спальные вещи, теплую одежду, дорожную провизию. Дама без умолку всю дорогу болтала с молодым человеком, который ей все более и более нравился и располагал к себе.
Так солнечными сентябрьскими днями доехали они до реки Манзурки, впадающей в Лену. Второв держался стороной, в беседах и трапезах участия не принимал, больше занимался лошадьми и обозрением природы. Смеющаяся пара подошла к реке. Вздрогнул неожиданно Второв, услышав крик. Молодой человек схватил даму и поволок ее к реке. Дама, как и положено сибирячкам, оказалась неподатливой. Она отчаянно сопротивлялась, и силы были равные. 'Второв, помоги, разделим пополам', - прокричал насильник. Не спеша подошел Второв к барахтающимся на берегу и, схватив обоих, сунул их в воду. Затем оттащил трупы в заводь и завалил корягами. 'Хорошая подкормка будет для налимов,' пробурчал он. Заехал потом в Качуг, а оттуда потихоньку вернулся домой и доложил хозяину, что урок выполнил - отвез господ до Лены-реки.
Через некоторое время пошел слух о бегстве жены промышленника через Китай в Европу с молодым поклонником. О Второве в этом деле даже не вспоминали, на тракте его многие видели и был он вне подозрений. Еще несколько лет занимался Второв извозом, затем попросил взаймы у хозяина денег, купил себе лошадей и открыл дело. Занимался извозом на Север, скупал у монголов верблюдов, присоединился в Троицкосавске к китайской торговле текстилем. Стал известным купцом. Магазинов понастроил по всей Сибири, все они красным кирпичом выложены под расшивку швов - в Томске, Каинске, Минусинске, Красноярске, Енисейске, Иркутске, Верхнеудинске, Благовещенске: Их и ныне называют второвскими и вспоминают, как, войдя туда в костюме из воздуха, выходили господами. Все у Второва было: здоровье, деньги, красивая жена, только не было детей. Он считал это наказанием за 'манзурский грех' и, умирая, завещал - треть капитала оставить жене, треть отпустить на строительство православных храмов, а оставшуюся треть употребить на возведение приютов и больниц для страждующих недугами и детей. Эти больницы и ныне называют второвскими.
СОДОМ И ГОМОРРА
По-зэковски насильников называют потрошителями мохнатых сейфов. Это многочисленная часть зон, охватывающая все возрасты и группы населения. Смотришь на потрошителя и не можешь понять, как это такой, вроде милый человек и: насильник. Совсем загадка для страны, где женщина для блатного стоит меньше бутылки бормотухи.
Насильники говорить о бабах не любят, превращаясь постепенно в лютых женоненавистников. Многие не виноваты, все произошло без умысла, часто по прокладке - подстройке дела.
Конечно, есть мастера высшего пилотажа во взломном деле, но залетевшие случайно, ибо до этого их похождения насчитывали сотни совращений и целколоманий. Эти в каждой новой жертве находят свой смак, свежесть тела и трепет удушения.
Преступный секс, как весеннее половодье, разлит по Отечеству, заполняя наиболее глубокие впадины - такси, гостиницы, Дома отдыха, тайные и явные притоны. В московских такси 'сосалка', 'мальчик-пидорчик' стоит по дешевке от пятерочки и выше, правда, надо еще такую же сумму 'за поиск' передать водителю. В гостиницах все зависит как от их класса, так и от масти проституток; в Домах отдыха и на побережьях, разумеется теплых, товар сходит почти за бесценок.
'Дядя Омар, подвези, покатай!' - кричит толпа малолеток у парка имени Кирова в Новосибирске.
'Детки-сеголетки, занят, завтра утречком, при хорошей погоде покатаю, ждите' - машет рукой сбитый смугляк. Слышавший такой милый разговор и не подумает, что дети просят таксиста Омара взять их с собой, напоить вином и ублажить дядюшку, все его разносторонние похоти и желания. Утром подкатывает 'Волга' и из группы, ее ждущей, Омар острым взглядом выбирает аппетитных мальчиков и смачных девчонок. Он размещает их по сиденьям и катит на берега Ини-реки, выбирает цветистый лужок с бархатной листвяной подстилкой. Машина загоняется в кусты и из багажника достается вино, закусь, стелется скатерть и: приступают к действу. Детям нравится, захмелели, говорят:
'Больно, дядюшка Омар, не надо так'.
Летит по городским трассам машина дяди Омара; дети, как обычно, проснутся, попьют водички из ключика и на электричку, по домам. Каждому по рублику ссужает добрый дядюшка Омар. Родители дома на отсутствие детей и внимания не обратят, а они довольны-предовольны, славно поиграли-развлеклись с другом пионерского детства Омаром. Думают, может снова его поймают, уговорят и утром быстро на перекресток улиц Котовского и Станиславского бегут: 'Дядя Омар, покатай, но не бери с собой Лешку Гребешка. Он пидор, триперный, грязный, заразный'.
Алексей Гребенников стоит в нише здания, тут же невдалеке. Лешка круглый педераст и семья у него вся 'педерастичная'. Папу он не помнит, так как тот в вечной командировке, говорят, он тоже пидор, мама блядь-простипома, проститутка по-местному. Она сейчас шныряет у завода имени Кузьмина, надеясь, что ее подберет какой-нибудь металлург с ночной смены, опохмелит и отдерет по обычаю натощак. В семье, если ее еще таким именем можно назвать, перманентный конфликт - неутихающая борьба. Мать с сыном проживает на бойком месте по улице Котовского в пятиэтажном бараке - рядом заводы, магазины, Ленинский рынок. И районное отделение милиции тоже рядом. Но ими не интересуются, так как менты подбирают разную спокойную шваль. Приведет мама ухажера, сын отбивает: он беленький, смазливый, податливый. Лешка подцепит гуся - клиента, мама нагло из постели тащит в свою, обзывая сына педерастом. Лешка, как и мама (наверняка и папа) отдается за все, что течет и пахнет, деньги им перепадают редко, чаще предлагают выпивон - на двоих-троих. Мама опекает Ленинский рынок - там сшибает продукты и клиентов, Лешка специализируется по магазинам. Он отдается за все - баночку минтая, пачку папирос, печенья, булку хлеба, сайку. Очень любит конфеты любые и вино любое. От вина наступает балдение, которое прошибает до пяток. Его оприходуют, то есть дерут и вафлюют, тут же в кустах парка имени Сергея Мироновича. Опытные гомосеки выпить дадут и тут же оприходуют, они конфетами не угощают, так как считают, что сахар фуфло клеит.
'Дядя Омар, не катай Лешку, он пидор, берет вафли у собак и кошек' кричит ватага детей.