:Той, что в Ванадислундене, со стороны Свеавеген. Она всегда ходила только туда.
Г.:Может, она имела в виду другую детскую площадку, наверху, у водонапорной башни?
С.:Думаю, что нет. Она никогда туда не ходила. По крайней мере, не одна.
Г.:Как вы думаете, она могла пойти к каким‑нибудь другим друзьям или подружкам?
С.:Насколько мне известно, нет. Она всегда играла только с этими двумя.
Г.:Что вы делали после того, как не нашли ее у подружки?
С.:Я… я пошла на детскую площадку возле Свеавеген. Там никого не было.
Г.:А потом?
С.:Потом я уже не знала, что должна делать. Я пошла домой и принялась ждать. Стояла у окна и высматривала ее на улице.
Г.:Когда вы позвонили в полицию?
С.:Это было уже позднее. В пять или десять минут одиннадцатого я увидела, как возле парка остановился полицейский автомобиль, а потом приехала машина скорой помощи. Тогда уже начался дождь. Я надела плащ и побежала туда. Я… я говорила там с каким‑то полицейским, но он сказал мне, что там ранена какая‑то взрослая женщина.
Г.:И вы пошли домой?
С.:Да… и я увидела, что в квартире горит свет. Я так обрадовалась, думала, что она уже дома. Но я просто забыла выключить свет.
Г.:Когда вы позвонили в полицию?
С.:После половины одиннадцатого, я уже больше не могла выдержать. Я позвонила одной моей подруге, мы вместе работаем на фабрике. Она живет в Хёкаренгене. И она мне сказала, чтобы я немедленно позвонила в полицию.
Г.:По нашим данным вы позвонили без десяти одиннадцать.
С.:Да. А потом я пошла в управление полиции. То, которое на Сурбрунгатан. Они были очень любезны со мной, я должна была описать им, как Ева выглядит… как она выглядела, во что была одета. Я взяла с собой фотографию, чтобы они знали, как она выглядит. Они были очень доброжелательны. Тот полицейский, который все записал, сказал, что не проходит и минуты, чтобы какой‑нибудь ребенок не заблудился или не остался на ночь у знакомых, но всегда через несколько часов это обязательно выясняется. И…
Г.:Да?
С.:Он сказал, что если бы что‑то случилось, возможно, какое‑нибудь несчастье, то им об этом уже наверняка бы доложили.
Г.:Когда вы вернулись домой?
С.:После полуночи. Я сидела и ждала… всю ночь. Ждала, что кто‑нибудь позвонит. Полиция. Я оставила им свой номер. Но никто не позвонил. Я на всякий случай позвонила туда еще раз. Но тот господин, с которым я разговаривала, сказал, что у них есть мой номер и что они немедленно позвонили бы мне, если бы…
(Пауза.)
С.:Но никто не позвонил. И утром тоже. А потом пришел полицейский в штатском и… сказал… что…
Г.:Думаю, можно не продолжать.
С.:Да. Нет.
М. Б.: К вашей дочери уже пару раз приставал один… ненормальный человек, не так ли?
С.:Да, прошлой осенью. Дважды. Она говорила, что якобы знает его. Он живет в том же квартале, что и Эйвор, это та девочка, у которой нет телефона.
М. Б.:Он живет на Хагагатан, да?
С.:Да. Я заявила об этом в полицию. Мы были там с Евой, и все это мне пришлось рассказать какой‑то женщине. Ей также показали множество фотографий в альбомах.
Г.:У нас имеется рапорт об этом. Материал мы уже нашли.
М. Б.:Я знаю. Но я бы хотел вас спросить, не приставал ли этот человек к вашей Еве еще раз. Я имею в виду, после того, как вы заявили об этом в полицию.
С.:Нет… насколько мне известно, нет. Она ничего не говорила… а ведь она всегда обо всем рассказывала.
Г.:Спасибо, фрау Карлсон, это все.
С.:Уже все?
М. Б.:Не сердитесь, что я спрашиваю, но куда вы собираетесь сейчас идти?
С.
:Не знаю. Только не домой, там…
Г.:Я провожу вас вниз, и мы по дороге все это обсудим. Думаю, мы что‑нибудь придумаем.
С.:Спасибо. Вы очень добры ко мне.
Колльберг выключил магнитофон, хмуро посмотрел на Мартина Бека и сказал:
– Тот мерзавец, который приставал к ней осенью…
– Да?
– Его сейчас внизу допрашивает Рённ. Мы взяли его сразу же, вчера днем.
– Ну и..?
– Пока что это лишь большая победа современной вычислительной техники. Он ухмыляется и говорит, что это был не он.
– Это что‑то доказывает?
– Конечно же, нет. У него вообще нет никакого алиби. Утверждает, что был дома и спал. У него однокомнатная квартира на Хагагатан. Говорит, что ничего не помнит.
– Он был насквозь пропитан алкоголем, – сказал Колльберг. – Мы знаем, что он сидел в ресторане «Красная вершина» и хлестал до шести часов, а потом его выставили. Думаю, его дела неважные.
– Что у него в прошлом?
– Насколько я могу судить, он обыкновенный эксгибиционист. Лента с записью рассказа этой девочки у меня здесь. Еще одна победа современной техники.
Открылась дверь, и вошел Рённ.
– Ну как? – спросил Колльберг.
– Пока никак. Ему нужно минутку отдохнуть. Похоже, он вообще не в состоянии что‑либо соображать и невероятно устал.
– Мы тоже, – сказал Колльберг.
Он был прав. Рённ был неестественно бледен, веки у него опухли, а глаза покраснели.
– А как, по‑твоему? – спросил Мартин Бек.
– Никак, – ответил Рённ. – Я просто‑напросто не знаю. Думаю, что я заболею.
– Когда‑нибудь в другой раз, – сказал Колльберг, – но только не сейчас. Прослушаем эту ленту?
Мартин Бек кивнул. Магнитофонная катушка снова начала вращаться. Приятный женский голос сказал:
– Допрос школьницы Евы Карлсон, родившейся пятого февраля одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. Допрос проводит криминальный ассистент Соня Хансон.
Мартин Бек и Колльберг наморщили лбы и последующие несколько фраз прошли мимо их внимания. Они слишком хорошо знали этот голос и это имя. Соня Хансон была той девушкой, которую два с половиной года назад едва не убили, когда они использовали ее как приманку в полицейской ловушке.
– Просто чудо, что она осталась на службе, – заявил Колльберг.
– Да, действительно, – сказал Мартин Бек.
– Т‑с‑с, я ничего не слышу, – шикнул на них Рённ. Он не участвовал в расследовании того дела.
– …и потом этот мужчина подошел к тебе?
– Да. Мы с Эйвор ждали автобус на остановке.
– Что он делал?
– От него ужасно воняло, и он очень странно шел и потом сказал… что‑то странное.
– Ты помнишь, что он сказал?
– Да. Он сказал: «Привет, девочки, вы не хотите сделать мне рентген бура?»
– Ты поняла, что он имел в виду, Ева?
– Нет, это‑то и было странно, мы ведь знаем, что такое делать рентген. Как у герра доктора. Но мы ведь это не можем. Вот так, без того прибора или как он там называется.
– И что вы сделали, когда он вам это сказал?
– Ну, он это несколько раз повторил. А потом пошел дальше, а мы крались за ним.
– Крались?
– Ну, мы следили за ним. Как в кино или по телевизору.
– Значит, вы не испугались?
– Нет, вовсе нет, ведь ничего не случилось.
– Видишь ли, таких мужчин вы должны опасаться.