Здесь они иллюстрируют это зарубежными примерами. Ненормальный в сексуальном отношении человек может долгие годы удовлетворять свои наклонности, возможно, как эксгибиционист или эротоман. Однако если такой человек, предположим, под влиянием какого‑либо случайного импульса совершит изнасилование или убийство на сексуальной почве, то потом он уже будет в состоянии удовлетворять свои наклонности только путем изнасилования или убийства.
– Это как в старой сказке о медведях, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Как однажды медведь убил корову и так далее.
– Так же как и наркоману, ему требуются чем дальше, тем более сильные средства, – продолжил Меландер и полистал заключение. – Если наркоман переходит с гашиша на героин, то он уже не может потом удовлетворять себя гашишем. При сексуальных извращениях дело обстоит точно так же.
– Это звучит довольно правдоподобно, – сказал Колльберг, – но вместе с тем довольно примитивно.
– Я бы сказал, что это звучит чертовски неприятно, – заметил Гюнвальд Ларссон.
– Дальше будет еще неприятнее, – сказал Меландер. – Они пишут здесь, что такой человек способен долгие годы жить без каких‑либо симптомов сексуального извращения. Он просто может в спокойной домашней обстановке всего лишь представлять себе разные сексуальные извращения, и причем даже не отдавать себе в этом отчет, пока однажды какой‑нибудь случайный импульс не заставит его совершить насилие. Но зато потом он уже не сможет остановиться и будет повторять это снова и снова и чем дальше, тем с большей беспощадностью и постоянно растущей жестокостью.
– Почти как Джек Потрошитель, – заметил Гюнвальд Ларссон.
– А что там говорится насчет импульса? – спросил Колльберг.
– Его может вызвать что угодно, самые разные причины, какая‑нибудь случайность, упадок физических сил, болезнь, пьянство, наркотики. Если мы предположим, что это заключение подходит к данному случаю, то в прошлом преступника не находим ни одной ниточки, за которую могли бы ухватиться. Полицейские архивы и картотека бесполезны, то же самое относится и к медицинским картотекам. Этого человека просто‑напросто нигде нет. И когда он однажды начинает насиловать и убивать, то уже не в состоянии остановиться. Он также неспособен сам признаться или вообще контролировать свои собственные поступки.
Меландер ненадолго замолчал. Потом похлопал по фотокопии заключения психологов и сказал:
– Кое‑что здесь даже чересчур точно соответствует данному случаю.
– Послушай, я тебе придумаю кучу других возможностей, – раздраженно фыркнул Гюнвальд Ларссон. – Может, это сделал какой‑нибудь иностранец, который был здесь проездом. Или, вполне вероятно, это сделали два преступника… в парке Тантолунден, возможно, совершено инспирированное убийство, вызванное шумом вокруг убийства, совершенного ранее.
– Этому многое противоречит, – спокойно сказал Меландер. – Знание обстановки, почти сомнамбулическая уверенность, с какой было совершено преступление, выбор времени и места, абсурдность того, что после двух убийств и семидневного розыска у нас нет ни одного серьезного подозреваемого. Кроме Эриксона. Идею об инспирированном убийстве опровергают исчезнувшие трусики. Ведь эта информация не попала в газеты.
– Все равно я не могу объяснить это как‑то иначе, – упрямо стоял на своем Гюнвальд Ларссон.
– Опасность состоит в том, что в данном случае ты выдаешь желаемое за действительное, – заметил Меландер и принялся раскуривать трубку.
– Да, – сказал Колльберг и вздрогнул. – Возможно, это лишь благие пожелания, Гюнвальд, но я в самом деле надеюсь, что ты прав.
В противном случае…
– В противном случае, – перебил его Меландер, – у нас просто‑напросто ничего нет. И единственное, что может привести нас к убийце, так это то, что мы в следующий раз схватим его на месте преступления. Или…
Колльберг и Гюнвальд Ларссон додумали эту мысль и пришли к тому же неприятному заключению. Однако высказал его Меландер:
– Или он будет делать это снова и снова, с такой же сомнамбулической уверенностью, пока ему наконец не изменит удача и мы его не схватим.
– Бр‑р, – сказал Гюнвальд Ларссон.
– Что еще там имеется в этих твоих бумагах? – спросил Колльберг.
– Больше ничего, – ответил Меландер. – Одни предположения, и все это противоречит друг другу. У него могут быть повышенные сексуальные потребности или минимальное половое желание. Это они вроде бы считают наиболее вероятным. Приводят разные примеры и того, и другого.
Он положил заключение на стол и сказал:
– А вам вообще приходило в голову, что даже если бы он стоял здесь перед нами, у нас не было бы абсолютно ничего, что бы позволяло каким‑то образом установить его причастность к этим убийствам? Единственное вещественное доказательство, которым мы располагаем, это два довольно сомнительных следа в парке Тантолунден. И единственное, что доказывает, что человек, за которым мы охотимся, действительно мужчина, это следы спермы на земле возле трупа – опять‑таки в парке Тантолунден. И если его нет в картотеке, нам ни к чему даже целый альбом его отпечатков пальцев.
– Точно, – кивнул Колльберг.
– Но у нас есть свидетель, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Грабитель видел его.
– Если на него можно полагаться, – возразил Меландер.
– Неужели ты не можешь сказать совсем ничего, ни одного пустяка, чтобы доставить нам хоть немного радости? – сказал Колльберг.
На это Меландер не ответил, а посему все трое погрузились в глубокое молчание. В соседнем кабинете зазвонил телефон, и Рённ или кто‑то другой взял трубку.
– Как тебе понравилась эта девушка? – внезапно спросил Гюнвальд Ларссон.
– Она красивая, – ответил Колльберг.
Через четверть часа прибыл Мартин Бек с билетом.
XIX
– Что это такое? – поинтересовался Колльберг.
– Цок‑цок, – ответил Мартин Бек.
Колльберг смотрел на измятый билет, лежащий на столе перед ним.
– Билет в метро, – сказал он. – Ну и что? Если ты хочешь, чтобы тебе оплатили его, тебе нужно обратиться в кассу.
– Буссе, наш трехлетний свидетель, получил его от дяди, которого он и Анника встретили перед ее смертью.
Меландер закрыл дверцы металлического шкафчика и подошел к столу. Колльберг повернул голову и посмотрел на Мартина Бека.
– Ты хочешь сказать, перед тем как дядя задушил ее? – спросил он.
– Это не исключено, – ответил Мартин Бек. – Вопрос в том, что нам удастся извлечь из этого билета.
– Возможно, отпечатки пальцев, – пробормотал Колльберг. – Знаменитым нингидриновым методом. [4]
Меландер наклонился над столом, он смотрел на билет и что‑то бормотал.
– Да, это возможно, но вряд ли даст результат, – сказал Мартин Бек. – Вначале его держал в руке тот, кто вырвал его из книжечки, потом к нему, естественно, должен был прикоснуться тот, кто дал его малышу, ну, а у малыша он с понедельника лежал в кармане плащика. С улитками и Бог знает чем еще. Кроме того, должен признаться, что я тоже к нему прикасался.