Ясное дело, нет тут никакой диверсии. И он положил трубку правильно, проверил: появился длинный гудок. Ну вот, гудок, сейчас позвонит Володя и можно будет спускаться во двор. Но Володя не звонил.
Каманин с новой уже волной раздражения взглянул на часы — было без четверти восемь, и в настоящий момент он должен был войти в машину, кивнуть шоферу и сказать свое обычное: «Все в порядке? Тогда поехали».
Но звонка все не было, и Каманин почему-то решил не дожидаться и выходить к лифту. Он уже обернулся, чтобы крикнуть жене:
— Взгляни на балкон! И если этот олух увидит тебя, покажи, что я уже пошел!
И в этот момент громыхнуло с такой силой, что оконные стекла со стороны двора зазвенели, словно от взрывной волны разорвавшейся где-то поблизости бомбы.
Каманин и сообразить не успел, как сам оказался у балконной двери, перевесился через высокие перила и увидел…
Нет, такое и во сне увидеть страшно! Прямо под ним огромным факелом, извергающим пламя и черные клубы дыма, пылала его машина.
Вмиг забыв обо всякой опасности и отшвырнув в сторону свой неразлучный старый кожаный портфель с давней серебряной монограммой, Егор Андреевич бегом ринулся вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, которой ползал в этом доме тоже по старинке — степенно и со скрипом. Шесть этажей пролетели вмиг, Каманин даже и сам успел, правда, как-то отстраненно, подумать о собственной почти юношеской прыти, и это несмотря на его полувековой с хвостиком возраст.
Стеклянный подъезд первого этажа был разворочен так, будто в него и в самом деле угодил артиллерийский снаряд. Валялась copванная с петель железная входная дверь. Покорежена вторая дверь в холл подъезда. Под ногами хрустело битое стекло. А весь подъезд заполнял вонючий, удушливый дым с улицы от горевшего автомобиля. На полу ничком лежал водитель Володя, затылок его был в крови, темная лужица была и на полу, возле его лица. Рядом, тормоша лежащего за плечо, на коленях стояла консьержка и в голос причитала:
— Уби-или-и! Ох, уби-или-и-и!..
Наверху хлопали двери, и в холл сбегали жильцы дома, в основном, народ пожилой и перепуганный до смерти. Ничего подобного, сколько помнили себя, в этом доме не случалось, а ведь живут, поди, третий, если не больше, десяток лет! Ну и сразу предположения: кто да за что? Телевизор, слава богу, нынче все смотрят, да и газетки почитывают, знают, чем богата столичная жизнь…
Каманин резко отстранил консьержку от лежащего на полу своего шофера, сам опустился на колени, осторожно приподнял голову Володи, тот застонал. Жив!
— Давай звони в «Скорую»! — приказал Каманин женщине. — Ну, кому говорю! И милицию срочно вызывай!
Та будто очнулась от тяжкого бреда. Вскочила и кинулась в свой закуток, хрустя битым стеклом. Ее окно тоже было напрочь вынесено. Но телефонный аппарат странным образом уцелел. Однако шок у консьержки, видимо, еще не прошел. Она обернулась, посмотрела на Каманина совершенно бессмысленными глазами и растерянно спросила:
— Звонить-то кому-у?..
Народ с этажей прибывал. Каманин увидел и своего соседа, бывшего мидовца, а ныне заслуженного пенсионера. Махнул ему призывно рукой, а когда тот опасливо приблизился, быстро сказал:
— Помоги, Петрович, подержи парню голову, чтобы не на стекло. А я «Скорую» вызову! С этой нашей курицей, мать ее, только народ хоронить! — и снова выругался от собственной же несдержанности.
Через несколько секунд он уже объяснял дежурному по ноль два, что произошло в доме. И требовал, чтобы немедленно прислали «Скорую»: тут человек погибает, каждая минута дорога.
Но дежурный, узнав адрес, переключил на ближайшее отделение милиции, а новый дежурный стал сперва выяснять, кто звонит и по какой надобности. Ну тут уж Каманин вовсе сорвался с узды.
— Заместитель министра иностранных дел России говорит, твою мать! — просто заорал уже в трубку Каманин. — Немедленно сюда! И «Скорую», чтобы вам всем! Бошки поотрываю, мерзавцы! — Его несло, и он, понимая, что это нервы не выдерживают, что потом стыдно будет, извиняться придется, тем не менее никак не мог остановиться. И орал в трубку до тех пор, пока не услышал лающие звуки приближающейся милицейской сирены.
Но первыми, к их чести, все же прибыли медики. Двое крепких ребят в зеленых халатах живо отстранили посторонних от лежащего водителя, ловко уложили его на носилки и бегом потащили к выходу. В спецавтомобиле их уже ожидала докторша в таком же зеленом халате, которая немедленно занялась Володей. Сделала ему укол и приказала закрыть дверь и не мешать работать.
И вот тут подъехала милиция.
— Кто вызывал? — грозно спросил вышедший из «жигуленка» майор милиции.
— Я, — сердито обернулся к нему Каманин. — Вот мои документы.
Майор резко взял в руки красную ксиву, раскрыл ее, но через миг почтительно возвратил хозяину.
— Прошу прощения, Егор Андреевич, — он даже козырнул от усердия. — Кто пострадавший, не подскажете?
— Мой шофер, — устало сказал Каманин, — Владимир Сергеевич Pожков… А это, — он показал на окутанный клубами дыма развороченный остов машины, — моя бывшая «ауди». Как он уцелел, просто представить себе не могу!..
И вдруг Егор Андреевич подумал, что это ведь очень странно: Володя должен был находиться в машине, когда прогремел взрыв. Он обязан был в этот момент звонить наверх по телефону. Но он не звонил! Телефон же был странным образом отключен — провод на рычаге. И вдруг вовсе не Катькина в том вина? Тогда чья же? И почему взрыв? Кому это все было нужно? И каким образом, наконец, оказался в подъезде, а не в автомобиле Володя Рожков? Черт возьми, голова кругом! Нет, этим ребятишкам из милиции тут, конечно, не разобраться. А беседовать с ними, на что явно настроился этот комодообразный майор, Каманин совсем не собирался. Хотя и понимал, что это необходимо по закону. И он решил положить конец всей этой самодеятельности.
— Значит, так, молодой человек… Как вас? — обратился он к майору.
— Майор Дубакин! — кинул тот ладонь к козырьку. «И фамилия у тебя вполне подходящая», — чуть не сказал Каманин, который не забыл сладострастной улыбочки майора, когда тот вылезал из тесного для него «жигуленка».
— Значит, слушай, майор. Вы тут займитесь пока тушением машины. Но — аккуратно. Потому что я сейчас поднимусь к себе в квартиру и вызову техников из ФСБ, которые приедут и разберутся получше вас. Потом ты мне доложишь, куда отвезут моего водителя Рожкова Владимира Сергеевича и каково его состояние. Одним словом, занимайтесь пока своими необходимыми делами, а взрывом и остальным, связанным с ним, займутся те, кому положено: Федеральная служба безопасности и Генеральная прокуратура. Я пока буду у себя. Моя квартира — девяносто шестая. Только для экстренной надобности, для всего остального я занят. Можешь еще вот эту нашу консьержку допросить, возможно, она что-нибудь видела. Ее, кажется, Зинаидой зовут. Уточни сам.
И Каманин, заметив, что «Скорая» отъезжает, отправился к себе наверх. Самому в своих мыслях разобраться, успокоить жену, позвонить на службу, чтобы предупредить и наконец выполнить обещанное: связаться с ФСБ и Генпрокуратурой. То, что здесь была попытка покушения, у него не оставалось сомнения.
И опять Егор Андреевич видел перед собой лежащего ничком на полу, среди битого стекла, шофера Володю с окровавленной головой. Это было очень плохо. Чрезвычайно. Но еще хуже… Каманин вдруг подумал, что смерть Володи сняла бы сразу многие проблемы…
Нет, он не был кровожаден до такой степени.