Из жизни фруктов - Лаврова Ольга 13 стр.

– Я даже не задумывалась, какая у тебя зарплата… Мама?!

* * *

Время поджимает друзей. Сколько еще рискнет Саковин удер­живать материал в рамках служебного расследования?

– Как у тебя, Зиночка? Много оказалось Старухиных? – спра­шивает Пал Палыч.

– Нет. Росчерк отработанный. Выполняется от начала до конца единым штрихом. Во всех элементах идентичность. Так что фальшивок я не нашла.

– А еще что? – Пал Палыч чувствует, что она не договорила.

– Да есть попутное наблюдение… – Кибрит берется за под­шивки, лежащие на столе. – Акты оформлены аккуратно. Под­пись Старухина обычно строго в линеечку. Вот: «Лобов – Старухин», «Лобов – Старухин». Но в некоторых случаях, погляди: здесь выше строки полезла, а тут ниже… или вот – косо…

– Нетрезвый?

– Тогда при увеличении было бы видно, что нарушена коорди­нация движений. Я сидела и думала… По-моему он не всегда подписывает с остальными. Где-то в другом месте, где не очень удобно или плоховато с освещением.

Носят на подпись? – прикидывает Пал Палыч. Правдоподоб­но. Наспех подмахнул на лестнице или в подъезде… Он связывает­ся с оперативным отделом, просит спешно выяснить, что и где Старухин.

А пока решает прибегнуть к помощи зампреда Комитета на­родного контроля. Зная положение Пал Палыча, тот держится подчеркнуто внимательно.

– Петр Никифорович, я встречаю на базе упорное сопротивле­ние. Вплоть до провокаций против меня. Вы, вероятно…

– Да-да, мне известно, – мягко подтверждает зампред.

– Отчасти потому я в цейтноте. Факт разгрузки злополучных вагонов с помидорами подтвержден. И есть еще подозрительный случай с черешней. Но чтобы проследить, куда сбыли, нужны люди.

Раздается телефонный звонок.

– Извините… – зампред берет трубку и, не интересуясь кто, говорит: – Попрошу через пять минут… – и снова Знаменскому: – Слушаю вас.

– Нужны человека три. Энергичных и сообразительных.

– Чтобы я понял смысл задачи. Коротко.

– Мною изъят журнал, где регистрируются номера выезжаю­щих с базы машин. Надо отыскать по автохозяйствам соответст­вующие путевые листы. Затем в торгах, которые заказывали машины, проверить накладные на приемку груза. И через это сито отцедить…

Телефонный звонок.

– Извините… Попрошу через пять минут… Отцедить шоферов, возивших «налево»? – доканчивает зампред. – Добро.

Параллельно и Томин мобилизует силы. То распинается перед директором рынка, добиваясь, чтобы тот подсказал, куда откоче­вали его прежние перекупщики и как нащупать выходы на Шишкина. То встречает на Курском вокзале Панко и устраивает так, чтобы он был под рукой. То кого-то инструктирует, то кому-то докладывает: ОБХСС с его подачи готовит операцию против перекупщиков на рынках.

Периодически Томин крутит телефонный диск и взывает:

– Любочка! Удалось?

Он пытается разыскать Пал Палыча. Наконец Любочка «берет след».

– В антиалкогольном профилактории? – изумляется Томин. – Какая широта интересов… Ну, тогда, Любочка, отбой.

* * *

В саду при антиалкогольном профилактории картина не отли­чается от той, которую можно видеть при любой терапевтической больнице – вид на прудик, гуляющие пациенты.

Идя по аллее, Знаменский спрашивает встречных:

– Извините, где-то здесь Старухин Николай Яковлевич. Не подскажете?

Наконец кто-то реагирует:

– Вон там, под елкой сидел.

На скамье под елкой подремывает красноносый, рано одрях­левший человек. На плечах у него потертое пальто, в которое он зябко кутается.

– Здравствуйте, – говорит Пал Палыч.

– Здравствуйте… – моргает Старухин. – Но, извиняюсь, не узнаю. Память что-то опять…

– Я по поводу базы, – нащупывает почву Пал Палыч.

– А-а, – оживляется собеседник, – Без дяди Коли никуда? – он приосанивается. – Ладно уж, помогу.

 – Оглянувшись, отвора­чивает полу пальто. – Давай. В кармане не видно будет.

Знаменский переживает секунду растерянности – беседа раз­вивается слишком стремительно и прямолинейно.

– Или не принес? – строго вопрошает Старухин. – Такого уговора не было! – и наполеоновским жестом запахивается.

– Перерыв, дядя Коля, – находится Знаменский. – Не смог.

– Ну и что – перерыв? Надо было зараньше.

– Через десять минут кончится и слетаю! – обещает Пал Палыч. – Какую хотите?

– «Сибирскую»! – твердо говорит Старухин. – Пора бы знать!

– Пока побеседуем? – предлагает Пал Палыч.

– Ты тут впервой, что ли?

– Впервой.

– А-а, интересно тебе… Ничего тут интересного. Манная каша да процедуры, да обратно манная каша.

– Не пойму, от чего вам лечиться, дядя Коля, вы же в порядке, – втягивает старика в откровенность Пал Палыч.

– От того лечусь, что пить нормально не могу, – сетует Стару­хин. – Раз! – и забываю. Вот на тебя гляжу – будто первый раз вижу.

– Надо же! Все забываете?

– Нет, ну главное помню. В городе я с любого конца домой доеду. – Мысли его внезапно перескакивают. – Эта вот сестра – самая вредная! – шепчет он, указывая куда-то в сторону. – Так уколет – три дня боком сидишь. Ты ей когда попадался?

– Я не здешний, дядя Коля. Насчет базы я. – Знаменский быстро вынимает голубой бланк акта и протягивает Старухину.

Тот пристально читает.

– Подписанный… – говорит он непонимающе. – Значит, я уж подписал?

– Это ваша подпись?

– Чья ж еще!

Старухин сует бланк обратно Знаменскому и поспешно ощупы­вает карманы пальто.

– А где же?..

– Вон как вы ее помните! – улыбается Знаменский. – А на память жаловались. Пожалуй, и Васькина по имени-отчеству помните?

– Васькина? Не, не помню.

– А Малахова?

– Малахова помню. Малахов Ваня. Он меня и рекомендовал по общественной линии. Малахов Ваня, как же.

* * *

Машина Томина, где кроме него и Панко сидят двое сотрудни­ков ОБХСС, стоит неподалеку от рынка. Приметив проезжаю­щий мимо грузовик с немосковским номером, нагруженный мешками, Томин спрашивает:

– Поглядим?

– Давайте, – откликаются сзади. – Похоже, первая картошка.

– Картошечка стандартная, через дуршлаг не проходит, – усмехается Томин и трогает следом за грузовиком.

Перед воротами рынка грузовик притормаживает, начинает осторожно маневрировать. Публика раздается в стороны, и тут к кабине подскакивают двое мужчин, делают знаки сидящему в кабине.

– Они! – возбужденно вскрикивает Панко, прилипая к ветро­вому стеклу. – Вот они ко мне и подходили тогда!.. Вот так же тогда взяли в клещи!..

– Ну наконец-то!

После энергичной жестикуляции один из перекупщиков вле­зает в кабину. Грузовик вползает в рыночные ворота. И вдруг обе дверцы его враз распахиваются.

– ОБХСС. Ваши документы, пожалуйста.

– А в чем дело? – говорит протестующе усталый человек за рулем. – Мы от колхоза, привезли молодую картошку. В чем дело?

– К вам лично никаких претензий, товарищ. Но, насколько я понимаю, картошку вы уже продали? Оптом. Верно?

– Ну, мы вроде условились.

– Чего условились? Чего условились? Ты чего болтаешь? – нервной скороговоркой врезается перекупщик. – Я тебя не знаю, ты меня не знаешь.

– А вас, гражданин, не спрашивают, – прерывает сотрудник ОБХСС. – Он не знает, так мы знаем.

– Нижайшая просьба, – говорит Томин человеку от колхоза, – подъедемте с нами к отделению милиции. Чтобы задокументи­ровать эту сделку.

* * *

В лабораторию Томин входит с ощущением вчистую «отстре­лявшегося» человека.

– Я тут немножко посижу, Зинуля.

– Тебя Женя Саковин ищет.

– Ничего. Подполковник Саковин подождет майора Томина. Пятиминутная передышка. – Закрывает глаза. – Я, Зинаида, становлюсь фаталистом. Будь что будет.