Похлопав плачущего футболиста по плечу, Козин грубовато сказал:
– Ну-ну, что за дела – ты же мужик! Ты меня не узнал, что ли? Мы же тебя в Испанию хотели… Да ладно, чего теперь про это! Ну-ка, дунь еще дозу – сразу на душе легче станет. Давай-давай, залпом!
Ему все-таки удалось заставить Жмыхова выпить стаканчик коньяка. Тот, еще плохо понимая, что происходит, выпил спиртное как лекарство, тяжело задышал и откинулся на подушку. Все следили за ним с таким напряженным вниманием, будто от этого стаканчика коньяка и в самом деле зависела жизнь футболиста.
Однако удивительнее всего было то, что через несколько минут Жмыхов и в самом деле ожил. Лицо его обмякло, в глазах появился живой блеск. Опираясь на локти, он сел на кровати, утер рукавом пижамы слезы и посмотрел исподлобья на визитеров. В первую очередь его привлекла фигура тренера. Жмыхов остановил на нем взгляд и, кривя рот, хрипло сказал:
– Вот так вот, Нилыч! Доигрывай сезон без меня…
В голосе его опять прозвучало рыдание, и Козин торопливо наполнил стаканчик.
– На-ка, добавь! – заботливо сказал он, суя коньяк Жмыхову. – Добавь-добавь, обязательно! Видишь, как эта штука помогает? А для тебя это сейчас первое средство. Как жизнь налаживать – это дальше думать будем.
Жмыхов посмотрел на него более осмысленно, неуверенно принял стаканчик и опрокинул его в рот. Проглотив спиртное, он выдохнул, понюхал рукав и уселся поудобнее.
– Испания! – сказал он вдруг с горьким сарказмом. – В Испанию теперь без меня! Кому я теперь нужен? Хоть в Испании, хоть…
– Ты вот что, сынок! – доверительно наклонился к нему Козин. – Пока суд да дело, ты давай-ка помоги нам! Это горе – не только твое горе. Мы все, считай, теперь в шоке. А твоим врагам спускать нельзя ни в коем случае. Око за око – это еще в Библии сказано! Ты только назови, что за паскудники это с тобой проделали, а мы уж с ними сами разберемся. Так разберемся, что мокрое место одно останется!
Жмыхов уставился на него. Он уже был заметно пьян – видимо, до этого ему кололи какие-то успокаивающие препараты. На его лице отразилась напряженная мыслительная работа. Кажется, он не совсем понимал, чего от него хочет Козин.
– Чего я должен назвать? – спросил он.
Козин поморщился.
– Ну, футболисты! – с легкой досадой сказал он. – Без плана на игру ничего думать не хотят… Я говорю, назови, сынок, этих тварей, которые тебе под копыто бомбу подложили. Ты ведь знаешь, кто это сделал?
– Не знаю, – искренне сказал Жмыхов.
На лице Козина появилось разочарование.
– Как это не знаешь?! – воскликнул он. – Ты извини, это не иголку в задницу воткнуть! Не кнопку учителю под зад сунуть! Это называется тяжкие последствия для жизни и здоровья. Просто так такие штуки в машину не ставят. Не морочь мне голову и говори, кому ты так навредил?
– Да не знаю я, в натуре! – пьяным голосом сказал Жмыхов. – Для меня это подлянка вообще, можно сказать, сюрприз. Вот сволочи!.. Загубили карьеру! Испания!..
Он застонал, и злые слезы опять потекли из его глаз.
– Ну-ка, прекрати! – гаркнул на него Козин. – Нюни распустил, как баба! Мне говорили, ты в последнем матче сцепился с кем-то. Этот тебя не мог?
Жмыхов вытер глаза рукавом, поднял голову и впился взглядом в сердитое лицо Козина. Он будто что-то пытался вспомнить.
– Нет, он не мог! Это не он! – вдруг оживленно произнес Жмыхов. – Это точно не он! Он бы не успел. Да нет, откуда? Он после матча разбираться хотел, но нас растащили. А это бы он никак не успел!
– Что – это?!
– Тут вот чего было, – торопливо заговорил Жмыхов. – Я когда со стадиона уходил, ко мне пацан подвалил. Ну так, посторонний мальчишка… Конверт мне сунул. А в конверте красная карточка была и записка – типа, удаляю тебя навсегда с поля… Вот и удалил! Я тогда значения этому не придал, а оно вон как получилось!
– Где записка? – резко спросил Козин.
– Выкинул.
– Дур-рак! – в сердцах сказал бизнесмен и встал.
Он прошелся вдоль кровати, напряженно о чем-то размышляя. Тренер Нилов пытался что-то сказать, но Козин остановил его властным движением руки.
– На шутку похоже, – заключил он наконец. – На розыгрыш.
– Хороши шутки! – плаксиво сказал Жмыхов.
– Я имею в виду, как исполнено, – строго пояснил Козин. – Если бы кто-то из серьезных людей это сделал, он бы записок тебе посылать не стал, а уж тем более эту, как ее?.. карточку! Серьезным людям такие понты ни к чему. Разве что для отвода глаз… – Тут он опять задумался, но потом решительно возразил сам себе: – Да нет, чего ему отводить, когда я и так не знаю, кто это мог сделать! В таких делах точность важна, а мне пока и подумать-то даже не на кого. В такой ситуации только идиот будет лезть на рожон… Послушай, сынок, может, ты кому-то раньше насолил? Ноги кому-то хорошо переломал или бабу увел у кого-нибудь? Тут были такие предположения. Я лично в это не верю, но каких только дураков не встретишь в этой жизни!
– Всяко бывало, – мрачно сказал Жмыхов, опуская голову. – Только что-то до сих пор руки-ноги целы были.
– Все бывает до поры, – назидательно произнес Козин. – Ну, ладно, не вешай нос! Вот придешь в себя – пристроим тебя куда-нибудь на хлебную должность, не бросим! А врагов твоих все равно найдем, не сомневайся! Как говорится, кто нас кинул, тот и двух дней не проживет.
– Григорий Константинович, так, может, Ставскому отбой дать? Какой смысл Приходько искать, если это не Приходько сделал?
Козин погрозил пальцем.
– Это вот он говорит, что не Приходько, – показал он на Жмыхова. – А с него взятки гладки – сказал и забыл. А мне важно ни одной ошибки не допустить. Я понимаю, что письмо кто-то заранее приготовил, но приготовил-то к этому матчу! А тут как нарочно на поле свара… Нет, проверить Приходько все равно нужно. Только предупредить Ставского про это письмо…
Он вытащил из кармана мобильник и с озабоченным лицом вышел из палаты, даже не оглянувшись на растерянного Жмыхова, сидящего в неудобной позе на казенной кровати.
Глава 4
– И что же вы по этому поводу думаете? – поинтересовался генерал Орлов, испытующе оглядываясь на Гурова и Крячко, которые сидели по правую руку от него.
Втроем они только что просматривали фрагменты записи последнего матча «Литий»—«Авангард». Кассету, скопированную с оригинала, принес генералу Гуров. Так что теперь Орлов был знаком со всеми острыми моментами встречи. Острыми не в смысле игрового противостояния, а в смысле противостояния отдельных игроков друг другу. Гуров сконцентрировал внимание генерала на стычках, которые происходили во время матча.
– Если откровенно, – подал голос полковник Крячко, – то я сам бы с удовольствием вырвал ноги этому Жмыхову. Смотрите, «Авангард» теперь уехал в Самару без Приходько и без Алонсо. Два ключевых игрока! Я за «Авангард» не болею, но ведь свинство! Вывел команду из строя…
– Хороша команда, если один паскудник может вывести ее из строя! – презрительно скривился генерал. – И вообще, это не конструктивный разговор. Что значит, вырвал бы ноги? Все-таки не забывай, что ты не на трибуне стадиона «Динамо», а в кабинете начальника главка. Меня интересуют ваши соображения другого рода.
– Ну что, – сказал Гуров. – Учитывая тот факт, что чемпионат перевалил через экватор и обстановка в командах накаляется, можно предположить, что отомстил Жмыхову именно Приходько. Защитник его взбесил, конечно. Но меня смущает тот факт, что после матча Жмыхов получил письмо. Судя по реакции, письмо было неприятного содержания, и в нем вполне могла содержаться угроза.