Это означало, что Эйлин должна была разгуливать по улице как приманка для насильников и прочих дегенератов. У Эйлин были зеленые глаза и рыжие волосы; у нее были длинные-предлинные ноги, гладкие, с сильными икрами и узкими лодыжками. У Эйлин были очень красивая грудь и роскошные бедра. Рост ее был пять футов и девять дюймов. Таким образом, трудно было не заметить ее на улице, если кому-то взбрело бы на ум изнасиловать кого-нибудь. Однажды Эйлин разрабатывала преступление с Хэлом Уиллисом, где тот играл роль ее партнера, лежа с ней в одном спальном мешке в парке: оба изображали страстных любовников в сложной схеме, в которой также участвовали детективы Мейер и Клинг, переодетые в монашек, – они сидели на ближайшей скамейке.
Эйлин теперь уже не помнила, зачем она легла в мешок с Уиллисом. Она только помнила, что Уиллис все время норовил положить руку ей на задницу, в то время как она пыталась вести наблюдение за третьей скамейкой, на которой стоял обеденный судок с пятьюдесятью тысячами долларов: вместо денег в судок положили пятьдесят тысяч обрывков газет. Уиллис, исполняя роль страстного любовника, осыпал ее поцелуями, когда они обнимались в спальном мешке в тот холодный день. Ласки прекратились моментально, когда приманку в виде обеденного судка подобрал молодой хмырь и двинулся прочь по направлению к другой скамейке, на которой сидел «слепой» Дженеро. Дженеро встал, сбросил черные очки, расстегнул третью пуговицу плаща красивым движением руки – как делают детективы, которых он видел в кино, – потянулся за пистолетом и бабахнул себе в ногу. На посту в спальном мешке Уиллис сумел включить переговорное устройство, установив его между грудей Эйлин, и принялся орать Хейзу, который сидел в машине без номера на Гровер-авеню, что «рыбка» движется в его направлении... Да, думала Эйлин, всегда забавно работать на 87-й участок. Все-таки жаль, что она встречается так редко с Уиллисом. Интересно, женат ли он? И что это ей вдруг стали так часто приходить в голову мысли о замужестве? Не потому ли, что никто не прислал ей поздравительной открытки в День святого Валентина?
В следственном отделе было относительно тихо: Дженеро и все его арестованные отправились по разным направлениям (путана вырвалась из его хватки – на какое-то время). Коттон Хейз, сидя за своим письменным столом, принимал заявление от чернокожего толстяка, который утверждал, что жена обсыпает его раскаленным песком, когда он поздно приходит домой, – она считает, что он «рассекает синеву» с другой женщиной. Так он и сказал – «рассекает синеву». Хейз нашел это выражение поэтичным. Хэл Уиллис вел двух подростков в масках по дорожке, проходившей через участок рядом с камерами предварительного заключения на уровне улицы, к машине с запертыми в ней пьяницами, которых арестовал Дженеро и которых отправляли в центр города. Подростки по-прежнему отказывались снимать лыжные маски. Один из пьяниц в машине спросил их, не готовятся ли они к вечеринке с маскарадом. Когда Уиллис передал их полицейскому в форме, который захлопнул дверцу машины за ними, Эйлин Берк уселась на край стола Уиллиса, скрестила восхитительные ноги, глянула на часы и задымила сигаретой.
– Привет, Эйлин, – сказал ей Хейз, шагая вместе с пострадавшим от раскаленного песка чернокожим толстяком прочь из комнаты детективов – видимо, направляясь в их мирный дом для встречи с разбрасывающей песок матроной. Эйлин проводила глазами Хейза. Он был рыжий, почти такой же, как она. Она подумала про себя: если оба родителя рыжие, будет ли их ребенок рыжим? Интересно, женат ли Хейз? Она стала покачивать ногой.
В трех футах от того места, где она курила сигарету и нетерпеливо покачивала ногой, Мейер говорил по телефону с женой.
Он рассказывал ей, что принял роды прямо здесь, в рабочей комнате детективов, с небольшой помощью – едва значительной – от Альфа Мисколо. Последний варил кофе в канцелярии – для нужд материнства и детства кипяток больше не требовался. С другого телефона, у себя на столе, Карелла наконец связался с Левином в Мидтаун-Ист и принялся извиняться, что затянул с ответным звонком.
...Департамент полиции можно сравнить с небольшой армией, а убийство – с крупным боем во время войны. В большой армии даже мелкий бой подвергается серьезному анализу. В маленькой армии, то есть в департаменте полиции, крупный бой, то есть убийство, вовлекает в боевые действия огромное число людей. В городе, который «обороняли» эти люди, детектив участка, назначенный расследовать конкретное дело об убийстве, был тот, кто получил первое донесение, обыкновенно ему помогал любой из команды детективов, оказавшийся рядом в данный момент. Как только детектив говорил «Я взял» или «Я раскручиваю» или употреблял иное выразительное жаргонное словечко, дело официально зачислялось за ним. Это означало, что он будет вести его, пока не раскроет или не прояснит (что не одно и то же) либо пока не возденет руки в отчаянии. Но поскольку убийство былосерьезным делом – крупным наступательным действием, так сказать, – то в департаменте полиции оно привлекало внимание целого ряда уровней, которые интересовались работой детективов. В этом городе, как только кто-то из следственного отдела брался за «хорошее» убийство или тяжкое преступление, он должен был уведомить следующих по списку:
1. Комиссара полиции.
2. Начальника розыска.
3. Окружного командира дивизиона детективов.
4. Восточное/Западное отделение тяжких преступлений, в зависимости от сектора города, где найден труп.
5. Командующих офицеров участка и отдела, где найден труп.
6. Судмедэксперта.
7. Прокурора округа.
8. Штаб-квартиру: бюро связи по телеграфу, телефону и телетайпу.
9. Лабораторию полиции.
10. Фотоотдел.
Не требовалось извещатьвсех по протоколу в субботу утром. Однако ситуация была достаточно проблематичной. Поэтому лейтенант Бернс, начальник отдела, наморщил лоб и позвонил капитану Фрику, начальнику всего 87-го участка, который, в свою очередь, помялся и затем порекомендовал Бернсу обратиться к старшему по званию в дивизионе, то есть позвонить начальнику розыска. Бернс не позвонил тому раньше, чтобы старший офицер не подумал, что он нарушает действующий порядок. Начальник розыска почесал в голове и сказал Бернсу, что за многие годы службы у него еще не было такого случая и, поскольку правила в департаменте полиции то и дело меняются, он должен проверить, какой порядок действует на сегодняшний день, затем он перезвонит Бернсу. Бернс, со своей стороны, напомнил старшему по званию, что личный состав 87-го участка – это сознательные граждане, стоящие на страже закона и отстаивающие закон с оружием в руках, рискуя собственной жизнью. И, между прочим, Бернс заметил, что речь идет одвух убийствах, о двух детективах в разных частях города и что оба жаждут приняться за расследование второго, последнего, убийства (что было не совсем правдой – ни Левин, ни Карелла не горели особым желанием по этому поводу) и он будет очень благодарен, если начальник розыска перезвонит ему поскорее. Начальник розыска перезвонил только около 11.00 утра, после того как переговорил с начальником оперативного отдела, кабинет которого находился над собственным кабинетом начальника розыска в здании штаб-квартиры. Начальник розыска сказал Бернсу, что, по мнению начальника оперативного отдела, первое убийство должно стоять первым по очередности расследования; полицейский, расследующий дело, должен быть детективом, который первым получил донесение, когда бы такое ни пришло.