– Даже мне надоели…
Шульгин почесал усы с хитрым взглядом позднего Арамиса, потянулся к очередной сигаре.
Четыре неглупых человека, «играя на одну руку», способны заморочить любого мудреца, не говоря о машине, пусть интеллектуальной. Примерно
как в рассказе Шукшина «Срезал». Там всего один деревенский демагог публично _опустил_ кандидата наук, что же говорить о нашем случае?
– Значит так, дорогой друг, – перешел к сути Новиков, – то, что мы отплываем в дальние моря, очевидно и обсуждению не подлежит. Что
проблему дуггуров оставляем вам – тоже. Нам надоело постоянно решать _никчемные_ мировые проблемы. Однажды мы совершили грандиозную ошибку,
не послав твоего друга и шефа по известному адресу, но, прими к сведению, некоторые ошибки удается исправлять. «Покуда век не прожит…» Нам
от вас нужно вот что: завершить доукомплектование кораблей расходными материалами и биороботами, о чем развернутую заявку по установленной
форме подаст Воронцов. И самое главное – нам требуется подкорректировать внешний облик. Мы, как ты видишь, люди хотя и бравые, но уже
немолодые. Всем около сорока, никуда не денешься…
– Для мужчин – возраст расцвета, – осторожно заметил Арчибальд, не зная, к чему может привести еще и этот заход.
– Кто бы спорил. Ты и в тысячу с лишним выглядишь как огурчик. Но нам нужно другое: выглядеть крепкими парнями в районе двадцати пяти лет.
Девушкам – немного меньше.
– Всем?
– Кому скажем. Реально?
– Безусловно. Если просто косметически – за час управимся. Если по-настоящему, с перестройкой на клеточном уровне, – не меньше суток.
– Не то чтобы совсем на клеточном, – сказал Шульгин, единственный, кто разбирался в этих вопросах профессионально, – тут и напортачить
легко, есть прецеденты. Достаточно произвести точно выверенную регенерацию кожных покровов и эндокринной системы. Остального не касаться.
Суть в том, чтобы по всем внешним признакам мы соответствовали названному возрасту на протяжении того срока, который понадобится. Ну год,
два. При полном сохранении нынешнего умственного, нравственного, эмоционального статуса, всех моторных навыков…
– Постараемся, – ответил Арчибальд с миной дорогого врача, договаривающегося с пациентом, – сделать то же самое, что ваши гомеостаты, но с
особой избирательностью. И предусмотреть, чтобы после процедуры не наступило рассогласование обновленных и оставшихся прежними органов и
систем. Так?
– Лучше бы я и сам не сформулировал, – одобрительно ответил Шульгин. – Хорошо физиологию знаешь. И не забудь, наши гомеостаты должны
поддерживать обновленные организмы не хуже, чем сейчас… Воспринимать новое состояние в качестве очередной «генетической нормы».
– Постараемся, – повторил Арчибальд.
– Учти, начнете с одного – мы сами выберем, с кого именно. По завершении процедур протестируемся известным нам способом, и так далее…
– Это как вам будет угодно. Фирма веников не вяжет…
Где же он, интересно, подхватил эту хохму?
– А дальше? – спросил Шульгин.
Арчибальд замялся. Неужто не знает? Или не хочет ответить?
– Фирма делает гробы, – не поднимая глаз, припечатал Берестин.
Фирма веников не вяжет…
Где же он, интересно, подхватил эту хохму?
– А дальше? – спросил Шульгин.
Арчибальд замялся. Неужто не знает? Или не хочет ответить?
– Фирма делает гробы, – не поднимая глаз, припечатал Берестин. – Как хочешь, так и понимай.
…На полдороге от кабинета, который себе придумал Арчибальд, чтобы соответствовать своей теперешней должности мажордома, до площадки лифтов,
тоже в какой-то мере придуманной, поскольку она появлялась почти в любом удобном месте, друзей встретил Антон.
– Что ж вы меня не дождались?
– Мы бы с полным удовольствием, но ведь предупреждать надо. У тебя свои неотложные дела, у нас – свои. Цивилизованные люди заранее в
блокнотике отмечают, когда встреча, во сколько и с кем…
– Простите, если можете. Саша, проведи нас в свое убежище…
До дверей секретной квартиры все шли молча. Этакая группа серьезных мужчин, с суровыми лицами, устремленных к не сулящей веселья цели.
Разместились в кабинете, выходящем окнами в заснеженный двор.
– Так что же произошло? – спросил Шульгин, в пределах этих стен принявший на себя право говорить от имени Братства.
– На самом деле – ничего. Помня наши прежние споры, дискуссии и предположения, я захотел посмотреть, как вы будете разговаривать с
Арчибальдом без меня… – Антон кривовато ухмыльнулся.
– Что-то интересное для себя почерпнул? – спросил Левашов.
– Ты знаешь, да! Его стоит принимать всерьез… Вам.
– Всерьез как друга или как постороннюю силу?
– Пока – первое. У меня нет ни малейших оснований сомневаться в его желании и готовности служить нашему общему делу… Он на него _запал_,
как у вас принято выражаться…
– Тогда в чем сомнения? – Новиков видел, что Антон не в полной мере адекватен самому себе, прежнему.
– Он меня – _отодвигает_…
– Чего же ты хотел? – спросил Шульгин. – Стоит дать слабину, и подобная коллизия случается с кем угодно. Непонятно одно – с чего ты вдруг
_поплыл_? Я знаю массу случаев, когда после зоны мужики выходят гораздо круче, чем были до… Вся деревня их боится! Просто так, на всякий
случай.
– Не тот мужик и не та зона, мы об этом уже говорили, ты не помнишь?
– С этим тоже поработаем, – сказал Левашов. – Хочешь, я завтра превращу его в то самое «железо» из которого он возник? Тебе останется
только кнопки нажимать… Правда, что случится с Замком как с _объектом,_ понятия не имею…
– Нет, это уже крайний случай, – ответил слегка воспрянувший духом Антон. Моральная поддержка иногда значит больше, чем физическая. – Еще
сам подержусь… Жаль, что вы все сразу уходите. Скучно без вас будет.
Это прозвучало, как очень мягкая формулировка другой эмоции: «Тошно без вас будет». А может, даже – «страшно».
– А как до этого жил? – участливо спросил Берестин. – Полтораста лет обходился, и вдруг…
Наверное, Алексей по-своему был прав. Человеку, начавшему военную службу курсантом воздушно-десантного училища в восемнадцать лет,
привыкшему сначала абсолютно подчиняться, а потом и командовать, взводом, ротой, кидаться «с воздуха в бой» под направленные лично в тебя
пули, сложно понять ближнего, теряющего мужские качества в ничего особенного не представляющей обстановке.