..
...Впрочем, трезво рассуждать Степа покуда былневсилах.Пропал
Николай - и по сравнению с этимдажепоганаярожаталантливогофизика
Гастона де Сен-Луи казалась обстоятельством абсолютно второстепенным.
И еще одна мысль не давала покоя.Какая-томелочь,накоторуюон
вначале не обратил внимания. Степа перебрал еще раз подробности встречив
полутемном кабинете - и тут его осенило. Перстень! Перстень на руке Берга!
Большойсеребряныйперстень,которыйтакпохожнатот,чтобылу
Арцеулова! Но ведь Слава дал его брату перед стартом! Правда, Степавидел
этот перстень лишь секунду, не больше, но зачем тогда Бергутакпоспешно
его прятать?
...Стемнело.УлицаГош-Матьебылапочтипустынна.Степа,плохо
знавший местность, с трудом вспомнил, откуда подъехало такси, ипобрелв
ту сторону, надеясь выйти на более людную магистраль и тампойматьавто,
чтобы добраться доквартирыВалюженича.Оншелмедленно,необращая
внимания на то, что происходиловокруг.Внезапноеговниманиепривлек
смех: на тротуаре,возлебольшогочерногоавтомобиля,стоялочетверо
совершеннобуржуйскоговидамолодыхлюдей,очем-тоболтая,точнее
перебрасываясь фразами на непонятном Степе французскомязыке.Похоже,у
этой компании было превосходное настроение.КогдаКосухинпоравнялсяс
ними, одинизчетверкиленивымдвижениемдостализкарманабольшой
портсигар, вынул папироску и хлопнул себя по карману, вероятновпоисках
спичек. На лице у буржуя появилось легкое разочарование, но тут его взгляд
упал на Степу. Курильщик сделал жест, понятый всемвдыхающимникотиновый
дым без всякого перевода. Косухин вздохнул и полез в карманзаспичками.
Когда он поднес огонек к папиросе, то внезапно заметилвзглядодногоиз
четверки. Тут тоже не требовалось перевода. Степа резко отпрянул назад, но
было поздно: курильщик отбросил папиросу, и его ладонь метнуласьпрямок
Степиному горлу. Косухин успел взмахнуть рукой, пытаясь задержать удар, но
тут кто-то из стоявших рядом выбросил вперед руку с кастетом.
"Как мальчишку взяли!" - мелькнула последняя мысль, и все исчезло.
2. СВЯТЫНИ ЛОГРОВ
Вначале он услышал гул мотора и почувствоваллегкийзапахбензина.
Болела голова, а кисти,стиснутыенаручниками,затеклииныли.Степа
понял, что сидит на заднем сиденье авто, стиснутый с двух боков и лишенный
всякой способности к сопротивлению. Ноги,правда,былисвободны,нов
данном положении они годились лишь на то,чтобынаступитькому-либоиз
похитителей на мозоль.
- Поручик, он жив?
- К сожалению. Эти большевистские паскуды живучи, словно кошки.
- И все-таки - проверьте пульс...
Говорили, естественно, не на французском,анасамомобыкновенном
русском языке,иКосухингорькопожалел,чтонапрочьпотерялстоль
необходимуюбойцумировойреволюцииклассовуюбдительность.
- И все-таки - проверьте пульс...
Говорили, естественно, не на французском,анасамомобыкновенном
русском языке,иКосухингорькопожалел,чтонапрочьпотерялстоль
необходимуюбойцумировойреволюцииклассовуюбдительность.Выходит,
покуда он глазел на Л'Арк Триумф да на Тур д'Эфель, белые гадынетеряли
времени. Степе стало не страшно, а стыдно.
Чья-то рука легко сжала запястье.
- Как у младенца, господинкапитан.Непонимаю,зачеммысним
возимся?
- Вы на фронте тоже обсуждали приказы, поручик?
- По-моему, он уже пришелвсебя,-увереннопредположилтретий
голос. - Взгляните господа - веки дергаются.
"Ах ты, чердынь-калуга!" - еще разпожалелосвоейнеосторожности
Степа, но, ясное дело, жалеть было уже поздно.
- Вы совершенно правы, - констатировал тот, кого называликапитаном.
- Господин чекист, можете не притворяться...
Косухин никак не реагировал, и тут кто-то сильно ударил его по лицу.
- Прекратите, поручик! - голос внезапно сталзлымирезким.-Не
смейте бить пленного!
- Но господин капитан!
- Немедленно извинитесь! - тон явно не допускал возражений. Тот, кого
называли поручиком, недовольно пробормотал:
- Прошу прощения, господин чекист...
Играть в прятки былобессмысленно,иСтепаоткрылглаза.Онне
ошибся. Его везли в том самом черномавтомобиле,двоемолодыхлюдейв
штатском сидели рядом с ним на заднем сиденье, еще двое,включаяшофера,
на переднем. Шторки на окнах салона оказались опущены, но сквозьпереднее
стекло можно было увидеть освещенную фарами дорогу, вдоль которой мелькали
выхваченные неровным светом силуэты деревьев. Итак, его вывезли из Парижа.
Кто и зачем - особых сомнений по этому поводу не оставалось.
- Очухались, ваше комиссарское превосходительство? - спросил поручик,
сидевший, как выяснилось, слева. Он был молод, даже моложе Степы,ноего
юное лицо пересекал глубокий рваный рубец.
Косухин решил не реагировать.
- Ничего, у генерала разговорится, - заметил тот, что был за рулем. -
Господин капитан, разрешите мне его лично ликвидировать. Должок имеется...
- Это не ко мне, Сергей, - капитан, сидевший справа, был, похоже,не
склонен одобрить эту идею. - Никогда не занимался... ликвидацией.
- Тогда выдадим этому типу револьвер иустроимтехасскуюдуэль,-
предложил тот, кто сидел рядом с шофером. - Извините, Виктор, но этоваше
чистоплюйство...
Разговор был не из веселых, но Степа заставил себя думатьодругом.
Эта четверка - явные беляки, видать еще совсемнедавновоевавшиепротив
трудового народа где-нибудь на Дону или за Байкалом. Действовали они не по
своему усмотрению, а по приказу какого-то неведомого генерала, ккоторому
его, Косухина, и везут. А генерал, и сомневаться в этом нелепо, действовал
не без подсказки господина Карла Берга.