– Хорошо, – прервал его Николай Андреевич. – Но ведь кто-то же вам велел вам его сюда доставить?
– Дежурный. По телефону, – полковник вконец растерялся. – Связного почему-то не было, и мне назвали ваш адрес...
– Где назвали? – терпеливо допытывался дед, явно удивленный всей этой историей куда меньше остальных.
– Ну... в этом... Теплом Стане.
– В институте? – быстро переспросил Келюс, вспомнив загадочное «Т. Ст. Ин. Тер». «Ин.» – Институт!
– Кажется, – задумался Корф. – Хотя, признаться, не уверен... Извините, господа, это все так дико! Никак не мог добраться. Эти (как их, Господи?) таксисты требовали почему-то доллары. Хорошо, что у меня был с собою полуимпериал. В карты выиграл третьего дня у капитана Завойко...
– Ясно! – перебил Лунин-старший. – Теплый Стан, Институт Тернема. Ладно, господин барон, давайте пакет.
Корф аккуратно положил полевую сумку на стол, не спеша достал из нее две ручные гранаты с длинными рукоятками, вывернул из каждой капсюль, затем извлек большой пакет и вручил его Николаю Андреевичу.
– Здесь, на конверте, господин Лунин, – пояснил он. – Расписаться...
Старик вскрыл конверт, оставив на нем свою размашистую начальственную роспись, и, не читая, положил содержимое – два листка бумаги, исписанные рядами пятизначных цифр – в стол. Корф спрятал конверт обратно в сумку, туда же уложив обе гранаты, после чего встал.
– Благодарю вас, господа! Прошу извинить за вторжение. Пойду...
– Отставить, – отрезал Лунин-старший. – Сейчас ночь, попадете прямиком в э-э-э... полицию. Вы же без документов, как я полагаю?
– Так точно, – кивнул полковник. – Сдал при получении задания.
– Ну вот... Сейчас отправляйтесь на кухню, где э-э-э... поручик Лунин накормит вас ужином. Переночуете, а завтра отправитесь обратно. Вопросы, господин барон?
– У меня много вопросов, господин Лунин, – вздохнул гость. – Но, может, сначала ужин?
– ...Слушай, ты действительно барон? – поинтересовался Фрол, покуда Келюс возился у плиты. Это было первое, что смог выдавить из себя дхар с момента появления Корфа в квартире.
– Так точно, – подтвердил тот. – Я из петербургских Корфов. А что, – полковник перешел на шепот, – здесь уже нет баронов, одни пролетарии?
– Есть, есть, – успокоил гостя Келюс, накрывая стол. – Недавно снова дворянское собрание открыли. Правда, вступительный взнос, говорят, в долларах...
– Господин Лунин... – робко начал Корф.
– Николай, можно – Келюс, – предложил Лунин-младший. – А этот молодой джентльмен – Фроат.
– Можно Фрол, – несколько смутился дхар, протягивая барону широкую ладонь.
– Очень приятно, господа, – поклонился Корф. – Меня в детстве звали Мишелем, но после того, как у одной знакомой дамы... Не решусь ее назвать... Я обнаружил стриженного английского пуделя, которого тоже звали Мишелем, предпочитаю называться, как Бог и крестный велели – Михаилом. Английский пудель, господа, представляете, экий форс-мажор! Прошу прощения, увлекся... Николай, почему тут все требуют доллары? Какая в России валюта?
– Гм-м-м... – неопределенно отреагировал Келюс. Американский шпион, за которого он поначалу принял странного барона, должен быть в курсе подобных вещей.
– Рубль у нас, – незамысловато пояснил дхар. – Только на него ни шиша не купишь. А у вас что?
– У нас... – замялся гость. – Простите великодушно, самого тянет поделится, но не могу – приказ. Вы же сами офицер, Николай. Господин Лунин назвал вас поручиком...
– Старший лейтенант, – уточнил Келюс, – запаса, конечно.
– Воевали, Николай? – оживился полковник.
– В общем-то, нет. То есть, да... Правда, всего сутки...
– Да ну, Француз, какая там война! – вмешался Фрол. – Спалили, елы, две «бээмпешки»...
– Что спалили? – не понял Корф.
– Простите ради Бога, господа, я, вероятно, кажусь вам каким-то монстром. Не виноват, честное слово! Во-первых, приказ. А, во-вторых, контузия. Под Барановичами, тоже аккурат в первый день. Прибыл, принял взвод и тем же вечером угодил в санитарный поезд.
«Где это – Барановичи?» – задумался Келюс, но промолчал. Барон между тем отужинал, выпил кофе и постепенно пришел в доброе расположение духа, после чего был отправлен спать. Он не возражал, попросив лишь разбудить его в шесть утра. Лунин-младший, закрыв за ним дверь гостиной, поспешил к деду.
– Что, хорош? – осведомился тот, явно имея в виду бравого полковника. – Родственная душа?
– Да уж, бином, – согласился Николай. – Но, ради Бога, дед, что все это значит?
– Бога нет, – задумчиво молвил старик. – Впервые мне об этом сказали какие-то гимназисты году в пятнадцатом. Признаться, долго не мог привыкнуть... Не знаю, Келюс, откуда взялся господин барон. Не иначе, из нафталина.
– Или из Института Тернема, – напомнил внук, – который в Теплом Стане, и где находится этот, бином... объект «Ядро».
– «Ядро-7», – уточнил Лунин-старший. – Да, интересно получается! Основали этот институт где-то перед войной. Ведала им госбезопасность, а Тернем был там не директором, а обыкновенным зэком.
– Тернем – который электрическую музыку изобрел? – вспомнил внук. – Ну да, конечно! Демонстрировал Вождю, а тот, бином, соизволил лично «Во поле березка...» сыграть. Меломаны!
– Смешно, – кивнул дед. – Кстати, Тернем – ученик Иоффе... Когда Вождь отправился на свидание к Основоположникам на радость весьма и весьма многим, Тернем просил разрешения его воскресить. Конечно, никто и не подумал разрешать такое...
– Естественно, – поддержал Лунин-младший. – Психов нужно лечить...
– ...А здоровым – промывать мозги. Промывали мозги Тернему долго. Посадили в 30-м, затем «шарашка» в Теплом Стане. Через год он был назначен главным конструктором, затем – досрочное освобождение, три сталинские премии...
– Так что, он и вправду мог воскресить этого... меломана?! – ужаснулся Николай. – Слава Богу, не разрешили! Нет, ерунда, быть не может!..
– Не мне судить, – пожал плечами дед. – С моими-то четырьмя классами и Институтом Красной Профессуры... Во всяком случае, Тернем обещал прожить двести лет.
– И как? До семидесяти дотянул?
– Сейчас ему сто, – спокойно сообщил Лунин-старший. – Он совершенно здоров и продолжает работать...
– Но барон-то откуда? – не выдержал Келюс.
– Не знаю... В письме, которое он привез – шифр, адреса на конверте нет... Вот и думай!
Келюс честно потратил полночи на рассуждения о странном полковнике. Годились две версии. Корф мог быть шпионом из потомков русских эмигрантов, а в Теплом Стане находилась явка. Правда, для разведчика подготовлен он был из рук вон плохо. Подходило и другое – загадочный Тернем воскресил офицера времен Первой мировой войны и использует его в качестве курьера. Но опять-таки, зачем? Выходила, как ни крути, форменная ерунда.
Спал Николай крепко, и будильник, поставленный на шесть утра, прозвонил явно не ко времени. Вспомнив о просьбе барона, Лунин-младший, чертыхаясь, отправился будить странного гостя. Проходя мимо кабинета, Келюс с удивлением обнаружил, что Лунин-старший сидит за столом и о чем-то размышляет, постукивая костяшками пальцев по дубовой крышке.
– Не буди его, – заметил старик, едва пожелав внуку доброго утра. – Ему некуда торопиться...
– ...А? Большевики? – вскинулся барон, когда Лунин-младший тронул его за плечо.
– Они самые, – улыбнулся Келюс. – Доброе утро, Михаил.
– А-а-а! – застонал Корф. – А я надеялся, что все это сон! Господи, какая жуть... Нет, нет, Николай, не подумайте, это я не про вас...