Просто когда он в первый раз его увидел, оно было заплаканным и грязным; на скуле вздувался синяк, и волосы торчали из-под дождевика желтыми крысячьими хвостиками.
Это была та самая челночница, которая убивалась за бабушку десять дней назад. Руслан даже не спросил тогда ее имени. Девушка стояла в метре от Руслана, и Руслану казалось, что она смотрит ему в глаза. Этого не могло быть: стекла были тонированными и пуленепробиваемыми, и Руслан понял, что она смотрит на отражение его машин.
Дверца джипа открылась, и оттуда спрыгнул чеченец в камуфляже. Девушка мгновенно вздрогнула, тряхнула золотистой челкой и побежала прочь.
Руслан бросил сигарету и выскочил из кабинета.
Девушка уже заворачивала за угол, когда Руслан выбежал на улицу. Джипы взяли с места на красный, распугав машины и пешеходов, но, когда они свернули в переулок, девушки уже не было. Руслан замер, озадаченный, потому что она не могла так быстро уйти, а потом увидел ее товарок, поднимающихся по ступеням небольшого зоомагазинчика.
Руслан вышел из машины и пошел вслед за ними. В тесном помещении пахло кормом и пометом. Над прилавками с кошачьей едой висела клетка, и в ней сидели два печальных волнистых попугайчика с расклеванными перьями.
Девушка стояла спиной к прилавку и щебетала с подружками.
– Как бабушка? – негромко спросил Руслан.
Девушка обернулась, и краска сбежала с ее лица. Зеленые глаза стали испуганными и совершенно бездонными.
– Спасибо. У нее все просто… просто замечательно.
– А что не звонишь? Спасибо не скажешь?
Глаза девушки заметались, как хомячок в клетке.
Стукнула дверь, и в магазинчик вошел молодой шатен с вихляющей походкой и чуть поросячьим выражением лица.
– Мила! Мы едем или нет?
Девушка покраснела. Шатен скосил подозрительный глаз на Руслана.
– Мне вон того попугайчика, – сказал Руслан.
Когда он выходил, Руслан заметил, что шатен приехал в казенной «Тойоте» с синими милицейскими номерами.
* * *
Вернувшись на службу, Савелий Рыдник набрал внутренний номер Якушева:
– Сережа? Зайди.
Когда Якушев заглянул в кабинет Рыдника, генерал полулежал, закинув ноги на тумбочку. В руках его был план оперативной игры, представленный Якушевым еще две недели назад.
– Как успехи? – спросил Рыдник.
– После того, как в рамках наружного наблюдения были получены данные о причастности Висхана Талатова к взрыву в супермаркете «Марина», – отрапортовал Якушев, – мне удалось войти в доверие к объекту. В материалах дела зафиксировано, что Висхан Талатов не раз выражал возмущение действиями наших войск в Чечне и молился по пять раз в день.
Рыдник поморщился.
– Ну, а кроме этого?
– Есть данные, что объект попытается приобрести партию взрывчатки.
Рыдник помолчал.
– Ребята просто горят на работе, – сказал Сергей. – Шутка ли. Такую птицу накрыли.
– Какую птицу? – спросил Рыдник тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Что в этой птице такого? Что он мусульманин? А кто он, по-твоему, должен быть? Буддист?
Сергей растерянно моргал.
– Ты дело провалил, ты это понимаешь? Их что, ловят мало? Ты газеты почитай. Там закладку возьмут, там сарай с тротилом. Вон, каждый день: заходят менты в квартиру, берут там взрывчатку, рапортуют, что предотвращен теракт. Вопрос – почему, вопреки всем оперативным правилам, не подождали хозяев квартиры? Почему закладку изъяли, а людей не взяли? И всем сразу ясно, что это фуфло…
– Но мы-то человека берем!
Рыдник, уже не сдерживаясь, заорал:
– Ну и что? Вон, в прошлом году в Москве тоже троих взяли. Вошли менты с чемоданом в квартиру, в чемодане фугас был. Сняли пальцы с телевизора, сказали, что пальцы были на чемодане. Ну и дали этим троим десять месяцев условно…
– У нас не чемодан…
Рыдник взял Сергея за воротник.
– А теперь послушай меня внимательно. Это не моя установка. Это установка с самого верха. Страна терпит на Кавказе унижение за унижением. В стране взрывается кафе за метро, метро за кафе. Падает престиж органов. Падает престиж власти. Нам надо поднять дух россиян. Надо показать: мы по-прежнему стоим на страже законности и правопорядка. Мы можем предотвращать теракты. Страшные теракты, чудовищные замыслы, не уступающие одиннадцатому сентября. Американцы не могут, а мы можем! Понятно?
– Понятно, – сказал Сергей.
– А теперь скажи мне – двести грамм тротила в супермаркете – это страшный теракт? А?
Якушев глядел в пол перед собой.
– Двести грамм – это зачем? Чтобы над нами смеялись в Москве? Чтобы какие-нибудь дерьмократы над нами издевались? Ты чем был занят последнюю неделю? Землей в Беспаднице торговал? Да?
Якушев покраснел.
– Так вот, землей ты можешь торговать в свободное от работы время. А ответственные задания, которые тебе поручила родина, надо выполнять двадцать четыре часа в сутки. Все понял?
Якушев кивнул.
– Иди и подумай. Завтра принесешь мне… – Рыдник секунду поколебался, а потом пристально глянул на Якушева, – новые оперативные данные о планах Висхана Талатова.
* * *
Запасы оружия на Дальнем Востоке, созданные на случай китайской агрессии, в несколько раз превышают запасы оружия в европейской части России, а артиллерийские и инженерные склады тянутся порой на несколько километров.
Артсклады 136-й мотострелковой дивизии не были исключением. Оружие и боеприпасы лежали в двадцати ангарах, расположенных на площади в тридцать три гектара. Территория склада была обнесена двумя рядами колючей проволоки с неработающей сигнализацией, а по четырем углам стояли четыре вышки. В некоторых местах лес подступил к проволоке так близко, что часовой с вышки не видел ничего, кроме густой зеленой поросли.
Охрану тридцати трех гектаров несли восемь часовых, сменявшихся каждые два часа. Четверо стояли на вышках, а еще четверо обходили территорию.
Четырнадцатого сентября в крае снова объявили тайфунное предупреждение. Ураган налетел к вечеру, ломая деревья и обрушивая на землю мегатонны дождя.
Начальник караула, молоденький лейтенант Видов, разбудил новую смену в два часа ночи. Вместо обхода территории часовые забились в караулку и пили водку. В четыре к ним присоединились их сменщики.
Только в десять утра, после того, как тайфун эмигрировал в Корею, часовые обнаружили факт проникновения на склад. На участке периметра, проходящем в десяти метрах от заброшенной бетонки, проволока была перекушена ножницами и глинистая размокшая земля была утоптана в тесто. Висячий замок на одном из складов был перекушен, сургучная печать – сорвана.
Главная трудность была в том, чтобы понять, что именно похищено. С 1968 года, когда в/ч 18417 впервые расположилась на этом месте, часть трижды передавали из армии в армию. Некоторые боеприпасы были вывезены новыми хозяевами без документов, некоторые без документов приехали, и еще большее количество бумаг пропало неведомо куда. Было не только не ясно, какое именно оружие забрали злоумышленники, – было непонятно, приходили ли они за оружием или же, допустим, за китайской тушенкой, крупная партия которой хранилась тут же за отдельным забором.
В конце концов написали, что была нарушена целостность печатей, но расследование не выявило факта проникновения на склад. Часовым за халатность дали пять суток ареста. Начальнику караула, лейтенанту Видову, – кстати, двоюродному брату жены подполковника Усольцева, – вкатили строгий выговор.
Выговор вряд ли сильно огорчил лейтенанта: через три дня после печального происшествия на складе Видов наконец купил себе старенькую «Мазду».
* * *