В торце коридора табличка, извещавшая о наличии туалета. Свернул налево к мужскому.
Вошел.
Туалет был большой. Длинная, светлая, облицованная кафелем комната, с одной стороны писсуары и умывальник, с другой – несколько кабинок и пустой промежуток стены. Здесь, закрыв глаза, видимо, в полной отключке почти повис задрипанный мужичонка. Огромной лапой его придерживал за шею здоровенный бугай, ростом почти с Николая, где-то метр девяносто. Мужичонка мерно сотрясался под тяжкими хлюпающими ударами верзилы. Николай мгновенно оценил: здесь не дерутся, просто забивают. За происходящим наблюдал приземистый, широкий, как шкаф, громила, сразу повернувший к Николаю изрытое крупными оспинами лицо. Несколько секунд он с сомнением всматривался в Николая, потом махнул ему рукой: проваливай, мол.
В Николае вспыхнуло чувство гадливости, смешанное с ненавистью. Он шагнул навстречу тоже двинувшемуся вперед квадратному подельнику.
– Ребята! Может, хватит?
– Мужик! Сгинь отсюда!
Николай чувствовал, что заводится. Привычное чувство ярости холодно веселило.
– Ты что, мужик, не понял?
– А ну-ка отпусти его. Я тебе говорю.
Бугай перестал бить свою жертву, оглянулся, всмотрелся в Николая.
– Надо же, как похожи.
И тут же кивнул квадратному:
– Разберись!
Квадратный подельник с презрительной ухмылкой стал медленно вытаскивать кастет и, неторопливо прилаживая к руке его кольца, двинулся на Николая.
Гнев в груди Николая вспыхнул ярким пламенем, красным залило глаза, но жар тут же смешался с ледяным холодом. Николай ждал.
Квадратный приблизился и неожиданно резко выбросил вперед руку с кастетом, которую держал под мышкой. Николай едва успел отклониться от удара.
Один из шипов кастета царапнул щеку. От ответного удара бандит куда-то провалился. На какой-то момент его угреватая морда оказалась почти рядом и тотчас же взлетела вверх.
С наслаждением и дикой силой Николай ударил бандита локтем снизу в подбородок. Точно снизу вверх.
Славно. Скользнув вслед парящему телу, настиг и ногой в пах добавил немного ускорения. Тут же повернулся.
Бугай оставил свою жертву, рухнувшую на плиточный пол, и ринулся к Николаю. Николай лягнул его в колено, но этого было недостаточно, чтобы остановить такую тушу. Отклонившись вправо, Николай нанес ему удар коленом в живот. Потом еще и еще. Ярость требовала выхода.
Тяжело дыша, огляделся. Бугай валялся под ногами, квадратный рябой поднимался с колен. Ему Николай врезал ногой в челюсть. Тот свалился и затих.
Зашевелился и бугай, постанывая, пытался встать на четвереньки. Николай за волосы вздернул ему голову и с хрустом вбил колено в лицо.
Вроде все. Подошел к коротышке. Землистая кожа, уши, которые хлопают на ветру, разбитый рот, синяки.
Хорошо поработали.
Возбуждение от схватки проходило. Как всегда, откуда-то из глубины души, омрачая радость победы, поднималось неприятное чувство. Сволочи! Нигде от мрази не спрячешься. Отдохнуть, называется, приехал!..
Он вышел из туалета, спустился в бар. Бармен, сильно смахивающий на моржа (как он сразу не определил?!), насмешливо спросил:
– С облегчением?
– Чего? – не понял Николай, но тут вспомнил, что уходил в туалет.
– Да, с облегчением. Пошли кого-нибудь в сортир, там три чувака спят. Двоих уложил я, хотя они первые начали.
Хитрая усмешка медленно сползла с толстого лица.
Осознав, что Николай не шутит, бармен, то и дело поглядывая на него, вынул из-под стола телефон и стал набирать номер. Девушка тоже взглянула на Николая встревоженно и в то же время с любопытством.
– Сколько с меня? – спросил Николай. – Я, пожалуй, пойду.
Бармен машинально ответил, Николай бросил на стойку купюру и, кивнув на прощание Мэри, ушел.
Глава 3
ПЛЯЖНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ
Негр в униформе все еще курил.
Весь аккуратный, гладкий, ловко собранный, он, вероятно, вслед за дымом своей сигареты мысленно уносился к далеким берегам Занзибара, где в тростниковом дворе жили его предки, конечно, местные короли, а его, наследника обширных стад, забросило в эту Россию, в какой-нибудь лумумбарий имени Патриса Лумумбы, где торговать наркотиками стало стремно, и вот работает теперь в ресторане, откуда лишь мысленно можно вернуться домой.
Николай прошел мимо негра, кивнул на прощание.
Небо раскаленное, выжженное до белизны, и где-то далеко одиноко плывут маленькие облачка. Солнце ли, сразу рухнувшее ему на плечи, или выпитый коктейль был тому виной, но он сразу покрылся потом, а по хребту медленно потекли струйки.
Четвертый час. Пора подумать о ночлеге. Он решил снять комнату и неторопливо направился к вокзалу.
На синеву моря больно было смотреть. Дымились мясным духом жаровни уличных шашлычников.
Он сразу почувствовал голод. Почему бы и не поесть?
Николай свернул к ближайшим столикам, заказал шашлык и бутылку пива. Устроился под зонтиком.
Приятно обдувал ветер с моря. Красота.
Утолив голод, вытащил сигареты, закурил. Возле столиков, как обычно, крутились голуби. Рядом с жаровней, подняв нос, в терпеливом трансе застыла собака. Неподалеку сидели два пацана лет семнадцати, пили пиво, курили. К ним подошла кремовая девчушка в красном платьице (юбка развевалась на ветру), вся лучась радостью, за руку поздоровалась с приятелями, села за столик.
Николай докурил, встал и отправился на вокзал, где сразу же снял недорого "домик в саду рядом с морем" и уже через час был на месте.
Хозяйкой оказалась дородная женщина с коричневым чисто южным лицом и светло-желтыми, крашенными луковичной кожурой, волосами. Она напористо уговаривала его еще на вокзале, оттирая товарок мощным плечом, и добилась-таки своего; Николай поддался на ее уговоры и теперь не жалел.
Домишко был славный. Белый, словно игрушечный, но со всеми атрибутами настоящего дома: окошки, ставенки, дверь, даже печная труба, общей площадью метров десять. Стоял действительно среди яблонь, груш и черешен. Но они не мешали солнцу пробиваться внутрь (его здесь было больше чем достаточно, кстати); осторожно влезая в низкую дверь, он вынужден был наступить на солнечный квадрат на полу. Солнечные лучи заползли и на низенькую кровать у окна.
А еще ему понравился незнакомый, но какой-то домашний жилой запах, какой, разумеется, не учуешь в намертво урбанизированной Москве.
В общем, домик пришелся по душе. Хозяйка, сияя солнечным нимбом желтых волос, выслушала его комплименты жилью, и поскольку финансовые вопросы были решены, не стала задерживаться.
Николай вошел в очаровавший его игрушечный домик и, медленно закинув руки за голову, в блаженном солнечном опьянении свалился на постель. Незаметно уснул. Ему приснилось что-то очень легкое и хорошее, словно он плыл или парил над чем-то, может и враждебным, но совершенно неопасным в тот момент для него, и только рожи, грязные, угрожающие рожи, гримасничали снизу. Он засмеялся во сне и сразу проснулся, а в окне уже синели сумерки.
Решил прогуляться к морю. Как хорошо на юге! Воздух прохладно-душен, сад благоухает целым океаном ароматов. Николай в плавках вышел на улицу, прикрыв за собой калитку, и по дороге, заранее показанной услужливой хозяйкой, направился к морю. Сколько здесь женщин! Глаза разбегаются. Прошел большой драный кот, злобно спугнув шарахнувшуюся прочь черную собачонку. Киоски с пивом (он купил бутылку), легким вином, сигаретами. Девушка в белых обтянутых брючках… Бросила заинтересованный взгляд… С гулом и громовыми взрывами промчалась древняя иномарка. Местные дети двух рас: светло-арийской и черно-смуглой. Пахнет морем и негой.