— Правобережное РУВД, — добавила она, чтобы у «сладкой парочки» не возникло уж никаких сомнений в подлинности происходящего.
— Чего надо? Отстаньте! — бурчала девушка, но в остальном вела себя смирно. Чего нельзя сказать о мужчине, пришедшем в дикую ярость. Видимо, это был независимый человек, не привыкший к тому, чтобы кто-то смел мешать ему и вообще вмешивался в его жизнь. На слова Марины о милиции он попросту не обратил никакого внимания.
Натягивая спадавшие брюки, он пулей вылетел из машины.
— Ты что, сука?! — заорал он на женщину. — Обалдела совсем? Пошла ты…
— Одевайся быстро, — бросила Марина девочке, стоявшей рядом. — Только не вздумай убегать — все равно догоню, хуже будет.
Она старалась говорить спокойно, но на мужчину это не подействовало.
Шагнув вперед, он с силой толкнул Марину в грудь, так что она отлетела на метр.
— Пошла прочь, сука! — шипел он. — Что ты лезешь, куда не просят?
Изуродую, шалава!
Он двинулся на нее, брызжа слюной, и в его дальнейших намерениях можно было не сомневаться. Здоровенный амбал с грубым лицом, явно привыкший к безнаказанности. Видал он в гробу эту милицию! Да еще в такие моменты, когда только расслабился — и вот на тебе!
«Видно, жизнь его еще ничему не научила, — подумала Марина, — не понимает, что к чему. И что за что бывает».
Что ж, три года в милицейском спортзале с инструктором делают даже из женщины если не Рэмбо, то уж во всяком случае не кисейную барышню…
Кинувшись на противника чуть сбоку, Марина сделала ногой подсечку и изо всех сил толкнула его. Главное тут — точно определить центр тяжести, как учил инструктор. А дальше дело уже не в соотношении массы противников — важна сила толчка, приложенная в нужной точке корпуса.
Амбал упал на спину, только коротко крякнув. Бросившись на него сверху, Марина поймала его повисшую на миг в воздухе руку и заломила ее, переворачивая поверженного на живот, лицом в асфальт.
Вся схватка заняла две-три секунды, после чего они оба только тяжело дышали да слышалось, как похрустывают косточки в вывернутом плече водителя «девятки».
— Дурак! — с чувством сказала Марина в невольно подставленное ей ухо мужчины. — Дважды ДУрак! Нападение на сотрудника милиции при исполнении — три года, не меньше. А девочка несовершеннолетняя, между прочим. И ты это видел, в суде не отвертишься. А за это тоже — не штраф. За это — тюрьма, дружок. Так что ты дважды дурак, понял?
Она тяжело дышала, но проговорила все четко и внятно, чтобы мужчина понял ее.
Собственно говоря, он ее совсем не интересовал. На самом деле Марина блефовала, рассчитывала просто напугать. Посадить этого типа не удастся, как ни старайся. Нападения на сотрудника милиции никто не видел, свидетелей нет, и ничего не докажешь. А что касается секса с девочкой, то ей уже явно больше четырнадцати, и мужик может сказать, что не разобрался в темноте, тем более что она сама себя предложила. Пройдет ли такое в суде? Ой, вряд ли… Дело, если его завести, развалится задолго до всякого суда.
А что еще можно сделать? Сообщить на работу этому мужику? Глупо: в той фирме, где он, скорее всего, работает, только посмеются, да он же еще будет ходить потом в героях. Нет, мужика нужно отпускать.
Для убедительности, чтобы окончательно привести его в чувство, Марина снова ткнула в лицо свое удостоверение.
— Старший лейтенант Карсавина, — сказала она веско. — Будешь вести себя тихо или мне машину с патрулем вызывать? Будем дело до наручников доводить?
— Отпустите, — пробурчал досадливо водитель:
— Отпустите, все в норме. Все тихо.
Видимо, человек он рассудительный, понимает, что в такой ситуации с милицией лучше договариваться по-хорошему.
— А ты куда? Стоять! — крикнула Марина девочке, увидев, что та уже натянула свою одежонку и стоит в нерешительности, раздумывая, не сбежать ли. Ту останавливало лишь опасение, нет ли рядом еще милиции и не станет ли хуже.
Отпущенный Мариной водитель встал, отряхиваясь, и стало видно, что ему лет двадцать пять — тридцать и что по жизни он, кажется, вполне нормальный мужик.
Ну, попал в глупую ситуацию, да потом повел себя еще глупее. С кем не бывает?
За свой срок службы в милиции Марина успела усвоить от коллег, да и просто на опыте, что нужно научиться отпускать людей. Многие по глупости совершают разные ошибки, которые при желании можно назвать преступлениями. Но такого желания быть не должно. Потому что на всех уголовных дел не заведешь и всех не посадишь. Нужно выбирать главное — то, что поручено именно тебе, а остальное оставь другим.
Водитель больше не представлял опасности. Марина подошла к девочке и твердо взяла ее за руку.
— Ты пойдешь со мной, — сказала она голосом, не терпящим возражений. — Поняла? Как тебя зовут?
— Надя, — запинаясь, ответила девушка. — А куда мы пойдем?
— Известно куда, — усмехнулась Марина, — в милицию пойдем. А ты куда думала?
Девочка не возражала: она только что видела, как эта женщина в секунду расправилась с огромным дядькой, и у нее не возникло желания спорить.
— А я? — вдруг поинтересовался водитель. Он уже успел отряхнуться и прийти в себя.
— А вы можете ехать по своим делам, — сухо сказала Марина. — На вас лично у меня времени нет. Если вы будете продолжать в том же духе, то вами займутся другие люди, не я. И во второй раз вас просто так не отпустят.
Мужик облегченно вздохнул и рассмеялся. Теперь он уже мог расслабиться и посмотреть на ситуацию под другим углом — юмористически.
— Не вы? — разочарованно протянул он, оглядывая стройную фигуру молодой женщины в обтягивающих джинсах. — Очень жаль. Может, все-таки именно вы мной займетесь? — Он игриво подмигнул:
— Послушайте, девушка… А вы что, и вправду работаете в милиции? Прямо не верится.
На дрожащую Надю он больше не смотрел, внимание полностью переключилось на Марину. Можно было не сомневаться, что именно она теперь станет главной героиней его рассказов в мужской компании…
— Вам что, удостоверение еще раз показать? — невольно усмехнулась Марина.
— Или хотите вместе проехать в РУВД?
— Боже упаси! — махнул рукой парень. — Нет уж… Просто странно видеть таких милиционеров. Девушка — и вдруг старший лейтенант!
Он еще раз демонстративно оглядел Марину и закончил:
— Вам фотомоделью надо работать, а не в милиции служить.
Марина не выдержала и засмеялась.
— Фотомоделью я уже была, — сказала она. — Так что тут вы попали в точку, можно сказать. Но сейчас я офицер Правобережного РУВД, в чем вы уже убедились.
— Она выразительно кивнула на то место на асфальте, где водитель только что лежал, и добавила:
— Так что советую вам быстрее уехать, пока я добрая, а то я передумаю и задержу вас на самом деле. Ясно? А теперь, Надя, пойдем.
Тащиться ночью в РУВД очень не хотелось. Пешком, да по пустым улицам окраинного района… Но так было надо — куй железо, пока горячо. Завтра утром девчонка оклемается и разговаривать с ней будет труднее, чем сейчас.
В пустом кабинете Марина заварила свежий чай и, пока вода закипала, искоса пригляделась к пойманной. Всю дорогу, пока шли сюда, Марина сурово молчала — нагоняла страху…
Надя Колесникова, ученица десятого класса девятнадцатой средней школы.
Учится средне. Кем хочет стать после школы — не знает. А кто знает в пятнадцать лет? Если бы самой Марине в десятом классе сказали, что она будет офицером милиции, она бы расхохоталась.
Кто родители? Отца нет, а мать — продавщица в продуктовом магазине.