Прицелившись из нагана, Витя выстрелил в него раз, другой… Хотел и третий, но услышал крик Барона:
– Хватит, ты! Патроны береги, кретин!
Витя отрезвел, убрал наган, вошел в сени и тут же вышел с автоматом в руках.
За заборами, в окнах появлялись перепуганные старухи.
– Муха, бери Витю и этого, – Крюк показал на Зотова. – Загнать всех в дома, взять те два ствола, и чтоб никто не вылезал. Михалыч, погляди, что у них там с лодками. Шуруп, со мной на пристань.
Зотов сказал Крюку твердо:
– Бабу на пристани не троньте.
Крюк пожал плечом, взял у Вити автомат и быстро пошел к пристани. Шуруп – за ним. Через некоторое время пошагал туда и Барон.
* * *
Лида прятала Сашу. Та ерепенилась, страх еще не дошел до нее.
– Да почему я?! А ты? Что я – маленькая? Что они мне сделают-то?
Мать рывком повернула ее к себе и сказала пальцами. Глаза Саши расширились.
Мать втолкнула ее в кладовку, где стояли ведра, швабра, ящик мыла. Приложила палец к губам и заперла дверь на висячий замок.
На палубу вышел Фадеич в фуражке, с рупором в руках. Вид его был грозен, он совершенно не понимал, что происходит.
Собаки бешено лаяли по деревне. Муха, изъявший в одном из домов малокалиберку, шел по улице и стрелял из нее собак. Негромкий хлесткий выстрел, и сразу вслед – визг и вой.
* * *
Витя толкнул калитку перед домом деда Якова.
– Дед с норовом, – сказал тихо Зотов, стоявший сзади.
От крыльца к ним молча метнулась большая собака. Витя спокойно взял прислоненные к забору вилы.
На короткий всхлипывающий стон собаки дед вышел на крыльцо с берданкой в руках.
* * *
– Немедленно прекратить стрельбу! – закричал в рупор Фадеич, когда раздался еще один выстрел.
К сходням быстро шли Крюк и Шуруп.
– Сдать оружие! – приказал им Фадеич.
Вдали стегнул выстрел из мелкашки. Визг – и тишина. В деревне больше не было собак.
– Гляди, они послушались, – добродушно сказал Фадеичу Крюк, поднимаясь по сходням. – Во! Все тихо, никто не стреляет.
Сбитый с толку его тоном Фадеич напыжился.
– Не сметь всходить на государственную пристань без раз…
Крюк на ходу вырвал у него рупор и сильно толкнул старика раструбом в лицо. Фадеич отлетел к стенке и сполз по ней на палубу. Он смотрел на бандитов без страха – с огромным удивлением.
– Отдыхай, дед, – сказал Шуруп, толчком ноги открывая какую-то дверь. – Полундра! Все наверх!
За дверью был склад угля и дров. Шуруп пошел дальше, пнул дверь кладовки, но увидел замок.
Крюк заглянул в камбуз, увидел Лиду: бесформенное тело, лицо в саже,
– Как тебя?.. Сготовь обед на семь человек. Склад открыт?
Она отрицательно покачала головой. Крюк нашел Фадеича, тупо рассматривавшего помятый рупор, ощупал его карманы, достал связку ключей.
– Под расписку, – неуверенно сказал капитан рейда.
Крюк бросил ключи Лиде под ноги, сгреб пятерней китель на сухой спине капитана и повел старика в его комнату.
Зайдя за угол и оглядевшись, Лида нашла в связке ключ от кладовки, сняла его и бросила в воду. А свой достала из кармана передника и, подумав, засунула за наличник кухонного окна.
* * *
Михалыч осматривал лодки. Ударом приклада пробивал дно и переходил к следующей. Оставил неповрежденными только две.
* * *
Лузге с его позиции у бани видно было, как Лида прятала Сашу, как выбросила ключ, а другой схоронила. Он сидел неподвижно и думал. Представить, как дальше пойдут дела, не удавалось. Пока что надо было сделать одно. Он вынес из предбанника башмаки и переместился ближе к дебаркадеру. Здесь стоял на трех камнях котел с варом для смоления лодок. Лузга сунул в него башмаки и закидал кусками вара. Потом побрел в сторону изб и лег на землю на открытом месте, откуда были видны и улица и дебаркадер.
* * *
Витя и Муха, обойдя все избы и отстрелявшись,
* * *
Витя и Муха, обойдя все избы и отстрелявшись, шли к пристани. Зотов вышагивал за ними на таком расстоянии, чтобы для них он был идущим с ними, а для деревенских, следивших из-за занавесок, – отдельным, подневольным. Мало ли как все обернется.
Подойдя к Лузге, Муха и Витя остановились над ним.
– Мертвяк? – предположил Муха.
Лузга открыл глаза и кивнул утвердительно.
– Задорный! – удивился Муха.
Подошел Зотов. Муха вопросительно посмотрел на него. Поморщившись, Зотов махнул рукой:
– Ссыльно-политический. Враг народа.
– А-а, – с пониманием протянул Муха. – Тогда лежи, сука, и чтоб никуда.
Муха и Зотов пошли к пристани, а Витя задержался, дал тем отойти и наклонился к Лузге.
– Дивчина где? – мягко спросил он.
– Какая? – испугался Лузга. – Маленькая, что ли? Соплячка?
– Не ма-аленькая! – Витя резко ударил лежавшего ногой.
Лузга привычно свернулся в комок, прикрывая голову и живот, Витя просунул ствол нагана между пальцами Лузги и уперся ему в лицо. Лузга убрал руки и заговорил тоном, похожим на блатной:
– Мне она нужна? Соплячка, в куклы играет… Где?… Я знаю? Услышала пах-пах, слезла в погреб… Вон! В избах. Век свободы не видать!
Витя поверил.
* * *
Около полудня Копалыч возвращался домой. Подходя к избам, особенного не заметил, на тишину и безлюдье внимания не обратил, занятый своими мыслями. Не заметил и Муху, сидевшего с обрезом в тени забора у манковской избы. Копалыч шел без очков, а вблизи видел плохо, поэтому, войдя в калитку, споткнулся о труп собаки и выронил лопату. Нагнулся, увидел кровь, мертвый оскал и в изумлении огляделся. У крыльца лежал дед Яков. Борода торчала вверх. Копалыч подошел.
– Дед, ты что?..
Он достал и торопливо надел очки, нагнулся и увидел мертвые глаза за круглыми стеклами, на рубахе на груди пятно крови.
Копалыч медленно разогнулся. Только теперь он услышал странную тишину. Он осторожно огляделся. Никого. В дом идти страшно. Он снял бесценные очки, упрятал в коробочку и убрал в надежный карман.
Естественным было пойти к Манкову. Поминутно озираясь, он пересек улицу, пошел вдоль заборов и наткнулся на Муху. Несколько секунд он рассматривал этого человека, примечательного только обрезом.
– Здравствуйте, – сказал Копалыч.
Муха молча смотрел на него.
– А что случилось? – тихо спросил Копалыч.
– А ничего.
– А где милиционер? Манков?
Муха показал за забор:
– Вон торчит… нога… Ты вот чего: тут – можешь, а за деревню не ходи. Стрелять буду без объявления, – он показал на лежавшего вдали Лузгу. – Иди к тому, в концентрацию. Мне видней будет.
Копалыч постоял, не зная, что спросить, и побрел к Лузге.
– Кто они? – спросил он Лузгу.
Лузга не ответил – следил за Мухой, который быстро пошел на перехват черноглазой старухи, направившейся к мостику через ручей.
Старуха на его окрик: «Цурюк!» остановилась, стала доказывать, что надо ей в сарай, за рыбой. А Муха показал: «Назад!» Она не послушалась, он ударил ее прикладом. Она упала. Встала с трудом.
– Что он делает?! – возмутился Копалыч. – Нет, что он делает?
– Сядь, – грубо сказал Лузга. – И заткнись.
* * *
В комнате Фадеича тесно сидели Крюк, Барон, Шуруп, Михалыч и Витя. Зотов незаметно и тихо сидел в углу на корточках. Фадеич стоял у окна. Крюк и Барон рассматривали речную карту, лоцию.
– Нет вам отсюда другой дороги, – как бы даже жалея их, сказал Фадеич. – Суд да тюрьма.
– Почему нет? Есть, – спокойно сказал Крюк.
– Потому. Вы вошли в конфликт с властью.
– Власть нам амнистию дала, – сказал Крюк. – Нам все списали. И еще спишут.
Тут они переглянулись с Бароном, – Крюк хватил лишку: надежды, что спишут, не было.
– Что твоя власть может? – сказал Барон. – Ну убить меня. Так и я могу убить – тебя. И любого. Твоя власть что тебе дала? Гроши. А горб гни всю жизнь.