Зинаида Артуровна считала себя подругой Марины Строевой, хотя таковой не являлась. Просто Маша приглашала ее на премьерные спектакли, и пару раз они заходили в кафе выпить по чашечке кофе.
— Как она? Как здоровье?
— Нормально, — сухо ответил Гуров.
Его интересовало дело, а не светская беседа.
— Что скажешь в предварительном заключении? — спросил он деловым тоном.
— Что скажу? — обиженно проговорила Зинаида Артуровна. Отведя взгляд в сторону, она официально равнодушным тоном продолжила: — На теле явные признаки насильственной смерти, которая предположительно наступила в промежуток времени от часа до половины второго ночи вследствие нанесения удара тупым предметом в левую височную область головы, — и, глядя в глаза Гурову, четко произнесла: — Точные данные, Лев Иванович, я смогу сообщить вам только после вскрытия.
— Зинуля, ну зачем так? — Крячко подошел к ней и, одной рукой обняв за плечи, со страстным видом прошептал: — Красивой женщине не идет грубость!
Зинаида Артуровна обладала яркой внешностью. Жгучая брюнетка с черными глазами и несколько великоватым носом, она умела скрывать недостатки и подчеркивать свои достоинства. Ей было пятьдесят два года, но выглядела она неплохо и всем говорила, что ей чуть за сорок. Красавицей ее можно было назвать с некоторой натяжкой, но она свято верила в ею же созданный миф о своей привлекательности.
— Прекрати ребячиться, Стас! — с улыбкой приняв комплимент, Зинаида Аркадьевна убрала его руку с плеча.
— А ты прекрати обижаться, потому что это не идет не только красивым, но и умным женщинам! — тут же ответил Крячко.
— Стас прав, — Гуров понял, что если сейчас не вмешаться, то Крячко будет говорить комплименты до вечера. — Поэтому, как умный и внимательный человек, ты нам расскажешь поподробнее, что тебе удалось выяснить относительно трупа? — в тон напарнику проговорил полковник и вынужденно улыбнулся.
— Льстецы! — Зинаида Аркадьевна звонко рассмеялась.
— Ничего от нас не скрывай, — Крячко в шутку погрозил ей пальцем.
— Не скрою. Расскажу, извините за каламбур, голую правду.
Зинаида Артуровна вынула из кармана пиджака пачку сигарет. Крячко, как галантный кавалер, дал даме прикурить. Она с наслаждением сделала пару затяжек и тоном экскурсовода начала излагать свои предположения:
— Это преднамеренное убийство. Скорее всего, запланированное. Оно совершено не на бытовой почве, не по каким-либо религиозным мотивам или обрядам…
— А почему он голый? — перебил ее нетерпеливый Крячко.
— Почему? — Зинаида снисходительно улыбнулась. — Стас, это как раз неудивительно. Понятно, что в таком виде человек либо ванну решил принять, либо, как в нашем случае, сексом заняться.
— Вот они, люди искусства! Шекспировские страсти! Убийство на почве ревности, — с наигранной трагичностью произнес Крячко.
— Вполне возможно. Жертва недавно вступала в сексуальную связь, а вот был ли половой акт совершен до убийства или после, покажет вскрытие. — Зинаида Аркадьевна подошла к открытому окну и выбросила недокуренную сигарету на улицу.
— Половой акт с мужчиной, Зинуля, после смерти невозможен технически! — насмешливо произнес Крячко.
— Возможен, Стасик, если мужчина — гомосексуалист, — парировала она. — Именно о таком контакте я и говорила. У нас тот самый случай.
— Ты знал? — с возмущением обратился Крячко к невозмутимому Гурову.
— Да об этом весь город знает, — ответил за сыщика подошедший Борис. Он навел объектив фотокамеры на Крячко и сделал снимок. — Извини, не удержался. У тебя сейчас лицо было очень выразительное, — после чего счел нужным пояснить: — Конечно, он это не афишировал, но и тайны особой не делал.
— Почему ты допускаешь возможность запланированного убийства? — деловым тоном спросил у Зинаиды Гуров.
— Обрати внимание на шею.
Она подошла к трупу, и сыщики последовали за ней.
— Вот видите, характерная странгуляционная борозда. Возможно, это след от шелкового шнурка. Скорее всего, убийца приготовил его заранее и во время сексуального контакта сзади накинул шнурок жертве на шею. Но убитый оказался сильнее, чем предполагал нападающий, и его пришлось каким-то тяжелым предметом ударить по голове, что и повлекло за собой смерть. Сильных повреждений и переломов на теле я не обнаружила. Есть только незначительные ссадины, по-видимому, полученные в момент удушения. О телосложении убийцы пока ничего сказать не могу. Скорее всего, покойный находился в горизонтальном положении в момент нападения, — довольная собой, Зинаида Артуровна с победоносным видом посмотрела на Гурова.
— Что с местностью? — обратился старший уполномоченный к криминалисту.
— Ни орудия убийства, ни предмета, который оставил борозду на шее, на месте преступления мной не обнаружено, — тоном ученика, отвечающего урок, выпалил Михаил.
Он очень уважал Гурова, восхищался его работой и немного побаивался.
— Да ты не переживай так, Миша, излагай поспокойнее, — усмехнулся Крячко.
— Вообще особых следов борьбы я не заметил, — откашлявшись, начал тот. — А погром в кабинете… Ну, наверное, что-то искали. Вот только странно, пальчиков много, а сейф идеально чистый. Ни одного отпечатка, словно его специально протерли. Или не пытались вскрыть… Да, и еще! Одежда убитого была аккуратно сложена и лежала на диване. Вот здесь.
— Молодец, Михаил! — Гуров не мог не похвалить Савичева.
Он понял по взгляду, что криминалист именно этого ждет.
— Спасибо, Лев Иванович, — Миша был смущен и доволен.
— Ладно, пойдем. Нужно сторожа допросить, — не обращая внимания на слова благодарности, Гуров направился к выходу. — Удачи. Увидимся.
— Стас! — окликнул Борис Крячко, когда тот уже был в дверях. — Портрет я тебе к концу недели обещаю сделать.
— Да пошел ты!
Кроме самого полковника, шутка понравилась всем.
Когда Гуров и Крячко вышли в фойе, они увидели сторожа. Он стоял на том же месте, где с ним расстались сыщики.
— Ты что, дед, так и простоял здесь все время? — искренне удивился Стас.
— Да вы же сами сказали, будь здесь…
— Я театр имел в виду, — сказал Крячко, еле сдерживая смех.
— Ну а я чего, думаю, вдруг позовут, спросить захотят, узнать, все выяснить, а меня нет… А я чего, я ничего, думаю, так даже лучше. Ничего, подожду здесь.
— Как тебя звать, «чего ничего»? — рассмеялся Станислав.
— Василий Михайлович, — старик неуверенно, видимо, из-за привычки бесприкословно подчиняться начальству, издал звук, отдаленно напоминающий смех.
— Нам нужно задать вам несколько вопросов, — разрушая идиллию, командным тоном произнес Гуров. — Пройдемте в какой-нибудь свободный кабинет. Ключи от комнат у вас?
— Да! — с готовностью ответил сторож. — На вахте все ключи. Только зачем в кабинет?.. Может, лучше ко мне в каморку? У меня и чаек есть. Можно…
— А кофеек есть? — оживленно поинтересовался Крячко.
— Нет, — старик растерялся.
— Ну, что же ты, Михалыч! Ладно, веди, чаек тоже пойдет. Мы со Львом Ивановичем чаек тоже уважаем, — сказал Станислав и с наслаждением вздохнул в предвкушении удовольствия от горячего чая.
— Я извиняюсь, а как вас самого величать и в каком вы звании? — с уважением спросил сторож.
— Лев Иванович у нас — старший оперуполномоченный по особо важным делам. А я… — Крячко сделал многозначительную паузу. — Полковник Крячко. Ну, где твоя каморка?
— На первом этаже, рядом с вахтой.
— Ну, веди! — скомандовал Стас.
На первый этаж они возвращались той же дорогой, которая привела их к директорскому кабинету.