«Ты готов ее плеткой отхлестать. Хоть бы обратил внимание на дождь».
Эйдан раздраженно стиснул коленями бока Люцифера.
«Мои чувства к Брианне — не предмет для обсуждения».
«Я вовсе не собираюсь лезть в сердечные дела людей. Мне просто хотелось бы надеяться, что она возьмет все барьеры, а не споткнется где-нибудь на полпути. Если это случится, можно считать — твоя скачка проиграна».
«Она выглядела вполне здоровой, когда я смотрел на нее последний раз!»
Люцифер тряхнул головой, обдав брызгами лицо Эйдана.
«И когда это было? Утром перед отъездом? Ты весь день не останавливался, только меня поил. Даже травки не дал ей пощипать. Со мной ты обращаешься лучше, чем со своей всадницей!»
Эйдан поморщился.
«Может быть, потому, что мое животное относится ко мне лучше, чем моя… жена?»
«А-а, так это любовная ссора! Ты действительно не теряешь времени даром, уже попробовал выкинуть ее из седла».
«Не я начал, — отозвался Эйдан. — Это сама Брианна».
Огромный черный конь недоверчиво фыркнул:
«Брианна? Эта милая нежная девушка? А знаешь ли, что мы быстро становимся друзьями? Она теперь энает мою слабость к хрустящему сахару и держит немножко для меня в мешочке у пояса…»
«Хватит! — Эйдан предостерегающе дернул поводья. — Ешь свой хрустящий сахар, пока у тебя зубы не выпадут, но о Брианне больше ни слова! Это мое дело, и тебя оно не касается!»
«Тогда позаботься о ней сам, тупой упрямец! Твоя жена замерзла до полусмерти, она простудится и заболеет. Даже у моих двоюродных братьев, мулов, больше мозгов, чем у тебя. А они такие тугодумы!»
При этих словах боевого товарища Эйдан круто обернулся в седле. Под безжалостным моросящим дождем на скользкой топкой грязи кобыла Брианны отстала ярдов на тридцать. Маленькая мокрая фигурка девушки сгорбилась над лошадиной гривой. Даже с такого расстояния можно было различить ее бледное лицо и посиневшие губы. Она дрожала всем телом.
Выругавшись, он повернул Люцифера и галопом поскакал к ней. Остановив коня рядом с ее лошадью — копыта Люцифера заскользили на глине, — он рявкнул, не выбирая слов:
— Это что? Пытаешься простудиться, чтобы не пустить меня вечером к себе в постель? Можешь не тратить сил. У тебя вид мокрой крысы. Мою похоть этим не возбудишь.
Медленно-медленно, словно это требовало нечеловеческих усилий, Брианна подняла голову. Вид у нее был измученный, замерзший, но огонь строптивости еще не погас в ее глазах.
— Благодарю вас, милорд, за комплимент относительно моей внешности, — прошептала она. — Но почему вас возмущает то, что я не жалуюсь на холод и сырость? Что вам не нравится? Я думала, вы оцените хорошую спутницу, особенно в первый день нашего путешествия.
При этих словах чувство вины захлестнуло Эйдана. Он был так зол, так обижен на Брианну за то, что она его отвергла накануне, что намеренно не обращал внимания на непогоду и на то, как плохо было ей. А ведь она была всего лишь девчушкой, а не закаленным в походах воином вроде него.
— Ты и стала хорошей спутницей, — мягко признался он. — Я вел себя как бесчувственный чурбан, держал тебя на дожде и холоде. Давай-ка свернем в лес. Там наверняка есть какое-нибудь убежище. Бессмысленно и дальше мокнуть под дождем. — Он наклонился к ней, собираясь взять поводья ее кобылы.
Брианна дернула поводья, отводя свою лошадь от Эйдана.
— Только не надо обращаться со мной, как с балованной дамой. Мы оба знаем, что это неправда. — Посиневшие губы сжались. — Не бойтесь, милорд. Я выдержу столько, сколько и вы!
Растерянность, раздражение и вновь чувство вины, и еще добродушное веселье охватили Эйдана при виде такого храброго вызова. Пожалуй, больше всего растерянность. Нельзя было не почувствовать невольного восхищения мужеством, терпением и настойчивостью этой девушки. Брианна могла не хотеть его в качестве любовника, но не из-за страха перед его демонической репутацией.
— Ладно, во всяком случае, мое терпение на сегодня иссякло, — произнес он, указал на лес, простиравшийся по левую сторону дороги. — Если хочешь, следуй за мной, леди.
Не дожидаясь ответа, Эйдан повернул Люцифера и поскакал к деревьям. Брианна провожала его взглядом. Внутри все кипело от негодования. Святая Матерь! Он что, собирается все время их поиска дуться на нее за вчерашний отказ?
Вздохнув, она покачала головой и тронула свою лошадь. Просто поразительно, как раскрывается этот человек с каждой минутой их пути. И это все очень сильно осложняет. Можно подумать, что она оскорбила егомужскую гордость.
Внезапно до нее дошло, что так оно и было. А может быть, она ранила его чувства? Ведь он наверняка знал, насколько привлекателен внешне? Женщина могла отвергнуть его только по одной причине: из-за его дьявольской репутации. По крайней мере, Эйдан явно так и грешил. Какая досада! Святая Матерь! Меньше всего ей хотелось, чтобы Эйдан думал, будто она до сих пор считает его страшным… злобным… проклятым! Он же поверил ей, ее прекрасным рассуждениям о том, что он должен вернуться к людям, открыть свое сердце дружбе. А потом она взяла и отвернулась от него… в брачную ночь!..
Возможно, ее решение утаить от него правду об их близком родстве было ошибкой. Она должна была рассказать ему все до того, как они поженились, не боясь последствий. В своем стремлении помочь ему и уговорить взять с собой в поиск она скорее всего нанесла ему больше вреда, чем пользы.
Но обратно ничего не вернешь. И он сам виноват, что она ничего ему не сказала. Зачем он упрямо отказывался верить Оленусу? Неужели так трудно было понять, что без нее ему не обойтись? Брианна тихонько вздохнула. Все так сильно усложнилось.
Она поглядела на Эйдана, и вид его широкоплечей фигуры снова наполнил ее странной томительной мукой. «Да, — мрачно подумала она. — Все слишком сильно усложнилось». А больше всего ее чувства к нему.
В чаще леса они нашли заброшенную хижину. Никто не жил в ней уже много лет. Крыша безнадежно протекала, но большой участок перед полуразвалившимся очагом был более менее сухим. Эйдан разломал остатки двух деревянных стульев и стола на растопку, и вскоре огонь запылал. Затем, пока он в сарае рядом с хижиной расседлывал лошадей и кормил их, Брианна разделась, вытерлась и надела сухую тунику и бриджи, мокрую одежду повесила перед очагом, а сапоги поставила как можно ближе к огню.
К возвращению Эйдана в маленьком котелке уже кипел суп. На чистой салфетке лежали небольшая буханка хлеба, сыр, несколько яблок и груш, стояли тарелки и чашки. Топая сапогами и отряхивая плащ, вошел Эйдан. Брианна подняла на него глаза. Он встретился с ней взглядом и тут же отвернулся.
Стащив с себя куртку, кольчугу, рубашку, он уселся на шаткую скамью и, прислонившись к стене, начал снимать сапоги. Сапоги были мокрые и стаскиваться не желали. Брианна, пряча улыбку, смотрела на его мучения. Наконец не выдержала и подошла к нему.
— Позвольте мне, милорд, — сказала она, опускаясь перед ним на колени.
Он угрюмо уставился на нее.
— Не стоит беспокоиться.
Его холодные слова снова прозвучали, как пощечина, но Брианна решила не отступать. Надо же как-то мириться.
— Никакого беспокойства. Право, Эйдан, это вовсе не так.
Прежде чем он успел сказать очередную грубость, она подобрала тряпку, обтерла, как сумела, сапоги, взялась за пятку и носок и потянула. С циничной усмешкой Эйдан наблюдал за ней. «Ну-ну, пусть попробует». Вскоре его высокие черные сапоги стояли у очага рядом с ее сапожками.
Извинившись, она отошла помешать суп. Эйдан быстро переоделся. Когда он уже сидел у огня и вытирал полотенцем волосы, она налила тарелку и поставила перед ним.
Трапеза была молчаливой, но Брианна с тайным удовольствием отметила, что Эйдан с жадностью опустошил две тарелки и уничтожил два больших куска хлеба с сыром.
Она украдкой посмотрела на него, любуясь его густыми вьющимися волосами, не стянутыми сейчас в тугой воинский узел. Волосы рассыпались по плечам. Одна прядь упала ему на лоб, отчего лицо его стало по-мальчишески озорным. Вдруг Брианне отчаянно захотелось погладить его по голове. Она сжала кулаки. «Держи себя в руках».
Взгляд ее скользнул ниже, на его грудь, бугрившуюся стальными мускулами, на плоские мужские соски в спутанной поросли темных волос, покрывавших его торс и сбегавших сужающимся ручейком вниз под пояс брюк. Она смотрела на тонкие белые шрамы, исполосовавшие его грудь и руки, — хорошую память оставили о себе вражеские мечи.
Он был великолепен, дьявольски хорош — настоящий мужчина. Этого никто не смог бы отрицать. Но признавшись в этом самой себе, она не могла сдержать своего отчаяния. Он для нее недоступен!
— Тебе следует научиться контролировать свой взгляд, — внезапно ворвался в ее мысли голос Эйдана. — Ты им просто сдираешь с меня одежду. Знаешь, когда мужчину раздевают взглядом, это его возбуждает, а от этого твоя девственность может пострадать… если ты когда-нибудь попадешь в сомнительную компанию.
Жарко вспыхнув, Брианна тут же перевела взгляд на его лицо.
— Я… мне очень жаль, — пролепетала она. — Прошу прощения.
Эйдан пожал плечами, наливая себе еще вина.
— Не стоит извиняться, мне понравилось. — Его взгляд дерзко прошелся по ее фигуре. — Пожалуй, так же, как и тебе, если у тебя хватит честности признаться в этом.
Святая Матерь! Неужели он читает ее мысли?
— Ничего подобного… — начала она и остановилась. Будь он проклят, этот мужчина! Как же она ненавидела его, когда он был прав!
Яростно сверкнула на него глазами — и со вздохом отвела их.
— Не важно, нравится мне смотреть на тебя или нет, Эйдан. По закону брак наш никогда не должен был состояться. Но ради Анакреона, ради твоей матери, ради твоего поиска давай постараемся установить перемирие. Это наш единственный шанс. Иначе Морлоха нам не победить.
Эйдан стиснул зубы.
— Ах да! Поиск! Да еще ни на шаг не отступая от указаний этого монаха, Оленуса. Знаешь, я много думал о нашей встрече с ним. — Губы его скривились в усмешке. — Вчера ночью, да и сегодня тоже, по дороге.
— К какому же выводу ты пришел? Изменил свое мнение?
— Нет, ничего подобного. Я до сих пор убежден, что Оленусу… просто было бы выгодно, если бы мы поверили ему. А когда он нас убедит, вот тогда-то он и развернется.
Брианна затрясла головой:
— Нет. Оленус никогда не солжет и не использует свою магию во вред другим. Он добрый, святой старец.
— Если бы он был добрым, святым старцем, то его заботил бы весь Анакреон, а не только два человека. И если, заставив тебя вообразить, что ты видишь того, кого уже и на свете-то нет, он надеется, что…
— Я не верю в это! Я хорошо знаю Оленуса, а ты впервые увидел его только вчера. Ты не можешь судить о человеке, если перекинулся с ним всего двумя словами. — Губы его сурово сжались, и он грохнул чашей с такой силой, что вино выплеснулось на стол.
— Как я отношусь к Оленусу — мое дело. Но, — Эйдан наклонился вперед, — хоть я и не верго ни в какие волшебные мечи и древние пророчества, но не буду спорить, что Морлох становится очень опасным для Анакреона. Да и не только для него. Поэтому он должен быть уничтожен.
— Отлично. — Брианна вздохнула с облегчением. — В конце концов, только это и имеет значение. И еще то, что я жизненно необходима для достижения успеха в…
Эйдан поднял руку, призывая ее замолчать.
— Раз нет мага в мече и нет пророчества, нет необходимости и в тебе. А поскольку вступить в битву с колдуном и выйти из нее живым — дело почти безнадежное, сомневаюсь, что стоит говорить об успехе. Тем не менее, ради матери и тех добрых людей, которые, как ты говоришь, еще остались в этой стране, я собираюсь его найти. Мне терять нечего. У тебя же, — продолжал он, — есть все. Ты молода, невинна, у тебя впереди вся жизнь. И ты слишком прелестна, чтобы провести свой век в монастыре.
Теперь они смотрели друг другу в глаза.
— Есть другое решение. Лучшее. От недоброго предчувствия у Брианны замерло сердце.
— Эйдан, о чем ты говоришь? Я твоя жена. Что бы ни случилось, в какую бы беду мы ни попали, я тебя не покину. Я поклялась перед Богом и людьми…
— Нет, покинешь, леди жена, — возразил Эйдан с решительным видом. — Приказываю тебе как муж. Разве не клялась ты быть послушной?
Она гневно уставилась на него.
— Ну, Брианна, говори, клялась?
— Да, — пробормотала она.
— Тогда повинуйся. Через три дня мы доедем до замка Хэверсин. Это владения Дэйна. Я тебе о нем говорил. Так вот. Сначала мы поедем к нему. Ты останешься там. Дальше я отправлюсь один.
— Чтобы одному сразиться с Морлохом?
— Да.
— О нет, Эйдан! — В глазах девушки стояли слезы.
— Ты сделаешь так, как я говорю, девочка. — Он старался не поддаться ее уговорам. — Дэйн — хороший человек. Со временем он тебе понравится. А возможно, когда-нибудь ты сможешь его полюбить.
Блестящие от слез глаза обиженно и удивленно раскрылись.
— По.. полюбить? Почему должна его полюбить?
Мучительное сожаление на мгновение исказило его лицо.
— Потому что, как только мы доберемся до замка Хэверсин, — Эйдан заставил себя спокойно ответить на один из самых трудных вопросов в своей жизни, — я собираюсь расторгнуть наш брак и отдать тебя в жены Дэйну.
Глава 10
Минуту Брианна смотрела на него, потрясенная этим неожиданным заявлением.
— Ты хочешь расторгнуть наш брак? — выдохнула она наконец. — И отдать меня другому мужчине?
— Да, девочка. Так будет лучше. Поверь.
— Лучше? Поверить тебе? — повторила она и выпалила: — А кто ты такой, чтобы принимать подобные решения?! Ты, чванливый, надутый, блохастый сукин сын!
— Ты поклялась подчиняться мне, — прорычал Эйдан. — Это дает мне право решать, что для тебя лучше.
— А я отвечу, будь проклято это твое право! — Брианна вскочила на ноги и, сжав кулаки, встала перед ним. — Клятвы или не клятвы, но в этом я тебе не подчинюсь!
Эйдан спокойно смотрел на нее снизу вверх.
— Неужели, леди жена?
— Да, муж мой!
Эйдану очень хотелось сказать этой глупой девчонке, что если она собирается все делать по-своему, то может завтра же утром уезжать обратно. Такие помощники ему не нужны. Но нет. Этот старикашка Оленус сунет нос не в свое дело и придумает что-нибудь, чтобы она осталась. К тому же, отправишь ее домой, а ее там прирежут. И опять все скажут, что это он со своим Дурным глазом во всем виноват. Нет уж! Вот когда они отъедут подальше от королевского замка… Вот тогда будет другое дело!
— А как ты мне помешаешь? — холодно спросил Эйдан. — Раз ты решила сопровождать меня в этом поиске, то не покинешь меня. А я завтра направляюсь во владения Дэйна. Если ты поедешь со мной, судьба твоя будет решена.
— Я все равно там не останусь! — отрезала она. Нужно во что бы то ни стало сбить спесь с этого самодовольного индюка. — Можешь уехать без меня, но я поеду следом. И ты не заставишь меня выйти замуж за другого… тем более запретить мне ехать за тобой!
— Ошибаешься, могу. Достаточно будет попросить Дэйна посадить тебя под замок, пока я не уеду.
— Что же он за человек? — презрительно спросила Брианна. — Судя по твоим словам, он просто тряпка, если бездумно подчиняется твоим капризам!
Эйдан равнодушно отвернулся.
— Твои оскорбления ничего не изменят. Я принял решение, Брианна. Во всяком случае, так будет лучше для тебя. Со временем ты это поймешь.
— Скорее врата ада рухнут на землю, чем придет этот час! — Она круто повернулась и решительно прошагала… в дальний угол хижины, подальше, насколько возможно, от Эйдана. Шлепнувшись на пол, она прислонилась к стене, стараясь, чтобы на нее не попала вода с протекающей крыши, и яростно взглянула на него.
— Я еще не побеждена, милорд, — как выплюнула она. — Кэрлин поможет мне, а против него твоя сила ничтожна.
Эйдана это замечание явно развеселило,
— Неужели? — протянул он. — Тогда вызови его сейчас. Вызови. Докажи мне, что я ошибаюсь.
Брианна затихла, глаза ее стали огромными. Эйдан мрачно усмехнулся:
— Что? Теперь ты уже сомневаешься, что он заключен в мой меч? Не так ли?