Племянницу Фокса окружали на балу откровенные взгляды и вздохи, она купалась в лучах славы своей лучшей подруги.
Фокс и леди Кэролайн вошли в зал первыми, как следовало по их положению, но никоим образом не попытались привлечь к себе внимание. Фокс был одет в черный костюм, обшитый кружевом и серебряной нитью, а Кэролайн выбрала платье цвета старого кларета, которое прекрасно сочеталось с нарядом ее сестры, но ничуть не затеняло его цвета. Даже самым завистливым зрителям — а в зале сейчас присутствовало немало таких — пришлось признать, что семья Фокса затмила всех присутствующих и что леди Сара, несомненно, самая прекрасная девушка Лондона, если не всего королевства.
Вечер был устроен так, чтобы предоставить все возможные удобства гостям: позолоченные кресла были расставлены вдоль стен — для пожилых гостей и танцоров, желающих отдохнуть в антрактах, сам король помещался в кресле слева от длинной банкетки. Все моментально заметили, что место рядом с его креслом было заранее оставлено для леди Сары Леннокс.
С самого начала, как только завершились формальности приема гостей, стало ясно, что сегодня его величество не потерпит никаких притязаний на свою персону, а сам намерен отдать все внимание радостям ухаживания и не задумываться о том, как он при этом будет выглядеть. Действительно, лишь только заиграла музыка, король очутился рядом с Сарой.
— Вы обещали мне этот танец, если ваша нога достаточно окрепнет, миледи. Ну, скажите, окрепла ли она?
— Моя нога и я сама подчиняемся королевским повелениям, — смело ответила Сара и повернулась, чтобы встать в пару.
У многих из присутствующих приподнялись брови, кто-то прошептал: «Лорд Бьют!» Мистер Фокс довольно потирал руки, в то время как под светом свечей вспыхивали стекла одновременно поднятых сотен лорнетов.
Не замечая, что творится вокруг, король вывел свою даму на середину зала и без предисловий сказал:
— Я никогда еще не видел вас более красивой. Сегодня вы королева сердец, леди Сара.
— Тогда, ваше величество, вы должны быть королем — для пары, — улыбнулась девушка.
— Пока я смотрю в ваши глаза, для меня ничто другое не имеет значения, — отчетливо выговорил Георг, не задумываясь о том, что его могут услышать.
Неизвестно отчего — то ли от ее недавней болезни, темпа танца, чувств, возникших между ней и высоким юношей, крепко сжимающим ее, — но сердце Сары было готово выскочить из груди.
— Я говорю правду, — еле слышно повторяла она, затем решила рискнуть и не думать о последствиях, — и всегда буду откровенна с вами…
Его величество не ответил, он просто сжал пальцы Сары и продолжал сжимать их до тех пор, пока не отвел ее на место близ королевского кресла.
— Мадам, вы позволите приглашать вас на все танцы? — прошептал он, когда Сара опустилась на место.
— Ваше величество, врач велел мне быть осторожной. Думаю, мне надо немного отдохнуть.
— Если вы будете отдыхать, то и я тоже, — решительно ответил Георг и занял место рядом с ней.
Обмахиваясь веером, Сара чувствовала, что стала центром всеобщего внимания, и едва могла поверить тому, что случилось потом. Без всякого стеснения, не задумываясь о том, как выглядит его поступок, Георг перенес свое кресло поближе к банкетке, склонился над Сарой и начал смотреть ей прямо в глаза, не говоря ни слова. Сара густо покраснела и опустила ресницы.
— Ваше платье удивительно идет вам, — прошептал король.
В шуме его слова было трудно расслышать, и король передвинул кресло еще ближе. Среди гостей поднялся весьма громкий ропот изумления, но его величество пренебрег этим.
— Позволите принести вам вина? — продолжал он. — Я буду рад поухаживать за вами.
Сара смело взглянула на него и увидела, что теперь пришла его очередь краснеть.
— Лучше я отправлюсь вместе с вами, ваше величество.
Мне кажется, что за мной следят, если вы понимаете, о чем я хочу сказать.
— Слишком хорошо понимаю, — ответил он и широко улыбнулся, показывая свои прекрасные ровные зубы.
Но, хотя пара мечтала остаться в одиночестве в соседней комнате, их постигло жестокое разочарование. Внезапно оказалось, что все гости, кроме танцующих, захотели освежиться и слуги, подающие чай, негус и вино, буквально сбились с ног. Уголком глаза Сара заметила мистера Фокса и Кэролайн, которые неутомимо бодрствовали неподалеку от нее.
Король громко рассмеялся:
— Я не ожидал такого притока гостей в эту комнату, иначе приказал бы устроить две буфетные.
— Думаю, комната привлекла гостей благодаря вам, ваше величество.
— Есть единственная особа на свете, с которой я хотел бы остаться наедине в этот момент.
Слишком ошеломленная, Сара просто смотрела на него, и прошло несколько томительных минут, прежде чем она нашлась, как ответить.
— Две морские свинки будут помолвлены еще до конца месяца, — прошептал герцог Ньюкасл леди Диане Спенсер.
— Вы имеете в виду немецкую принцессу? Ньюкасл нахмурился:
— Нет, я имею в виду прелестное создание, с которого его величество не сводит глаз.
Леди Диана покачала головой:
— Я слышала из самых достоверных источников, что принцесса Уэльская уже сделала свой выбор.
— Тогда пусть королю помогут небеса, ибо он, кажется, тоже выбрал.
— Он никогда не осмелится перечить своей матери и Бьюту — это общеизвестно.
— Надеюсь, что вы ошибаетесь, — печально проговорил герцог. — Но боюсь, что во многом вы окажетесь правы.
Ни один из гостей, кто видел, какими нежными взглядами обменивались король и леди Сара, не сомневался в силе их чувств. И, когда король помог ей встать, беспокоясь о недавно сросшейся ноге, все заметили, как его рука обвила талию девушки и некоторое время оставалась там.
— Я прихожу к убеждению, что наилучшее место для тайных разговоров — в бальном зале, — шептал Георг, пока они покидали буфетную.
— Мне кажется, мы могли бы снова потанцевать, ваше величество. Я уже отдохнула.
Король просиял:
— Прекрасная новость. Если вы позволите, леди Сара, я хотел бы привести свою сестру.
В некотором замешательстве девушка села на место, пока король пробрался по залу, разыскал принцессу Августу и вернулся вместе с ней спустя несколько минут.
Пока Сара опускалась в почтительном реверансе, она думала, что в эти дни принцесса стала напоминать скорее лягушку, чем крысенка, как когда-то ее нелюбезно назвала королева-бабушка. Обычные в семье чуть выпуклые глаза у Августы придавали ее лицу выражение амфибии, тем более что ее бледная кожа выглядела зеленоватой. Принцесса недоброжелательно оглядела цветущую Сару, но с усилием улыбнулась, когда любимица брата сделала почтительный реверанс.
— Я рассказал принцессе, — беспечно болтал король, — о танце «Бетти Блю». Мне бы хотелось научить ее. С этим танцем вы знакомы, мадам, — произнес он, глядя прямо на Сару. — Именно потому танец показался мне таким очаровательным, что меня учила ему дама.
Неужели это шутка? Сара опустила глаза.
— Дама, ваше величество? Кто же это мог быть?
— Очень милая дама, — продолжал Георг, пренебрегая забытой в разговоре Августой, — которая прибыла из Ирландии год назад, в прошлом ноябре.
Сара смутилась:
— Вы думаете, я знаю эту особу, ваше величество?
— Я сейчас говорю именно с ней. Это она учила меня танцевать на балу Двенадцатой ночи.
— О, ваше величество, вы правы! Боюсь только, что я не помню об этом.
— Может быть, — продолжал король, игнорируя пышущую яростью Августу, — но я отлично запоминаю все, что связано с этой дамой.