— Не хочешь потанцевать со мной? — заботливо предложила расстроенному юноше Луиза, ибо она в любых обстоятельствах оставалась великодушной и доброй.
— С удовольствием, миледи, — галантно ответил ее племянник, и они направились к площадке, а позади шел друг Чарльза, ведя под руку Кэролайн.
Меняясь партнерами, семейная группа продолжала веселиться до тех пор, пока, окончательно устав от движения, они не расселись по местам в ожидании фейерверка. Сте громко сопел.
Стоял чудесный вечер, высокие фонари уходили цепочкой вдоль деревьев рядом с деревянной круглой площадкой для танцев, освещая не только лица собравшихся на ней людей, но и листву, и небо мягкого лавандового оттенка, слегка затуманенного сумерками. С внезапным, шумом, одновременно с которым в небе расцвел дивный букет огней, начался фейерверк, и посреди великолепного вечера Сара вдруг вздрогнула от необъяснимого предчувствия.
Париж казался единственным ярким пятном в скучной серой перспективе. Как бы ни пыталась презирать себя Сидония за такую слабость, она впала в уныние со времени рождественского телефонного звонка Финнану, когда ею внезапно овладело желание обменяться поздравлениями устно вместо того, чтобы посылать друг другу письма.
Первой ее ошибкой, как она понимала теперь, был прерванный визит к родителям и поездка домой в канун Дня подарков, чтобы поговорить с Финнаном наедине. В поздравительной открытке Финнан писал, что будет звонить около двух часов дня по британскому времени, но Сидония была в квартире уже в двенадцать и коротала время, включив телевизор. Она отчаянно скучала в этот праздничный день, который по праву должен был проходить весело. Пробило четыре часа, телефон так и не зазвонил, и она начала паниковать, а еще два томительно длинных часа просто металась по квартире, не зная, что делать. В шесть вечера Сидония наконец набрала номер Финнана, узнав его в разговоре после того памятного дня, когда звонок Найджела стер сообщение Финнана с автоответчика.
На другом конце провода послышался женский голос, и Сидония застыла с трубкой в руках, слишком изумленная, чтобы произнести хотя бы слово. Наконец ей удалось справиться с собой. — Можно попросить доктора О’Нейла?
— Конечно! — отозвался хрипловатый голос с канадским акцентом. — Эй, Финнан, дорогуша, тебе звонят.
Последовала небольшая пауза, затем заговорил Финнан, и Сидония сразу поняла, что он уже одержим рождественским весельем.
— Привет, девочка, как дела?
— Поздравляю с Рождеством! Похоже, ты славно проводишь время.
Эти слова прозвучали более саркастически, чем хотела бы Сидония.
— Да, я пригласил на коктейль нескольких знакомых, — каким-то вызывающим тоном ответил он. — А ты куда-нибудь идешь?
Она без колебаний прибегла к спасительной лжи:
— Ухожу к Роду. Он устраивает дома вечеринку в честь прибытия русских музыкантов.
— Ты их знаешь?
— Да, одного — Алексея Орлова. Забавный юноша и виртуозный скрипач. Мы вместе с ним много импровизировали в Москве.
— Отлично. Канун Рождества был удачным?
— Да, спокойным, но очень славным. Ты куда-нибудь уезжал?
— Компания медиков сняла бревенчатый домик на озере, и все мы были приглашены туда на ленч.
— Тебе можно позавидовать. — Сидония вдруг испытала раздражение. — Надеюсь, тебе не пришлось возвращаться домой, только чтобы позвонить мне, — резко сказала она. — И все-таки, что случилось?
Последовала длительная пауза.
— Прости, на самом деле я забыл про разницу во времени. Пожалуйста, прости меня. Я совсем не подумал об этом.
Послышался неясный шум, как будто кто-то прошел рядом с врачом, но у Сидонии возникло ощущение, что этот неизвестный идет прямо по ее сердцу.
— Конечно, прощаю. Забудь об этом. С Новым годом, Финнан, и мне уже пора идти. Возвращайся к своей подруге.
Он не поправил ее намеренное употребление единственного числа.
— С Новым годом, дорогая. Напиши мне.
— Тридцатого я уезжаю в Париж. Буду играть в канун Нового года на приеме. Я пошлю тебе открытку. Пока.
С этими словами Сидония положила трубку, отчаянно желая заплакать, но приказав себе не издать ни стона. Вместо этого она сразу же набрала номер родителей.
— Алло, — произнес голос Джейн.
— Мама, это Сидония. В моих планах появились изменения. Я бы хотела приехать домой на пару дней.
— Чудесно, это будет просто подарок!
— Только у меня будет к тебе просьба: перед концертами я не могу забросить свои репетиции, так что не могла бы ты позвонить в Силбери-Эббас и узнать, нельзя ли мне репетировать там?
— Разумеется. Думаю, они даже будут рады.
— Тогда я выезжаю, только попрошу Дженни еще некоторое время присмотреть за котом.
Так она и сделала. Она вернулась к родителям, подобно опечаленному ребенку, постоянно помня, что Финнан оказался ненадежным другом и что она сама никогда бы не забыла о телефонном звонке.
— Забудь об этом, — неожиданно произнесла Джейн, видя лицо дочери.
— О чем?
— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты должна на время полностью забыть про этого ирландца. На расстоянии сохранить верность невозможно. К тому же связь часто бывает ненадежной.
Сидония уставилась на мать широко раскрытыми глазами:
— Ты внезапно стала ясновидящей?
— Нет, просто как следует поразмыслила. Звонок на Рождество был неудачным, верно?
— У него трубку взяла женщина.
— Это ничего не значит. Представь, если бы твой молодой русский знакомый случайно поднял трубку в отеле. Финнан точно так же мог прийти к ложному выводу.
Сидония пожала плечами:
— Вероятно, ты права. Но все же…
— Дорогая, даже если я не права, с этим все равно уже ничего не поделаешь. Я просто прошу тебя не принимать все близко к сердцу, как ты делаешь постоянно со времен своего развода. Из-за этого ты все время нервируешь себя.
— Тогда мне хотелось побыстрее порвать с Найджелом, я желала только никогда с ним не встречаться. А теперь все происходит несколько иначе, — попробовала оправдаться Сидония.
— Возможно, и все равно помни мой совет. Подожди, пока ирландец не вернется. Ты сможешь вновь завоевать его привязанность, как только окажешься рядом, и уже точно будешь знать, что надо делать, верно?
Сидония улыбнулась.
— Сегодня ты говоришь такие мудрые слова!
— И это тебя раздражает?
— Совсем чуть-чуть. Вероятно, потому, что ты видишь меня насквозь.
— Нет, этого я не умею, — покачав головой, ответила Джейн. — Ты слишком талантлива, а потому понять тебя непросто. Я подчас просто удивляюсь тебе. Выбрось из головы Финнана, думай о чем-нибудь забавном. Попробуй пофлиртовать с каким-нибудь французом — это тебе поможет.
— И это материнские наставления? — насмешливо спросила Сидония.
— Ты уже слишком взрослая, чтобы наставлять, тебя, но я знаю, что следует делать.
— По-моему, о твоем ужасном поведении следует рассказать отцу.
Джейн рассмеялась:
— Попробуй, если хочешь, но именно он когда-то наставлял меня так же. В то время я была его юной невестой.
Мама до сих пор поразительно молодо выглядит, думала Сидония, особенно с ее короткой стрижкой и модной одеждой, которую она может носить благодаря своей подтянутой фигуре.
— Мне уже тридцать четыре. Тебе был двадцать один год, когда родилась я. Значит, мне особенно не на что надеяться? — Сидония внезапно ощутила жуткую подавленность, смешанную со страстным желанием иметь ребенка. — Я бы хотела забеременеть от Финнана, — с болью добавила она.
Джейн сухо взглянула на дочь:
— Ты говорила ему об этом?
— Конечно, нет.
— И напрасно.
— Почему ты так говоришь?
— Уверена, он стал бы на тебя молиться.