Я владею землями. С их примитивным чувством справедливости они первыми начали шептать, что леди замка заслужила свою участь. Но сельский священник все еще отказывается возносить молитвы в Карлеоне.
— Вы могли бы заставить его, не правда ли?
— Зачем? Убийца или нет, я — нарушитель супружеской верности. Любой из знати, пирующей сейчас в моем замке, рад провозгласить меня и тем и другим.
— Как вы заставляете их молчать, милорд?
Он подошел и опустился рядом с нею на колено. Тронул спутанную прядь ее волос. Голос его был жестким.
— Я вызываю мужчин. Я сплю с женщинами.
Ровена опустила глаза. Неожиданный приступ гнева вызвал к жизни дерзкую в ее устах фразу.
— Неблагородно нападать на спящего противника.
— Я и не знал, что ты — противник.
— Да, конечно. Я ведь ваша собственность, подобно мечу или коню.
Он обернул ее локон вокруг своего пальца.
— Это правда.
— Но доставляющая намного больше хлопот, чем меч или лошадь. Уводящая вас от вашего пира, заставляя участвовать в игре в догонялки.
Его рука скользнула под ее волосы, обнимая шею.
— Владение мечом надо постигнуть. Лошадь надо объездить.
Прежде чем Ровена успела отклониться, его губы прильнули к ее рту, и она ощутила соблазнительное прикосновение его языка. Он откинулся назад и поглядел ей в лицо. Его обычная надменность сменилась каким-то иным выражением.
— Вы намерены объездить меня, милорд? — тихо спросила Ровена.
Гарет не увидел следов обвинения в ее глазах. Он встал и негромко свистнул. Фолио спустился трусцой с холма и ткнулся носом в щеку Гарета. Гарет запустил пальцы в челку лошади и мягко потянул за нее. Фолио наклонил голову и опустился на одно колено в красивом поклоне. Ровена восторженно захлопала в ладоши.
Гарет сверкнул зубами сквозь темную бороду, встретив взгляд Ровены.
— Прежде чем я смог объездить Фолио, мне пришлось научить его доверять мне.
Ровена с преувеличенным вниманием занялась пятном зелени на своей рубашке, чтобы скрыть, какое действие произвела на нее эта улыбка Гарета. Гарет собрал свои вещи и вложил меч в ножны. Он вскочил в седло. Ровена стояла, не зная, может, он оставит ее одну в огромном лесу в наказание за побег.
Фолио гордо пошел вперед, подчиняясь руке Гарета.
— Гарет?
Она посмотрела на него, не осознавая, что впервые назвала его по имени, не сопроводив его титулом «милорд» или «сэр». Для Гарета это прозвучало как музыка.
Его колени сжались, Фолио вздернул голову.
— Что — спросил Гарет резко, стараясь скрыть свое чувство.
— Бог не сражается на стороне виновного. Если вы победили каждого, кто посягал на вашу честь, разве это не доказывает вашу невиновность.
Гарет пристально глядел на нее. Тишина разлилась между ними глубоким водоемом.
Он протянул к ней руку. Ровена ухватилась за нее и мигом оказалась на спине Фолио, сидя боком позади Гарета.
Близость его теплого тела придала опасную остроту его тихим словам.
— Не спеши так скоро оправдывать меня, Ровена. Я убивал мужчин, которые не совершили ничего предосудительного, кроме того, что обвиняли меня в убийстве.
— И спали с их вдовами?
Гарет не ответил. Он пустил лошадь вверх по неровному склону холма, не выдав своих чувств и даже не вздрогнув, когда руки Ровены обхватили его за пояс.
Блэйн сидел во дворе замка, прислонившись спиной к стене, когда Фолио вошел в ворота, неся на спине седоков. Веселье в замке давно стихло, сменившись раздававшимся кое-где храпом. Блэйн опустил влажную ткань, которую прижимал к своей рассеченной губе, и искоса поглядывал глазом, который еще не полностью распух. Ровена сидела на лошади, прижавшись щекой к спине Гарета. Ее глаза были закрыты.
Она пробормотала что-то во сне, когда Гарет соскользнул с лошади, держа одну руку позади себя, чтобы не дать Ровене упасть. Затем он подхватил ее и поставил на ноги.
Она открыла глаза. Чистота чувств, отражавшаяся в голубых глубинах этих глаз, вызвала в Блэйне прилив страсти. Он с трудом встал на ноги, забыв боль в разбитом колене. Глаза Ровены закрылись вновь, и она покачнулась в объятиях Гарета. Блэйн направился было к ним, но, увидев тайный взгляд, которым Гарет украдкой обвел двор, остался в тени. Ровена не ощутила прикосновения губ Гарета к ее виску. Блэйн опустился в бессилии у стены, когда Гарет подхватил Ровену на руки и понес ее в замок.
Блэйн со стоном поднял глаза к небу. В башне, с другой стороны двора, в одном из верхних окон мерцал желтый свет огня в камине. Его сузившиеся глаза не отрывались от незакрытого окна, в котором на фоне Дрожащего света вырисовывалась темная лохматая голова. Ставня с треском захлопнулась, и Блэйн, запрокинув голову, стал громко смеяться, пока кровь из раненой губы не закапала на подбородок.
8
С тяжелого зимнего неба полетели, крутясь, первые хлопья снега. Они вращались на ледяном ветру и мягко оседали на землю. Двери замка Карлеон были открыты настежь. Рыцари и леди, закутанные в шерстяные и горностаевые одежды, высыпали во двор, подставляя лица падающим снежинкам. Их смех звонко разносился в бодрящем морозном воздухе. Хрупкие снежинки покалывали разгоряченные щеки.
Снег покрыл белым ковром побуревшую замерзшую траву, и мужчины, подкрадываясь сзади один к другому, запихивали пригоршни снега друг другу за шиворот. Кто-то заметил оставленные на турнирном поле копья, и вскоре разгорелись шутливые поединки. Мужчины сражались, оскользаясь на траве, скрытой под тонким слоем снега.
Ровена вышла вслед за другими. Она прижалась к стене, поражаясь сумасшествию дворян, радующихся снегу. Снег никогда не приносил ей радости. Он нес с собой зиму. А зима всегда означала заточение в темном замке с дверями, заваленными сугробами. Они не могли открыть их с декабря по март. Приход снега означал для них одно тряпичное покрывало, укрывающее всех девятерых, и никакой пищи, кроме сырой репы и легенд Ирвина в зимние короткие дни и нескончаемые ночи. Снег сулил им ежедневный суп, в котором было много воды и мало ячменных зерен.
Как и предполагал Гарет, Блэйн осел со всей своей свитой в Карлеоне на зиму, намереваясь уничтожить запасы на несколько лет. Данла распоряжалась людьми, пришедшими по приказу Гарета из деревни, оглушая их своим криком. Блэйн бродил по замку подобно сытому коту, вечно готовый к новым развлечениям.
Странствующие актеры, соблазняемые слухами об обилии золотых монет у сэра Блэйна, стекались к замку. За комедиантами следовали кукольники, за акробатами — канатоходцы, за трубадурами — шпагоглотатели.
Вот теперь снег принес новые развлечения, наполнив двор замка радостной толпой. Ровена обхватила себя руками, сдерживая дрожь. На ней была всего лишь бесформенная накидка из белой шерсти. С той ночи после пира у Блэйна она оценила преимущества простой одежды. У нее не было желания возбуждать сплетни, разносимые вкрадчивым шепотом дам, для таинственности прикрывающих рот расшитым рукавом. Все знали, что она делит с Гаретом его спальню. Никто не знал, была ли она его любовницей или просто избранной служанкой, поддерживающей огонь в камине. При всех Гарет проявлял к ней лишь холодную вежливость. Как, впрочем, и наедине.
Она беспокоила своего хозяина лишь тогда, когда к ней приближался сэр Блэйн. Тогда Гарет внезапно появлялся, как будто выскакивая из ближайшей стены, чтобы осведомиться, каковы ее успехи в письменности или спросить, понравился ли ей завтрак нынче.