Она обещала кузине задержать их как можно дольше и сделает это. Рано или поздно ей подходящий случай представится.
Дни шли за днями, и, казалось, время бесконечно, как прерии, по которым они ехали. Все трое привыкли к установившемуся порядку. Мэнди и Джеймс все охотнее общались, их дружба крепла с каждым днем. Джеймс всегда находил для нее ободряющее слово Мэнди и Ястреб разговаривали редко. Время от времени девушка ловила на себе его взгляд — когда он думал, что она не замечает этого, — но ни разу он не посмотрел ей в глаза. Чаще всего он вел себя весьма учтиво, но равнодушно, даже несколько презрительно, как будто знал о ней что-то такое, чего не одобрял.
Однажды вечером, поужинав жирной степной куропаткой, зажаренной на костре, Мэнди как обычно расстелила постель на краю лагеря и легла, любуясь ночным небом. На этом бескрайнем просторе звезд было много, как травы в прерии, и казалось, что они касались земли.
Разве это не прекрасно, Джеймс, — сказала она, услышав знакомые шаги позади себя. Несмотря на то, что Мэнди почти всю жизнь прожила на границе, то есть на природе, ей никогда не доводилось прочувствовать красоту этой земли.
— Да, звезды так же красивы, как и ты.
— Не надо, Джеймс… — прошептала Мэнди. В последнее время она избегала сближения, боясь, что он неверно истолкует слишком быстрое развитие их дружеских отношений.
— Не волнуйся, Джулия. Как бы я о тебе ни мечтал, но я вижу, с какой нежностью ты смотришь на Ястреба. — Откровенный ответ, с одной стороны, успокоил девушку, а с другой — вызвал новые опасения.
— Не говори глупости! — возразила она, чувствуя, что краснеет. — Мы едва разговариваем. Кроме того, очевидно, что я не нравлюсь ему. — Почему-то эта мысль расстроила ее.
— Напротив, Джулия, — ответил Джеймс, пытаясь объяснить ей то, чего не понимал сам. За все годы, проведенные вместе, он никогда не видел, чтобы его друг вел себя так странно.
— Все дело в том, что… Ястреб воспитывался среди шайенов, а у них очень строгие правила морали. Он считает, что ты слишком избалована и, возможно, просто насмехаешься над ним. Хотя он знает, что ты влюблена и обручена, у него на этот счет есть свое мнение.
— Как он осмелился так думать! — возмутилась Мэнди. — Я никогда не поддразнивала… потому что…
Зачем тогда он спас меня, вытащив из ручья? Я не просила его об этом!
Заметив, как исказилось лицо Джеймса от запоздалого страха, Мэнди сообразила, что Ястреб ничего не рассказал другу об эпизоде у ручья. В глубине души она была благодарна ему за сдержанность.
— Я не могу представить, как он мог подумать, будто я просто дразню его. У меня никогда и в мыслях не было так обращаться с мужчиной, — объяснила она запинаясь.
— Успокойся, — мягко сказал Джеймс. — Мы с Ястребом не дураки. Я просто хочу, чтобы ты это поняла.
— Вы оба ошибаетесь! — вспылила Мэнди. — Я люблю Джейсона и собираюсь выйти за него замуж. Я не обращала на Ястреба никакого внимания! — Она старалась убедить не столько Джеймса, сколько себя.
— Можешь ты принять дружеский совет? — спросил Джеймс.
Мэнди была слишком рассержена, чтобы отвечать.
— Постарайся не влюбиться в Ястреба.
— О мужчины! — возмутилась она, размышляя, что означает это предостережение. — Все вы одинаковы! — Она резко повернулась и подошла к костру, искоса взглянув на Ястреба и испытывая сильное желание влепить пощечину по его самодовольной физиономии.
— Когда же она перестанет думать о нем?
— Можешь говорить что угодно, — сказал ей вслед Джеймс, когда девушка удалилась. Он наблюдал за ее фигуркой, прямой и решительной, затем улыбнулся.
Может быть, она не понимает, как хороша и какое влияние оказывает на мужчин? Казалось, Джулия совсем не соответствует образу, который создали газеты, но это мало беспокоило его. Джеймс был уверен, что о нем она думала, увы, только как о друге. Учитывая обещание, данное губернатору, вероятно, это было даже лучше. Он видел, как Ястреб боролся с собой, чтобы держаться подальше от девушки.
Джеймс взглянул на костер. Она стояла рядом, не сводя глаз с пламени. Он понял, что почти влюблен, несмотря на то что Джулия увлечена кем-то другим. Он надеялся, что для ее же блага это всего лишь таинственный Джейсон. Джеймсу было бы жаль любую женщину, влюбившуюся в Ястреба. Тот был убежден, что единственное подходящее место для женщины — постель!
Однако в отношении его друга к этой губернаторской дочке было и нечто другое. Джеймс чувствовал это. Если не считать, что девушка была одной из самых хорошеньких среди тех, кого он когда-либо видел, в ней как бы уживались два разных человека. Обычно она была своевольной, избалованной и доставляла им массу хлопот. Но иногда, как, например, в случае стычки с Ястребом из-за детеныша рыси, в ней проявлялись заботливость и чуткость.
Через полдня пути показался форт Бриджер. Мэнди было известно, что этот форт, основанный горцем по имени Джим Бриджер, одно время служил приютом для Кита Карсона, известного путешественника и исследователя. В течение десятилетий форт являлся ориентиром для путников. С годами постройки обветшали, однако в последние несколько лет из-за обострившихся отношений с индейцами военные решили восстановить их.
Мэнди никогда еще не случалось заезжать так далеко на запад, и теперь девушка с интересом вглядывалась вперед, надеясь посетить место, о котором была наслышана с детства. Ястреб быстро пресек эти мысли. Они остановились на значительном расстоянии от форта и послали туда Джеймса, чтобы тот пополнил запасы продуктов.
— Почему мы не можем поехать в форт все вместе? — спросила Мэнди, с сожалением наблюдая за удаляющимся Джеймсом. Ей страстно хотелось искупаться в настоящей ванне и провести ночь в настоящей постели.
— Ты хорошо знаешь почему, малышка, — ответил Ястреб. — Потому что ни Джеймс, ни я не хотим сражаться со всей кавалерией Соединенных Штатов только для того, чтобы осчастливить твоего отца.
Он начал называть ее малышкой после случая с рысенком. Мэнди нравилось, как он произносит это слово с небольшим шайенским акцентом.
— А мы сможем отправиться туда, если я дам честное слово никому не говорить о цели нашего путешествия?
Они отдыхали, прислонившись к дереву. Надо было заготовить дрова, постелить постели и разогреть еду, но короткий перерыв был очень кстати.
— Ты не поедешь туда, даже если поклянешься на целой стопке библий и могилой своей матери, — закончил разговор Ястреб.
Мэнди расстроилась при упоминании матери. Это не осталось не замеченным ее спутником.
— Извини, — произнес Ястреб, немного пристыженный. — Какой она была?
— Она была замечательной женщиной. Мы привыкли все делать вместе. Она научила меня готовить, — улыбнулась Мэнди.
— И довольно хорошо.
— Еще она научила меня шить, ухаживать за садом, играть на пианино несколько вещей. Отец и я очень любили ее. — Мэнди покрутила пальцами прядь волос, не решаясь продолжать, и с тоской подумала, как счастлива была их семья. Их дом был теплым и уютным, а не пустым, как сейчас. После смерти матери отец убрал из дома все, что могло напомнить о жене.
Когда мать была жива, в комнатах было полно кружевных салфеточек, ярких плетеных ковриков и веселеньких ситцевых занавесок. Мать гордилась своим домом, несмотря на то что обстановка в нем была довольно простой. Родившись в богатой семье, она выросла в роскоши, которую давали деньги, но любовь к молодому армейскому офицеру оказалась для нее более важной.