Теперь, видимо, его безупречная жизнь и добросовестность в исполнении долга будут вознаграждены, он получит то, чего хотел. Это подтвердил сам премьер-министр. Приближались новогодние награждения — Эллиота должны были сделать пэром.
Ему следовало бы радоваться. Перед ним открывалась возможность представить список первостепенных задач и реформ. Но Эллиот не мог сосредоточиться. Леди Агата сидела на большом ковре вместе с другими гостями — Джоном и Розой Джепсон, Джимом Биконом и его сестрой Флоренс и отпрыском сквайра Химплерампа, Кипом.
— Вы согласны со мной, сэр? — все громче раздавался голос полковника Вэнса.
— Безусловно, сэр, — заверил Эллиот, не имея представления, о чем идет речь.
Джон, с тех пор как рядом села леди Агата, не произнес ни слова. Он не переставая улыбался Розе, оба раскраснелись от удовольствия, оказавшись в столь избранном обществе. Джим, сосед леди Агаты с другой стороны, галантно собирал маргаритки для ожерелья, которое она плела для собачки, а Кип, повернувшись на живот, нагло улыбался, что заметно портило его красивое лицо.
Эллиот видел, как леди Агата позвала Анжелу, пригласив присоединиться к ней.
Анжела направилась к ним, но вдруг передумала, махнула рукой и пошла в другую сторону. Кип поднялся и быстрым шагом последовал за девушкой.
Эллиот пожелал ему удачи. Может быть, ему удастся узнать, что беспокоит Анжелу.
Они знали друг друга с колыбели. Анжела была одной из немногих, если не считать любящих родителей, кто утверждал, что у Кипа доброе сердце.
Словно притягиваемый магнитом, взгляд Эллиота снова остановился на леди Агате, и неожиданно в разговоре наступила пауза. В тишине голос полковника Вэнса прозвучал подобно корабельной сирене:
— Если бы мое зрение было бы хоть наполовину таким же, как раньше, я бы тоже на нее глядел! Господи, тут есть на что посмотреть! Слюнки текут.
Эллиот закрыл глаза, мечтая провалиться сквозь землю. Кто-то нервно хихикнул.
Эллиот открыл глаза. Полковник, перегнувшись через стол, с настойчивым любопытством смотрел на него. Его черные глазки блестели, как у зловредной вороны, он не замечал вызванного им смятения.
— Ну же, Эллиот? — настаивал старик. — Разве не аппетитный видок? Или вам не по душе такое произведение искусства?
«Боже, дело обстоит хуже некуда!»
— Папа! — Элизабет, появившаяся в этот момент, зажала руками собственный рот и страшно побледнела. — О, сэр Эллиот, — прошептала она, — умоляю, простите его, нас. Меня. Мне не следовало оставлять…
Она была готова разрыдаться. А отец смотрел на нее с обиженным и растерянным видом. Если Эллиот сию же минуту не сделает чего-нибудь, Элизабет, чья светская жизнь уже была жестоко ограничена бедностью и исполнением дочернего долга, больше никогда не решится принять чье-то приглашение. Если когда-нибудь вообще кто-нибудь пригласит Вэнсов.
Эллиот посмотрел в глаза полковнику. Необходимо было исправить положение, но так, чтобы все подумали, что он не замечает, что они стали центром внимания. Эллиот улыбнулся, хотя и сомневался, что его растянутые губы хотя бы чем-то похожи на любезную улыбку, и громко и отчетливо произнес:
— А, значит, вы слышали меня. Как я уже сказал, она действительно восхитительна.
Какая-то дама ахнула. Он мужественно продолжал:
— Что-то подобное не часто встретишь на деревенском пикнике. У вас острый глаз.
«Ну вот, — подумал Эллиот, — и представился случай получше узнать таинственную леди Агату. Она станет избегать меня после того, как я вел себя так по-свински. Говорил о ней так, словно она была каким-то това…»
— Но, полковник Вэнс, — перебил его мысли грудной голос. — Вы ведь полковник Вэнс, не так ли? И сэр Эллиот.
Эллиот замер, услышав ее голос, но сказалось хорошее воспитание, и он встал и повернулся к ней.
У нее было полное право отчитать его, как он того заслуживал.
— Леди Агата. — Он поклонился, ничем не выдавая отвращения, которое чувствовал сейчас к самому себе.
Летти склонила набок голову, приподняла бровь и с насмешливой улыбкой на пухлых губах посмотрела на него. В ее искрившихся глазах он увидел полное понимание происходящего. В руках она держала блюдо с бисквитами и клубникой.
— Я не могла не слышать ваш разговор, — сказала она, взглянув на Арчибалда. По крайней мере у старого повесы хватило совести отвестл глаза. Затем красавица снова посмотрела на Эллиота. — Весь ваш разговор, — продолжала она хотя и достаточно звучно, но таким тоном, что слышавшие ее — а это были почти все расположившиеся неподалеку — подумали, что она обращается только к нему одному. Хорошая уловка, подумал он, удивляясь, где она этому научилась, а она еще ближе подошла к нему. — Простите, что невольно подслушала ваш разговор, но только так я могла узнать, каким восхитительным вы, джентльмены, находите клубничный бисквит. И я также заметила, что на вашем столе его нет, и посоветовалась с моими соседями по столу.
Летти грациозно развернулась, изящным жестом указав на группу людей, растерянно смотревших на нее.
— У них добрая душа, они просто не могли наслаждаться этим кулинарным чудом, зная, что вы лишены этого удовольствия, полковник Вэнс. О, — она с невинным видом взмахнула ресницами, — и вы, конечно, сэр Эллиот.
Тот с изумлением уставился на нее.
Она прекрасно знала, что они говорили не о каком-то бисквите. Это было видно по ее глазам и насмешливой улыбке Она также знала, что, поскольку сама заявила, что слышала их разговор, никто не осмелится сказать, что речь шла не о бисквите, не обвинив леди Агату во лжи.
Эллиот улыбнулся, благодарный за ее великодушие, но, заметив насмешливо приподнятую бровь, понял — как это понимала и она, — что он перед ней в долгу.
Глава 11
Поддавшись очарованию, люди говорят «да», не дожидаясь вопроса
— Пожалуйста, — мягко сказала Летти, протягивая им блюдо.
— Вы слишком добры, — пробормотал он.
— Или просто справедлива, — улыбнулась она.
— Я думала, ты не любишь клубнику, Эллиот, — раздался рядом голос Кэтрин.
Он и не заметил, как она подошла.
— Может быть, когда-то не любил, а теперь люблю, — сказал Эллиот, глядя мимо Кэтрин на леди Агату. — Совсем недавно я почувствовал истинную страсть к ней. Удивительные вещи узнаешь о самом себе. И при весьма необычных обстоятельствах.
Летти подавила смешок.
— Вздор, — сурово заметила Кэтрин.
Она взяла блюдо и поставила перед Арчибалдом Вэнсом, который, что с ним редко случалось, благоразумно промолчал, потом шутливо толкнула Эллиота в бок:
— Помнишь, когда мы были детьми, кухарка давала нам клубничку, чтобы побаловать? Ты всегда уступал мне свою долю. Теперь, когда я вспоминаю об этом, то не удивляюсь, что ты всегда любил ее, но скрывал. Ты всегда по-рыцарски относился ко мне.
— По-рыцарски? Только не я, — сказал Эллиот, обращаясь к леди Агате. — Хотя мне только что напомнили, что рыцарство еще не умерло.
Летти чуть заметно зарделась.
— Но ты всегда был добр ко мне, Эллиот, — с некоторой настойчивостью сказала Кэтрин.
Он взглянул на хорошенькое личико застывшей в ожидании женщины и сказал:
— Тебя всегда хотелось баловать, Кэтрин. Она засмеялась, еще крепче сжимая его руку, и повернулась к леди Агате:
— Боюсь, я и теперь такая. Пол и Эллиот и… стыдно сказать, я этим злоупотребляю.
— Не беспокойтесь, дорогая, — сказала Летти, — могу заверить, что вы великолепно скрываете такие ваши недостатки, как тщеславие. — Она сделала паузу. — К тому же, уверена, вы преувеличиваете.