— Что, лавку? — изумленно переспросил Дейв.
— Вы не ослышались, мой дорогой. — Августа сокрушенно покачала головой. — Наша мисс Карлайл — настоящий «синий чулок», она всей душой стремится к независимости, и кое-что для этого у нее уже имеется: Лиззи владеет французским, итальянским и немецким языками.
— Даже немецким? — удивленно переспросил Дейв. — Интересно, где она изучила этот язык?
— А почему бы вам самому не спросить ее об этом? Или вы, мой дорогой, как и все мужчины, боитесь умных женщин?
— Ну, уж Элизабет Карлайл я точно не боюсь, тетушка, — с улыбкой заверил Дейв. — А вы, как я вижу, успели сильно привязаться к ней.
— Она достойна любви, поверьте. Мне Лиззи напоминает меня в юности.
Дейв рассмеялся, а затем потянулся к хрустальному графину, чтобы налить себе портвейна.
— Насколько я знаю, в ее годы вы были невестой с приданым в тридцать тысяч фунтов и немного знали французский язык.
— Да, но наше сходство заключается в том, что по крови мы не принадлежим к аристократии, — усмехнулась Августа, — в отличие от вас, мой дорогой. Как бы там ни было, я уверена, что мисс Карлайл скоро обретет свое счастье, выйдя замуж за очень талантливого молодого доктора Эндрю Белла.
— За изобретателя желчегонных пилюль? — удивился Дейв.
— Да, они вполне подходят друг другу. Это будет очень милая пара! Эндрю — солидный, надежный и учтивый молодой человек, к тому же очень симпатичный.
— Солидный и надежный? — Дейв покачал головой. — Никогда не встречал большего зануды. Такие мужчины не способны привлечь женщину.
Августа невольно вздохнула:
— Если бы вы знали, мой дорогой, как меня беспокоит судьба Лиззи. Мне кажется, она пережила несчастную любовь. Кто-то разбил ее сердце, но кто это был, мне неизвестно.
Дейв подозрительно взглянул на виконтессу:
— Вы это серьезно?
— Лиззи не желает говорить о прошлом, но я вижу все по ее глазам.
Поставив на стол бокал, так и не пригубив его, виконт пробормотал:
— О Боже, как все это интересно…
— Пожалейте ее, Девлин, — брови Августы сошлись на переносице, — не играйте чувствами бедной девушки. Вы ведь разбили не одно девичье сердце.
«Да, все так, — молча согласился Дейв, — в меня влюблялось множество девиц… впрочем, как и в моего приятеля Алека Найта».
И тут Дейва вдруг осенило — он понял, почему Лиззи вела себя столь странно за ужином. Его друг имел печальную славу донжуана, и виконт хорошо помнил, что даже в юности Александра Великого всегда окружали толпы поклонниц, жаждущих его внимания и ласки. Кроме того, Алек пользовался успехом у более взрослых, замужних женщин — эти умудренные опытом соблазнительницы годились ему по возрасту в матери. В общем, Алек имел необъяснимую власть над женщинами.
Пригубив наконец свой бокал, Дейв подумал о том, что, выросшая в доме своего опекуна под одной крышей с Алеком, девушка, возможно, тоже пала жертвой его чар, и эта мысль почему-то была крайне неприятна ему.
— Впрочем, довольно говорить о Лиззи, — решительно заявила виконтесса. — Меня волнует ваша судьба, мой дорогой.
Эта фраза тетушки застала Дейва врасплох. «Ну вот, опять предстоит разговор на неприятные темы». Он подавил тяжелый вздох. Судя по выражению лица, Августа на этот раз намеревалась довести дело до конца и поговорить с племянником начистоту.
— Слухи, которые доходят до меня, мне совсем не нравятся, — сказала виконтесса. — Вы кутите, играете в карты, заводите скандальные романы. Неужели опять за старое, Девлин? Я всегда считала, что вы покончили с грехами молодости.
— Не будем вспоминать о прошлом, мэм.
— Но ваше поведение бросает тень на ваше доброе имя и наносит ущерб репутации.
Виконт усмехнулся.
— С каких это пор вы стали заботиться об общественном мнении, тетушка? — насмешливо спросил он.
— Но, Девлин, меня всегда волновала ваша репутация. В свете до сих пор хорошо помнят ваши бесчинства и грехи молодости. Неужели вы не хотите доказать, что повзрослели и набрались ума-разума?
Виконт задумчиво посмотрел на тетушку: Августа, несомненно, права, но он вынужден был нарушать правила приличий, чтобы его враги признали его своим. Парни из клуба «Лошадь и коляска» привыкли потакать собственным порокам, они прожигали жизнь, бросая деньги на ветер. Репутация кутилы, приобретенная им в ранней молодости, помогла Девлину сблизиться с членами клуба. Через год после гибели семьи, в возрасте восемнадцати лет, Дейв был отчислен из Оксфорда за неуспеваемость: он не мог, как следует учиться именно потому, что горестные воспоминания постоянно терзали его. Переехав в Лондон, он начал вести рассеянный образ жизни, надеясь тем самым заглушить душевную боль. Тогда-то он и получил прозвище Дьявол. Его жизнь уверенно шла на дно, однако тете Августе удалось сделать невозможное: она отослала племянника в дальние странствия на корабле, который подарила ему на день рождения. Дейв знал, что, если бы не виконтесса, он бы непременно погиб.
— Ну и как мне быть с вами? — Августа со скрытой нежностью посмотрела на племянника. — Вы снова пошли по наклонной, и вам грозит гибель, если вы не образумитесь. Зачем вы разрушаете себя? Ведь это медленное самоубийство — вы не согласны? Почему вы не хотите вести здоровый образ жизни? — Она с укором посмотрела на бокал с портвейном, который Дейв держал в руке. — Мой отец всегда говорил: кто соблюдает режим, тот многого добьется в жизни и сохранит свое здоровье.
Виконт усмехнулся.
— Ваш отец, миледи, являлся представителем среднего класса, — задумчиво сказал он. — А в моих жилах течет голубая кровь. Она заставляет нас, аристократов, разрушать себя. Это давняя традиция знатных семей. Вы нас никогда не поймете.
— Вот негодяй! — Виконтесса шутливо ударила племянника ладонью по руке. — Мой отец был в десять раз лучше, чем ваши хваленые аристократы, от которых никому нет пользы. Если бы не наши рудники и заводы, у вас, Стратморов, не было бы крыши над головой, если, конечно, не считать кровом недостроенное жилище вашего дядюшки Джошуа.
Дейв невольно улыбнулся. Старший брат его отца, дядя Джошуа, восьмой виконт Стратмор, шестьдесят лет назад поставил семью на грань банкротства из-за одной навязчивой идеи: он задумал возвести в Кенте великолепный белокаменный особняк и, чтобы раздобыть денег, женился на наследнице крупного заводчика, владельца рудников. Это и была тетушка Августа. Светское общество посчитало брак мезальянсом и с жалостью смотрело на родовитого аристократа, вынужденного ради спасения своей семьи связать жизнь с девушкой из третьего сословия, но вскоре лондонская знать поняла, что с дочерью заводчика шутки плохи и к ней следует относиться серьезно. Даже теперь, в свои восемьдесят два года, леди Стратмор могла при желании навести ужас на кого угодно; ее не без основания побаивались и называли «железной леди». Возможно, это прозвище восходило к источнику богатства ее семьи — железной руде. Что же касается имения Оукли-Парк в Кенте, где стоял недостроенный дом, то, хотя имение и принадлежало Дейву, он никогда не ездил туда, потому что ему было тяжело видеть стоявшую там над искусственным озером базилику мавзолея, укрывавшего прах его родителей.
Тем временем тетушка продолжала рассказывать о своем отце, которого просто боготворила.
— Всем, чего он добился, этот человек был обязан только себе, — с гордостью сказала Августа.