Мисс Миртл иногда чистила апельсин на десерт после обеда, но она мало внимания уделяла той еде, для которой требовались нож и вилка. Ананас же вообще был для Леда чем-то нереальным.
После того, как горничная показала ей, как снять верхушку и вынуть кусочки, которые были уже нарезаны внутри твердой колючей оболочки, Леда решила, что особенно и волноваться не стоило: вкус был неопределенный, с горчинкой и не очень приятный.
Зато были великолепные тосты, еще теплые и пропитанные маслом, чай был восхитительный. Леда, взяв чашку, села у окна, как это она привыкла делать в своей спальне в доме мисс Миртл.
Принесли ее черное шелковое платье, тщательно выглаженное. Леда вполне могла одеваться без помощи горничной, та лишь успела предупредить, что семья соберется в вестибюле.
Все были столь же дружелюбны, как и в предыдущий вечер, и до того, как они подъехали к Ганноверсквэа, леди Кэтрин представила полный отчет о прошедшем обеде. Особенно ее интересовало мнение Леды по поводу того, правильно ли леди Кэтрин поступила, отказавшись от графина с вином, который хозяин передал ей во время десерта, поскольку после этого он несколько растерялся.
Задав несколько дополнительных вопросов, Леда пришла к выводу, что хозяин хотел передать графин джентльмену, сидящему рядом с леди Кэтрин, так как второй бокал вина за десертом не является чем-то подходящим для дамы, но если бы она даже его пожелала, то наполнить ее бокал должен был джентльмен, сидящий рядом.
– Ничего, страшного не произошло, – уверила девушка леди Кэтрин, – но, возможно, хозяин был озабочен тем, чтобы просто передать графин остальным гостям. В следующий раз вы можете указать на джентльмена рядом с вами, который наполнит свой бокал, если пожелает. Осмелюсь заметить, что не будет ничего дурного, если джентльмен воздержится от второго бокала вина за десертом.
Лорд Эшланд и его сын выслушали это замечание с легкими улыбками.
– Нужно иметь хорошую память, чтобы все это помнить.
– Что вы хотите сказать, сэр? – спросила его жена лукаво, сидя совершенно прямо и обмахиваясь веером… – Я уверена, что в светском обществе, в ходе самой интеллектуальной беседы, чем быстрее присутствующие задремлют, тем больше оснований считать компанию элитарной.
– А мне нравится, – оживленно сказала леди Кэтрин. – Некоторые люди скучноваты, конечно, но они так стараются, расточают комплименты, так волнуются по поводу каких-то промахов, что мне их просто жаль.
– Да ты просто испортила весь вечер, отказавшись передать графин, глупый ты цыпленок! – ее брат ласково похлопал Кэтрин по коленке.
– Мамочка взяла своего любимого ягуара на бал, потому что бедняжка очень скулит, когда его оставляют одного дома. И все забыли о вине.
– Мы были не на балу, Роберт. – Леди Эшланд взглянула на Леду. У нее было такое выражение, как будто она зеленая девчонка и ее застали врасплох. – Никто не обратил внимания, уверяю тебя. Он же не сорвался с поводка.
Если бы даже Леда не заметила, как лорд Эшланд иронично ей подмигивает, она все равно бы удивилась.
– На одном из благотворительных обедов присутствовала Виктория V. Она только что вернулась. Как выяснилось, мы продолжаем довольно древний род Сассексов, на гербе которых изображен ягуар, – сказал лорд Эшланд.
– Ох уж эти грациозные дьяволы! – посетовал лорд Роберт, – Так уж повелось, что стоит только взглянуть на гербы чьих-нибудь предков, и трудно пройти через парк, чтобы какой-нибудь ягуар не выпрыгнул из кустов и не напугал тебя до смерти.
– Наверное, стоит еще поговорить об удавах, – сказала леди Кэтрин.
– Давай оставим всяких гадов в покое, – посоветовал ее отец.
Мать замахала веером и решила хранить достойное молчание до самой церкви.
Во второй половине дня гостиная в Морроу Хаус была озарена светом.
Массивный мраморный камин и великолепный потолок с лепкой, на фоне золотистых стен красовались кушетки, покрытые золотым шитьем, бамбуковые стулья в японском стиле, мягкая софа, застеленная разноцветным ситцем, и несколько изящнейших небольших столиков из светлого дерева причудливой формы.
Леда огляделась и поняла, что это впечатление светлого пространства создано множеством живых орхидей, которые, невзирая на бесчисленные картины, статуэтки, альбомы, в свою очередь, придавали гостиной необыкновенный вид. В оранжерее, соединенной с гостиной, экзотические цветы выглядели пурпурными, багровыми, кремовыми пятнами на фоне известных аспигистров и кентских пальм.
Леди Эшланд не позволяла зажигать газ в доме, потому что это вредно для цветов. Семья много уделяла внимания воспитанию слуг. Так, например, экономка держалась с Ледой самым услужливым образом, их хлопоты по дому были почти незаметны, некоторая их отстраненность делала их чем-то похожими на китайцев. Чтобы обеспечить орхидеям лучшие условия, мистер Джерард приказал провести электричество во время своего приезда в Лондон в прошлом году, когда шла подготовка дома к возвращению семьи в Англию. Были установлены плита быстрого приготовления пищи, морозильник, камера для мороженого, а также построена оранжерея, соединенная с домом со стороны Парк-Лейн, а в ней было посажено множество редких тропических растений, нанят садовник, которому дано указание беречь их до приезда семьи.
«Хозяева действительно иностранцы», – подумала Леда.
Леди Кэтрин, выпив вместе с матерью чая, постучала в дверь Леды и дала ей кусок торта, который она купила в кафетерии. Он был обернут в яркую бумагу или, как выразилась леди Кэтрин, в «носовой платок». Девушка пригласила Леду спуститься вниз отведать холодный ужин в гостиной.
Когда Леда спустилась, Кэтрин с чрезвычайным энтузиазмом взбивала подушки вокруг мистера Джерарда, который устроился на кушетке у окна. Леда подумала, что леди Кэтрин, возможно, не подозревает, что боль в ноге может еще больше усилиться от таких энергичных забот. Но больной переносил все просто стоически. Конечно, новая тугая повязка обеспечила ему какую-то защиту, но Леда заметила его вымученную улыбку.
Леди Эшланд, должно быть, уловила это тоже, она оторвалась от тетрадки, в которой что-то писала, и сказала:
– Ради бога, Кэй, ты его убьешь!
– Дочь выпрямилась, пораженная.
– О нет! Разве я тебе причинила боль, Мано? Тебе следовало сказать мне об этом!
– Это не больно, – ответил он.
Леда подумала, что мужчина вообще никогда не признается, что испытывает боль.
Леди Кэтрин тем не менее вздохнула с облегчением.
– Хорошо, я только поправлю подушку.
– Кэй! – сказала мать предупреждающим тоном. Леда заметила, что мистер Джерард и леди Кэтрин переглянулись. Это был краткий обмен взглядами людей, которые хорошо знают друг друга.
– Может быть, вы принесете мне книгу? – попросил он.
– В этом доме нет ни одной достойной для чтения книги, – заявила леди Кэтрин, усаживаясь на стул возле Леды. – Давайте поболтаем!
– Вы болтаете все время, – сказал ее брат, входя в комнату, – вас нельзя остановить.
– Закрой свои уши, ты ничего не любишь, – отозвалась она.
Лорд Роберт ответил что-то на непонятном Леде языке.
– Мисс Этуаль тебя не понимает, – громко сказала леди Кэтрин, поворачиваясь к Леде. – Вы знаете, что Сэмюель спас мне жизнь?
– Нет, не знаю, – вежливо ответила Леда. Леди Кэтрин театрально понизила голос:
– Это была большая белая акула, такая длинная, как вот отсюда до того стола. Поэтому мы его называем Мано.
Это значит акула. «Кано» – означает «человек». Мано Кано – человек-акула. Сама принцесса назвала его так. Это была великая честь.