Она рассказала бы ему, что в тот период она изобрела сотню различных способов превращать в съедобное блюдо кусок соленой свинины, и в результате все то, что нельзя было вырастить в садике матери, можно было назвать деликатесом. Она сказала бы, что научилась печь пироги лишь благодаря доброте одной старушки, сочувствовавшей ей и ее матери, и, если бы он проявил хоть какой-то интерес, она призналась бы ему, что понятия не имеет, что она делает на кухне человека, которого привыкла презирать.
Онор взглянула на худого старика, стоявшего перед ней. Это был не тот красавец из писем матери, не тот человек, которого мать любила всю свою жизнь. Это был...
– Разрежь его.
– Что?
– Ты испекла пирог для того, чтобы его съели, разве не так?
– Да, но... – Онор нахмурилась. – Я собиралась подать его вам на обед через несколько минут.
– Разрежь его здесь.
Онор подчинилась, а Бак поднес ко рту вилку с первым куском пирога. Он посмаковал его и проглотил без малейшей улыбки, потом положил вилку на тарелку. Что-то было не так.
– Ты заявила, что умеешь готовить, и доказала это. Ты заявила, что умеешь печь, и доказала и это. Больше не пеки ореховых пирогов, – сердито произнес Бак.
Онор отступила на шаг.
– Чем он плох?
Бак побледнел.
– Отнеси пирог в сарай для угля. Здесь он быстро испортится. – С этими словами он устремился к двери, но на пороге оглянулся. – Завтрак у нас в четыре, обед в шесть. Еда должна стоять здесь к тому моменту, когда я сюда войду.
Джейс выжидал в тени крыльца главного дома, пока Бак не исчез в глубине амбара. Его обеспокоил подслушанный разговор Бака с Онор, но он никак не мог понять, чем именно.
Джейс подошел к двери кухни, толкнул ее плечом и переступил через порог. Онор стояла к нему спиной. Когда она повернулась к нему, он увидел, что глаза ее подозрительно блестят, а сама она хмурится.
– Я принес грязную посуду.
– Я бы и сама за ней пришла.
– Мне все равно надо починить ножку кровати.
– Ничего страшного, выдержит и так.
– Я починю.
– Нет. – Она вздохнула. – Спасибо, что принесли посуду. Поставьте ее вон в то ведро.
Джейс сдвинул брови, проделывая это. Ему показалось, что Онор выглядит слишком молодо в вылинявшем синем платье, свободно болтавшемся на ее изящной фигуре, ее волосы были небрежно зачесаны наверх, а пряди спадали на лицо. Онор опустила плечи, и у нее был такой вид, будто она держит на них груз всего мира. Она подняла ко лбу усталую руку, ее губы дрожали, противореча холодному, безучастному выражению лица – той маске, под которой скрывались бурные эмоции, и при виде этого у него заныло сердце. Он знал этот прием, потому что использовал тот же способ защиты, когда тюремная жизнь становилась невыносимой. Он был большим специалистом в этом вопросе.
– Я говорил вам, как вас тут встретят. Вас не должно это удивлять, – пробурчал Джейс, разозленный ее страданиями.
Вам нравится напоминать мне, что вы об этом уже говорили?
Вы должны уехать отсюда, покинуть ранчо до того, как все закончится большими неприятностями, с которыми вы не справитесь одна.
Онор взглянула ему в лицо.
– Почему вы думаете, что у меня будут неприятности, если я останусь здесь?
– Разве это не очевидно?
– Нет.
Джейс невольно шагнул к ней, его голос стал мягче:
– Селеста не хочет, чтобы вы тут находились. Она водит хозяина за нос, и она уберет вас с дороги тем или иным способом.
– У нее нет причин избавляться от меня. Я нужна здесь.
– Для нее это не имеет значения.
– Я не уеду, пока все не выясню.
– Что именно? – Джейс сделал еще шаг, сам не зная, почему так настаивает. – Здесь что-то не так. Вы это знаете, и я это знаю. Бак во что-то впутан, а его жена вертит им как хочет. Вам лучше уехать.
– Но с вами ничего не случится!
– У меня нет выбора.
– А у меня есть?
– В данный момент у вас больше возможностей, чем у меня.
– Почему?
– Почему – что?
– Почему у вас нет выбора?
Джейс нахмурился.
– Это мое дело.
– Конечно.
– Понимаете, я не пытаюсь указывать вам, что делать... – настаивал Джейс.
– Разве?
– Проклятие, да выслушайте меня наконец!
Джейс схватил Онор за плечи.
– Я знаю, что такое неприятности, я умею их предвидеть. Даже если бы это было не так, совершенно ясно, что Селеста не хочет, чтобы в ее кухне хозяйничала еще одна женщина, причем молодая и красивая. Я мало общался с ее служанкой до того, как она пострадала, но успел увидеть достаточно. Эта женщина поддерживает Селесту во всем.
– Да?
– Так что у вас нет никаких шансов!
Джейс почувствовал, как по телу Онор пробежала дрожь. Он увидел, как лицо ее сморщилось, будто она собиралась заплакать, но вдруг она решительно заявила:
– Уберите руки.
Джейс отступил.
– Для справки: я знаю об этих неприятностях не понаслышке, – призналась Онор.
– Тогда зачем вы остаетесь здесь, если знаете, что наживете новые неприятности?
Онор не ответила. Джейсу показалось, что в глазах ее блеснули слезы, и она отвернулась к ведру.
– Вы слышали, что сказал Бак: «Отнеси пирог в сарай для угля»? Надеюсь, он вам понравится, – бросила она через плечо.
Вот и все. Она закончила разговор. Что ж, хорошо. Джейс взял пирог и повернулся к двери.
– Скажите всем, что завтрак будет готов в четыре утра.
– Да, мэм.
Джейс зашагал через темный двор, тихонько изрыгая проклятия, и остановился, когда подошел к сараю. Почему эта упрямица, слишком умная, чтобы послушать доброго совета, так раздражает его?
Очевидный ответ на этот вопрос заставил Джейса издать тихий стон, и он признался себе, что с этим ему придется смириться. Да, ее плечи были нежными и теплыми, когда он почти со злостью вцепился в них, запах ее волос напомнил ему запах весеннего дождя, но легкая дрожь ее губ перед тем, как она отвернулась, заставила его сердце болезненно сжаться. И осознание того, что ее ждут тяжелые испытания, теперь будет мучить его постоянно.
Джейс удивился. Что с ним происходит? Почему он принимает участие в судьбе Онор? Она откровенно заявила ему, что ее проблемы его не касаются. Неужели он влюбился? Большой Джон говорил, что Онор наверняка уедет еще до того, как закончится эта неделя.
Джейс распахнул дверь сарая.
Что же касается его самого, то он не уедет так скоро и сделает все, чтобы с Онор не случилась беда.
Глава 5
Онор выглянула в окно кухни и увидела утреннее небо. Рассвете трудом пробился сквозь темный покров ночи, когда она постучала в дверь сарая и объявила, что завтрак готов. Она вспомнила, с каким изумлением на нее посмотрел Рэнди, когда она пригласила их на кухню. Когда же он заколебался, она сердито заявила, что не намерена таскать еду к ним из кухни, ведь там за столом хватит места для всех.
Потом она вернулась в дом и в столовой накрыла завтрак для Селесты и Бака, чтобы они могли позавтракать отдельно, а работники пусть поедят на кухне. Она затаив дыхание ждала, когда же наконец раздастся взрыв.
Никакого взрыва не произошло.
Напряженная и молчаливая, Онор готовила сейчас завтрак для работников – яйца, вчерашнюю ветчину, печенье, соус, а также крепкий горячий кофе. Она слышала, как перешептывались мужчины, сидевшие за столом, и чувствовала на себе изучающий взгляд Джейса. Она коротко улыбнулась, когда Рэнди похвалил ее стряпню. Перешептывания работников возвестили о приходе Селесты раньше, чем она услышала легкую поступь хозяйки. Онор решила не выдавать своего страха и храбро встретила неодобрительный взгляд Селесты.
Намеренно не обращая на нее внимания, Селеста заговорила с Рэнди:
– Сегодня ночью у моего мужа случился новый приступ болезни. Он велел тебе передать, чтобы ты продолжал ставить изгородь на северном пастбище, но сначала пошли кого-нибудь за Док Мэгги.