Может быть, он уговорит малышку нарисовать похитителя
и место, куда тот ее затащил. Но стоит ли? В конце концов, он не психоаналитик. Не дай Бог, она снова уйдет в свою скорлупу, и тогда
что делать?
– Пора готовить ужин. Ты голодна, киска?
Девочка с энтузиазмом закивала и, собрав бумагу и карандаши, положила на журнальный столик, тщательно выровняв листы. Видимо,
подражала ему. И уже без всяких опасений взяла его за руку.
Он сделал вид, что не поднялся бы без ее помощи.
Нога опять противно пульсировала, но температура спала.
Однако опухоль не уменьшалась, и кожа на ощупь оставалась горячей. Наверное, ни к чему вновь отрывать бинт и тревожить рану. Пусть
заживает.
Запасы в кладовке подходили к концу. Завтра придется либо спуститься вниз и снова рискнуть, либо сложить вещи и убраться отсюда. Как
бы там ни было, он себя обнаружил. Даже если и удалось отпугнуть незваных гостей. Тот, кто их послал, знает, где девочка. Собственно
говоря, следовало бы немедленно отправиться к шерифу. Но Рамзи отчего то понимал, что не сделает этого, во всяком случае, пока. В
ушах до сих пор звучал ее жалобный плач. Психика ребенка может просто не выдержать. Но он места себе не находил при мысли о том, что
должен отослать ее домой. Ведь малышку могут в любую минуту похитить вновь.
Однако теперь, когда опасность подступила совсем близко, им здесь делать нечего. Рамзи решил позвонить своему другу Диллону Савичу,
сотруднику ФБР, и попросить совета. Правда, Савич наверняка предложит ему обо всем известить руководство ФБР. Не исключено, что они
знают имя девочки и обстоятельства ее похищения. Со времени первого киднэппинга, случившегося в тридцатые годы и имевшего роковые
последствия для семейства Линдберг, все подобные происшествия считались прерогативой ФБР.
Завтра с утра пораньше они скроются. Рамзи принялся мысленно составлять список неотложных дел, которые необходимо закончить перед
отъездом.
Открывая банку с, овощным супом, он поглядел на девочку, сосредоточенно складывавшую листья латука в большую миску.
– Французскую приправу или итальянскую?
Девочка показала на бутылочку с французской приправой.
– Договорились. Я тоже в детстве больше всего любил этот соус.
Он ничего не скажет ей о путешествии, пока не усадит в джип.
Девочка склонила головку набок. В точности как он сам, когда задумается. Неужели переняла все его привычки за какую то неделю?
Рамзи сокрушенно развел руками:
– Ну да, и я когда то был маленьким. Не веришь? Давным давно. Не смейся над бедным дряхлым старичком.
Малышка ехидно ухмыльнулась и торжествующе, нахально улыбнулась. Совсем как любой нормальный ребенок.
Сидя перед камином, они дружно съели суп и салат.
Солнце зашло, и стало по настоящему холодно. Должно быть, столбик термометра стремительно опускается.
Где то взвыл койот.
* * *
На рассвете он отодвинул засов, снял цепочку и с большими предосторожностями выбрался в безмолвный мир, где слышалось лишь его
дыхание. Надо нарубить дров для камина и печки.
Рамзи постоял, настороженно оглядываясь, и ничего не увидел. Но на всякий случай положил ружье так, чтобы можно было сразу за него
схватиться, и принялся: орудовать топором, время от времени осматривая местность. С полдюжины поленьев было расколото на одном
дыхании, прежде чем он выпрямился и потер ногу.
Пожалуй, достаточно. Он пообещал оставить хижину в том же виде, как до приезда, а значит, должен сделать запас дров.
Тихо ругаясь, он набрал целую охапку, прихватил заодно ружье и понес все это в дом. Солнце еще не поднялось, и в сером предутреннем
свете линия леса казалась нечеткой и размытой.
Стояла полнейшая тишина.
Ни малейшего движения. Даже белки еще спят.
Рамзи ступил на порог, и девочка тут же вздрогнула и села. Пепельное лицо, руки судорожно стискивают горло.
Рамзи наспех сбросил дрова у камина, подковылял к ней и, сев рядом, очень бережно привлек к себе и поцеловал в лоб.
– Не волнуйся, солнышко, это я. Нужно было принести дров.
Наверное, рано говорить ей о его планах.
– Лучше свернись клубочком и прикорни еще немножко, пока я не разведу огонь. Сразу станет тепло.
Он уложил девочку и взялся за край одеяла, чтобы повыше его подтянуть.
– Не дотрагивайся до нее, грязный ублюдок! Немедленно отойди! – хлыстом ударил резкий женский, голос. Оба замерли. Господи, что же он
за кретин! Оставил дверь незапертой!
Рамзи украдкой глянул на револьвер, лежавший на ночном столике.
Выстрел – и его «смит вессон» грохнулся вниз и отлетел в другой угол.
– Попробуй только дернуться, и получишь пулю в лоб, гарантирую. А теперь прочь от нее!
Рамзи отступил от дивана и, обернувшись, уставился на женщину. Черный пуховик, такого же цвета джинсы, сапоги и вязаная шапка. Лицо
абсолютно белое, зрачки расширены так, что не видно радужки. В руке пистолет «детоникс» сорок пятого калибра, смертельно опасный, из
которого можно запросто вышибить мозги с двадцати шагов.
Она казалась доведенной до отчаяния и готовой на все, но голос оставался спокойным, негромким, чуть дрожавшим от ненависти.
– Шевелись, ты, подонок! Два раза я не повторяю.
Не хочу, чтобы ты поганил ее своим дыханием. Не сомневайся, я спущу курок, будь ты проклят!
– Вы напрасно на меня набросились. Уверяю вас, я ее не похищал.
– Заткнись, извращенец дерьмовый! Я сама видела, как ты ее касался! И что бы ты сделал, не появись я вовремя?! Шагай!
Он отодвинулся чуть дальше, но женщина продолжала целиться ему в грудь.
– Детка, – окликнула она, – как ты, милая?
Значит, это ее мать! Но как она их отыскала?
– Вам придется мне поверить, – уговаривал Рамзи. – Вы не за того меня приняли.
– Заткнись! Эм, с тобой все в порядке?
– Я нашел ее неделю назад в лесу около хижины. И не похищал ее.
– Умолкни! Эм! Что с тобой, родная? Послушай меня, больше он не посмеет тронуть тебя. Иди сюда, Эм, иди к мамочке.
Из груди девочки снова вырвался странный каркающий стон. Она откинула одеяло, переводя взгляд с Рамзи на мать.
– Поскорее беги от него, Эм. Ко мне. Сейчас я свяжу его и отвезу к шерифу. И тогда нам нечего бояться.
Понимаешь, детка? – Незнакомка снова подняла пистолет и задумчиво произнесла, обращаясь не столько к нему, сколько к себе:
– Ты здоровый бугай. И конечно, не дашь мне приблизиться. Едва я попытаюсь скрутить тебя, ты справишься со мной одной левой. Значит,
это не кончится, пока ты жив. У меня просто нет выхода.
– Разумеется, есть. Зачем вам стрелять? Повторяю, я ее спас.
– Заглохни! Нет, я не позволю тебе постоянно маячить где то в укромном уголке, словно зловещая неотвязная тень. Я сделаю это. Смогу.
Сумею. Пакостная дрянь Чудовище! Господи, ты измывался над моей крошкой, я это знаю. Я молилась с утра до вечера, чтобы похититель не
тронул ее, но ты.., ты посмел ее.., ее… Такие, как ты, не имеют права жить. Эм, иди же ко мне. Что это с тобой? Теперь тебе ничто не
грозит. Мы вместе!
Она снова прицелилась в Рамзи.
И тут произошло невероятное. Малышка бросилась к нему, заслонила собой и уцепилась за колени.
– Нет, мама, это Рамзи! Он спас меня! Не убивай его!
Взрослые молча смотрели в глаза друг другу.
– О, Эм, – прошептала женщина, – он украл тебя.