Мэгги потерла лоб:
— Интересно, мне не поплохеет, если я приму еще одну таблетку аспирина?
— У тебя болит голова, милочка? Мне очень жаль. Но я же должна рассказать все-все-все, раз я причинила вам столько хлопот. Ну, то есть теперь, когда Милдред в курсе, можно больше ничего не скрывать.
— Разумеется, — подбодрил ее Сен-Жюст. — Пожалуйста, начните с самого начала и расскажите нам все.
Миссис Голдблюм залезла в свой ридикюль, достала упаковку бумажных салфеток и промокнула уголки рта, где чересчур красная помада уползла в морщины.
— Сначала? Ну, все началось года за два до того, как Гарри… умер. Я всегда была неравнодушна к его брату, Айзеку, и чем более скрытным и нелюдимым становился Гарри, тем больше мне нравился мой милый Айзек. — Она трубно высморкалась. — Милдред — это жена Айзека. Ужасная женщина. Но Айзек сказал, что проще хранить нашу… нашу любовь в секрете.
Сен-Жюст понимающе кивнул:
— Значит, он уезжал за границу, посылал вам оттуда открытку, и вы присоединялись к нему?
— Боже, конечно, нет. С чего вы взяли? Открытки — это был наш условный знак. Как только я получала открытку, я садилась в автобус и ехала в Атлантик-Сити. Он всегда выбирает такие милые открытки! Кстати, откуда вы про них знаете? Наверное, Носокс рассказал. А он упомянул, что на всех открытках был почтовый штемпель Чикаго? Айзек посылал мне открытки как знак, наш тайный знак, хотя я и без них помнила о времени нашего очередного рандеву. Айзек очень любит романтические глупости. Он просто душка. Обычно мы проводили вместе две недели, но на этот раз у нас было целых шесть, потому что Милдред собиралась навестить дочь. Ну, от первого брака. Поэтому я и решила предложить вам пожить здесь, присмотреть за квартирой. Я бы вернула вам потом большую часть арендной платы. Но мне пришлось вернуться.
— Вы всегда встречались с Айзеком в Атлантик-Сити?
— Да, Алекс, всегда. Поймите, я не люблю далеко уезжать от своих врачей. Мой кардиолог, мой терапевт, ревматолог… да, и ортопед, конечно. У меня совершенно ужасные мозоли, и…
— То есть вы никогда не шантажировали Энрико Тотила?
Миссис Голдблюм гордо выпрямилась:
— Нет, мисс Келли, я никогда не делала ничего подобного. Я неверная жена, это правда, потаскуха, как ни горько мне это признавать, но не шантажистка, нет. Никогда. К тому же он плохой человек.
— Так вы знакомы?
— Я впервые увидела его на прошлой неделе. Понятно, что на похороны Гарри его не позвали. Я встретила его на улице и поздоровалась, из вежливости. Он остановился, спросил, кто я такая и чего от него хочу. Я сказала, что мне ничего не нужно, спасибо, он достаточно сделал для меня, пока Гарри был жив. Тогда он спросил, как я его узнала, по фотографиям в газете? И я сказала, нет, не в газете, у Гарри был большой альбом с фотографиями, который я нашла уже после его весьма прискорбной смерти — не правда ли, я очень смелая, раз заговорила о смерти Гарри? — и что я узнала его по этим фотографиям.
— Прямо так и сказали? — вздрогнула Мэгги.
Миссис Голдблюм нахмурилась:
— По-моему, да. Я очень нервничала, я поняла, что не надо было с ним заговаривать, и безостановочно болтала и болтала. Рассказала ему, что Гарри подписал на обороте каждой фотографии все имена, и даты, и где их сняли, поэтому я и… О господи, так вот что они хотели? Но почему они просто не попросили, а принялись угрожать мне по телефону? Я бы отдала им альбом. Мне все эти старые фотографии совершенно не нужны. Я убрала их на склад.
Мэгги прочистила горло.
— Они могли ничего этого не делать. Могли не угрожать миссис Голдблюм, не выгонять ее из дома. Могли не громить квартиру и не похищать Стерлинга. Достаточно было просто попросить, и она бы отдала им альбом. И никто бы ничего не узнал. Все шито-крыто. Забавно. Забавно, черт подери.
— Просто поразительно, я согласен.
— Но с вами ведь все в порядке? — спросила миссис Голдблюм, принимая из рук у Стерлинга чашку и блюдце. — Спасибо. Ты просто душка. Да, Алекс, чуть не забыла…
— Да? — рассеянно откликнулся он, прокручивая услышанное в мозгу.
— Милдред все узнала. Мы с Айзеком собирались встретиться в Атлантик-Сити через две недели, как я уже сказала, но потом позвонил этот ужасный тип и сказал, что утром он за чем-то придет, и если я это не отдам ему, то… в общем, я в панике позвонила Айзеку, а Милдред подслушала наш разговор по параллельному телефону. Она ужасно подозрительная особа. Так что Милдред знает.
— У всех свои проблемы. — Мэгги покрутила в руках никотиновый ингалятор. — Никак поверить не могу, что вся эта комедия положений произошла с нами. Несмешная, правда, получилась комедия. Прошу прощения, миссис Голдблюм, так что Милдред? Да, вот ваш паспорт. — Она выудила его из кармана.
— Спасибо, моя дорогая. Айзек хочет отметить это дело, провести пару дней во Фрипорте. Хорошая идея, там прелестные казино. Но я уехала в такой спешке, понимаете, с одной стороны этот жуткий тип, с другой — Айзек, он так расстроился, что Милдред узнала про нас…
— Да, тяжело вам пришлось, миссис Голдблюм. — Сен-Жюст отчаянно хотел, чтобы она закончила уже болтать и ушла. Рано или поздно — скорее рано, чем поздно, — сюда заявится Венделл, и надо быть начеку.
— Да, Алекс, нелегко, еще как нелегко, — улыбнулась миссис Голдблюм. — Но теперь все в порядке, особенно если ты согласишься выкупить эту квартиру. Понимаешь, Милдред навсегда уехала в Палм-Спрингс, к дочери, и Айзек пригласил меня жить с ним. Жить в грехе. Мне семьдесят три года, и я собираюсь жить с мужчиной в грехе. Забавно, да?
Мэгги подалась вперед:
— Еще один вопрос, миссис Голдблюм, спасибо, что напомнили. Почему вы держали в секрете, что эта квартира принадлежит вам? Зачем все эти выдумки насчет арендной платы?
Миссис Голдблюм принялась теребить кулон на шее.
— Это все Гарри, моя дорогая. Он приобрел эту квартиру весьма… весьма необычным способом и приказал мне молчать. В конце концов, милочка, если люди считают, что ты бедна, у них не возникает соблазна тебя ограбить. Алекс, ты купишь эту квартиру? Можешь забрать даже всю эту замечательную мебель, потому что мне она уже не понадобится.
Сен-Жюст на секунду задумался обо «всей этой замечательной мебели», памятуя, что большая ее часть подлежит замене.
— Мэгги?
— Тебе придется вернуть долг.
— «Парфюмерия Пьера», — тихо напомнил он.
— Это веский довод, и к тому же я не хочу, чтобы ты снова бросал открытой мою зубную пасту. Ладно, договорились. Миссис Голдблюм? Как вы собираетесь оформить сделку?
— О, я просто позвоню вниз, на вахту, и попрошу Носокса прислать сюда Айзека. Он в этих делах отлично разбирается. Он, знаете ли, адвокат.
Мэгги закашлялась в ладошку:
— Корпоративный?
— Нет, уголовный, — невозмутимо улыбнулась миссис Голдблюм. — Совсем как его брат. Это очень прибыльное дело. Вот что, милочка. Уже очень поздно. Я подожду Айзека у лифта, и мы с ним отправимся в гостиницу. Завтра вернемся и все сделаем.
Сен-Жюст быстро согласился, не давая Мэгги шанса спросить еще что-нибудь. Миссис Голдблюм и ее паспорт воссоединились с Айзеком — живой копией его покойного брата — и отправились восвояси. Стерлинг задержался, чтобы покормить Генри, а Сен-Жюст и Мэгги вернулись в ее квартиру.
— Мы были неправы. Мы все не так поняли, — Мэгги плюхнулась на диван, — и тем не менее в результате мы все в шоколаде. Алекс, ты самый везучий человек на свете.
— Да, я довольно удачлив, — согласился Сен-Жюст. В дверь постучали, он встал и впустил Венделла. — Лейтенант, добрый вечер. Как поживает окружной прокурор Деттмер?
— Он больше не собирается баллотироваться на новый срок. — Стив направился было к гостиной, но остановился. — Я на минутку забежал, у меня перерыв на обед. Остаться не могу. Просто хотел сообщить, что вам больше не о чем беспокоиться. Все закончилось.
Сен-Жюст закрыл дверь и застыл, не оборачиваясь.
— Закончилось? О чем речь, Стив? — спросила Мэгги. — О Деттмере или нет?
— Или нет, Мэгги. Деттмер не признает себя виновным в связи с ограниченной дееспособностью — мол, он сошел с ума. Но с ним мы разберемся. Я говорю о Тотила.
— Вы его нашли?
— Можно сказать и так. Кроме того, мы арестовали Бруно. Ника пока не нашли, но найдем, или он сам прибежит сдаваться, если у него есть хоть капля мозгов. В облаву попала добрая дюжина людей Тотила и примерно столько же — Стефано Тиберио. Мы просто не успели. Никак не могу заставить себя пожалеть об этом.
Вот оно. Сен-Жюст уселся на диван, достал монокль и принялся лениво раскачивать его на шнурке.
— Чего не успели, Венделл?
— Не успели защитить Тотила от Тиберио. Слово — не воробей, Тиберио как-то узнал о фотоальбоме и обвинил в этом Тотила. Кто знает, может, Ник пришел к нему в надежде заключить сделку, когда понял, что лодка его босса идет ко дну. В общем, копы нашли Тотила час назад в переулке, под грудой мусора. Судя по всему, его убили прошлой ночью. Кто-то воткнул нож ему прямо в сердце.