Фил и Космос, опережая других, сдвинули свои бокалы, продолжая беспричинно, совсем по-детски гоготать.
- Ладно, все, - поднял бокал и Саша. - Ну, что, брат, твое здоровье.
Он чокнулся с загипсованной рукой Юры. Тот в ответ сдержанно улыбнулся.
- Не зря пострадал, - философски заметил Фил.
Из-за его спины вывернулся Космос - ему не терпелось сообщить радостную новость:
- Теперь вон Пчела у нас - соучредитель в "Курс-Ин-Весте". Ты рад?
Саша очень внимательно смотрел в Юрины глаза. И только когда заметил их ответное движение, достал из кармана халата новенькие очки в тонкой золотой оправе и протянул их больному. Тот, левой рукой расправив дужки, с трудом, чуть наискось, надел их.
- Ты же не сердишься на меня, брат? - спросил Саша участливо, однако его интонация и выражение глаз предполагали и ожидали лишь один вариант ответа.
Юрист прикрыл глаза и, слабо улыбнувшись, отрицательно покачал головой:
- Я не сержусь на вас, Саша.
Таким образом, ритуал во всех формальностях был соблюден. Сашино настроение тотчас приблизилось к точке кипения. Слава богу, поводов было предостаточно.
- А у меня свадьба скоро, - торжественно провозгласил он. - Кстати, я вас приглашаю, - перевел он взгляд на Клавдию Семеновну.
- Спасибо, - растроганно и чуть растерянно кивнула она, все еще держа в руках букет роз и так и не пригубленный бокал шампанского.
- Жаль, тебя не будет, - сказал Саша Юре. Юре, наверное, тоже было жаль.
IX
Расписывались в Грибоедовском, самом мод - ном и крутом ЗАГСе Москвы.
Хотя новые веяния, похоже, его даже не коснулись. Видимо, регистрация жизни и смерти дело настолько консервативное, что новшества в эту сферу приходят последними.
По этой простой причине гости усердно посмеивались, кто в ладошку, а кто и открыто, слушая торжественную речь регистраторши.
Еще не старая, но порядком утомленная существованием тетка, раскрыв огромную папку с изображением сплетенных обручальных колец, торжественно и пафосно зачитывала ритуальный текст:
- Дорогие молодожены! Помните, как поэтично сказал Энгельс: "Семья это не просто союз любящих сердец, а главное звено в бесконечной цепи поколений, орудие эволюции, опора государства и первичная ячейка общества".
Кажется, над мудростью Энгельса не смеялась, кроме регистраторши, только еще Сашина мама. Татьяна Николаевна была абсолютно серьезна, а в глазах ее стояли слезы. Зато уж Фил с Космосом отрывались вовсю. Более сдержанно вел себя Пчела, облеченный особым доверием и ответственностью. Он был свидетелем жениха, но больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться на месте Саши.
Наконец премудрости кончились. Регистраторша подняла взгляд на молодых. Приближалось главное таинство гражданского бракосочетания.
- Итак, Сурикова Ольга Евгеньевна, согласны ли Вы стать женой Белова Александра Николаевича?
Оля с лукавой улыбкой покосилась на Сашу. Он слегка пожал ее ладонь.
- Согласна.
- Белов Александр Николаевич, согласны ли Вы взять в жены Сурикову Ольгу Евгеньевну?
- Согласен.
- Невеста, поставьте свою подпись.
Оля, подобрав подол своего воздушного платья, присела на край кресла и расписалась. Саша поставил свой росчерк, не присаживаясь.
- Теперь свидетели...
Конечно, Пчела и тут оказался самым первым, рванув к столу прежде свидетельницы.
- Молодой человек, вы торопитесь, - с улыбкой приостановила его регистраторша.
- А он у нас невоспитанный, - раздался замогильный голос Космоса. Довольный собственной шуткой, Кос добавил: - Хе-хе-хе. - Ну точно Фантомас, только что сбросивший с очередной крыши очередную жертву.
Гости засмеялись, а Саша с Олей, наконец, почти расслабились. Ритуал подходил к завершению.
- А теперь в знак уважения и любви обменяйтесь кольцами.
Саша и Оля переглянулись и приступили к процессу кольцевания.
- Ой, кольцо не влезает... - прошептала Оля.
- Я люблю тебя.
- Тс-с, сейчас... Вот, - тоже едва слышно говорил Саша. - И я тебя люблю.
- Объявляю вас мужем и женой, - в последний раз вмешалась регистраторша.
Гости весело и вразнобой закричали, зашумели. Захлопали пробки шампанского.
Горько!!! Кажется, Оля с Сашей даже не заметили, как оказались уже не в ЗАГСе, а во главе праздничного стола. Классическое "горько!" не только не утихало, но становилось все настойчивее. Поцелую, казалось, не будет конца.
- Пятнадцать!! Шестнадцать!! Семнадцать!! - скандировали гости.
Под свадьбу сняли не банкетный зал, который оказался тесным, а весь ресторан "Будапешт". Столы были составлены буквой "П", во главе которой сидели новобрачные, свидетели, родственники и ближайшие друзья.
По правую руку от Саши столы занимали гости со стороны невесты. Это были солидные мужчины, декольтированные дамы, девушки и молодые люди с утонченными манерами.
По левую руку картина наблюдалась иная. Крепкие пацаны с бритыми затылками, их смазливые, но не отличающиеся изысканным воспитанием подруги, солидные дядьки в разноцветных пиджаках и перламутровых галстуках. По всей видимости, это были крупные бизнесмены.
- Восемнадцать! Девятнадцать! Двадцать!.. - продолжали скандировать дружным хором все - как левая, так и правая оппозиция.
Олю надо было спасать. А то так можно и задохнуться.
- А теперь - нальем и выпьем! - прервал гостей Саша. - По седьмой и до дна!
- Саш, я не могу больше, у меня губы болят, - пожаловалась Оля, поправляя сбившуюся фату.
- А мы притворяться будем, - заговорщицки прошептал он ей на ухо.
Сашина тетка Катя, видя, что Татьяна Николаевна все никак не может оторвать взгляд от сына с невесткой, бодро ткнула ее в бок. Она положила сестре крабового салатика и приобняла ее за плечи.
- Видел бы его сейчас отец, - вздохнула Татьяна Николаевна.
- Космос, налей-ка нам!
- Теть Кать, тетя Таня, вам красного или белого? - встрепенулся Космос.
- Знаешь, Космос, давай-ка нам с сестренкой горькой. Сын женится, как в бой уходит.
Рядом с Олиной бабушкой расположился восторженный друг семейства Георгий, импозантный седовласый эстет. Музыковед, между прочим. Заодно и театровед.
Время от времени бросая заинтересованные взгляды на вульгарных красоток из "дружеского" лагеря, он выговаривал между тем:
- Невеста напоминает о Брюллове, Блоке и Сен-Сансе одновременно. И это в эпоху поздней перестройки...Алмаз!
- Вы забываете, Георгий, что алмаз требует соответствующего фона, вздохнула Олина бабушка.
Двое официантов внесли на подносе огромную запеченную рыбину. Увидев, что они направляются прямо к новобрачным, Саша с притворным ужасом закричал:
- Рыбу - братьям!
Воспользовавшись моментом, со стороны жениха поднялись двое. Прямо сладкая парочка. Два мужичка-боровичка, плотно упакованных и крепко сшитых.
- Дорогие наши Саша и Оля, - торжественно начал боровичок постарше. Так сложилось, что от наших нас здесь только двое. Но Кабан и пацаны просили передать, что уважают тебя, Саша, и поздравляют с днем свадьбы, с такой красавицей женой... И вот наш тебе подарок.
Боровичок номер два достал из-под стола большой кожаный футляр и раскрыл его. Первый вынул из футляра охотничье ружье с богато инкрустированными цевьем и прикладом:
- Сделано для короля Афганистана. Ручная работа, Сань.
Из-под того же стола появился и букет из нескольких десятков белых роз:
- Желаем невесте цвести, как тысяча роз, а тебе, Саша, удачной охоты!
- Коля, спасибо! - приложил руку к сердцу Саша. - Короче, передай Кабану - первого зверя я посвящаю ему. А второго - всем присутствующим.
- А Саня-то у нас самый благородный, - шепнула Татьяна Николаевна Кате, любуясь сыном.