Король мошенников - Стивен Кэннелл 44 стр.

«А ведь она красивая», – неожиданно при­шло ему в голову. И Тексако Филлипс тут же принял решение познакомить мисс Харт со своим членом. Так сказать, преподать ей урок игры на флейте. И никаких особенных ухищрений для этого предпринимать не нуж­но. Всего лишь найти тихое местечко и десять минут вре­мени. Он сунет ей в ухо пушку и поимеет куда захочет. Потому что нужно добавить ей немного жизненной энер­гии, которой ей, должно быть, не хватает. Затем Тексако услышал какой-то шум неподалеку от бара. Рыжеволо­сый мужчина спорил с копом.

– Как это так, нельзя? Но она же прилетает прямо сейчас! Ну ладно, ладно, я все понял. Раз такие правила, тогда…

Рыжий мужчина развернулся и двинулся в бар, ведя на поводке небольшого терьера. Здесь он направился пря­мо к бармену, полез в карман и извлек стодолларовую купюру.

– Послушайте, приятель, у меня возникли пробле­мы. Не могли бы вы присмотреть за моим псом?

– Но сюда с собаками нельзя, – сказал бармен.

– Он у меня чрезвычайно редкой породы и очень ценный, – сказал Бино, продолжая протягивать бар­мену купюру, которую тот наконец взял. – Баунчатрейнский терьер. Я приехал встретить дочку. Она прилетает с Гавайев ближайшим рейсом, больная, в инвалидном кресле. Решила приехать домой. А меня с ним не пускают в зал прилетов, ссылаются на какие-то карантинные правила, черт знает что такое. Так что прошу вас, присмотрите за моим песиком. И не спускайте с него глаз. Я уже сказал, он очень ред­кой породы.

– Ладно, – буркнул бармен, кладя новую хрустя­щую сотню в карман.

Бино поспешил к выходу, прошагав мимо Тексако и скользнув по нему взглядом. Тот, очевидно, его не узнал.

Тексако смотрел некоторое время на собаку, а затем вернулся к своему пиву, пробормотав под нос:

– Да не выглядит он, бля, таким уж редким. – Это было его первое и единственное за день разумное заме­чание.

Десять минут спустя в бар вошел солидный посети­тель – хорошо одетый, седой, с дипломатом в руке – и сел за столик. Спустя небольшое время он вдруг поднял­ся, подошел к стойке и, внимательно посмотрев на соба­ку, произнес мягким баритоном с заметным британским акцентом:

– Ну и ну!

Затем взял на руки Плута Роджера и со знанием дела осмотрел его наружные половые органы.

– Не трогайте собаку, – сказал бармен.

– Просто не верится, – восхищенно пробормотал Джон Бумажный Воротничок. – Такого я еще не видел.

– Чего? – поинтересовался Тексако.

Не обращая на него внимания, Джон повернулся к бармену.

– Вы знаете, что за псина перед вами?

– Нет, сэр, – ответил бармен. – Мне только извест­но, что он какой-то редкой породы и дорого стоит.

– Дорого стоит? – Джона Бумажного Воротничка начал разбирать смех. Когда он наконец овладел собой, то удивленно покачал головой. – Осмелюсь сказать, что «дорого стоит» в этом случае едва ли уместное определение. Лучше бы подошло «бес­ценный».

– Неужели? – спросил бармен.

Теперь уже все внимание Тексако было приковано к этому разговору. Его мозги величиной с горошину кру­тились, гулко ударяясь о толстые стенки черепа.

– За это животное я прямо сейчас даю вам девять тысяч долларов. – Джон положил дипломат на стойку бара, открыл его со щелчком и начал выбрасывать отту­да пачки новых хрустящих стодолларовых купюр. – Я только что продал несколько своих скаковых лошадей за наличные, – произнес он, обращаясь к Тексако, кото­рый тупо кивал, поедая глазами деньги.

– Что вы делаете? – возмутился бармен, увидев, что Джон уже покрыл стодолларовыми пачками почти всю стойку бара. Это были «жемчужные» деньги, получен­ные от босса Тексако, вернее, от его психопатического брата.

– Послушайте, мистер, уберите свои деньги, – ска­зал бармен. – Пес не мой.

Его оставил один человек, просил меня присмотреть, потому что охрана аэропорта не пустила его с собакой в зал прилетов.

Поморщившись, как будто его ударили под дых, Джон Бумажный Воротничок собрал деньги обратно в дипло­мат, защелкнул его и посмотрел на бармена.

– Этот пес – потрясающе редкой породы. Баунчатрейнский шотландский терьер. Рискну предположить, что подобных животных в мире осталось не больше сотни. И самое главное, он полноценный са­мец. Ведь большинство мужских особей этой породы были кастрированы. Их вывели в южной Шотландии специально для турецких султанов, а высшие турецкие духовники вскоре приказали умертвить всех самцов, кроме нескольких. Таким способом они не позволили породе распространиться по свету, так сказать, защитили права владения. Потом самцов стали кастрировать. Я занимаюсь разведением скаковых лошадей, – объяснил Джон, – но, помимо этого, со­трудничаю с Английским собачьим клубом, регулярно пишу туда статьи. В мире осталось десять, ну в край­нем случае двенадцать полноценных самцов… и один из них, вот этот маленький шельмец, сидит сейчас пе­ред вами. На нем можно заработать целое состояние только на комиссионных от вязки.

Роджер довольно посапывал. Казалось, он был счаст­лив слышать, что некастрирован и стоит больших де­нег.

– Передайте счастливчику, который владеет этим псом, что если он захочет его продать, то мое предложе­ние остается в силе. Я буду вон там, у шестнадцатых ворот. У меня через час рейс на Даллас. – Он допил то, что осталось в бокале, оставил на стойке щедрые чаевые и ушел.

Тексако проводил его глазами, затем соскользнул с табурета, вышел из бара и… увидел Бино, который разговаривал по телефону-автомату в нескольких ша­гах от него.

– …Не знаю, – говорил Бино в трубку. – Навер­ное, не получится. У нас просто нет таких денег. Когда, сказали, это нужно ей сделать? – Он слушал примерно с полминуты и нахмурился. – Значит, она не прилетит этим рейсом. А я так надеялся…

Тексако похлопал его по плечу:

– Эй, приятель, я хочу поговорить насчет вашего пса.

Бино повернулся и посмотрел на него, продолжая внимательно слушать собеседника в трубке. Затем прошептал:

– Я сейчас не могу с вами разговаривать. – И, от­вернувшись от Тексако, проговорил в трубку: – Но по­слушай, это же будет стоить уйму денег! Я уже пригото­вился забрать ее. Ты же вроде говорил, что анализы от­рицательные. – Затем наступила долгая пауза. Бино при­творился, что напряженно слушает. – Понимаю, понимаю… ей пришлось остаться в больнице. Нужна пе­ресадка костного мозга. – Он вынул из кармана носо­вой платок и вытер глаза. – Ладно. Но где, черт возьми, я найду девять тысяч долларов? Ты уверен, что по стра­ховке это не предусмотрено? – Послушав некоторое вре­мя, он кивнул. – Хорошо, я постараюсь. Ладно… ладно, поцелуй ее от меня, скажи, что я ее люблю и обязательно достану деньги. – Бино тихо всхлипнул и повесил трубку. По щекам его текли слезы. Он повернулся и на­правился в сторону вестибюля. Тексако схватил его за руку.

– Эй, приятель… может быть, я смогу вам помочь?

– Что? – Бино посмотрел на него, как если бы ви­дел в первый раз. – Кто вы?

– Я сидел в баре, вон там, когда вы оставили сво­его пса. А Сол, мой сынок, он вроде как, типа, влю­бился в эту маленькую собачонку, и я пообещал ему найти вас и поговорить – может быть, вы его прода­дите?

– Это невозможно. Он редчайшей породы. – Бино продолжил путь.

– Я случайно услышал ваш разговор по телефону и понял, что у вас проблемы с деньгами. Так вот, могу раскошелиться на этого дворнягу – может быть, даже тысячи на две, потому что мой сынок никогда прежде так не фанател ни перед какой собакой.

«Никудышный ты лжец, Тексако, – подумал Бино. – Вранье у тебя на лице написано».

– Этот пес бесценный.