На ногах я была уже в семь, чтобы прибрать в комнате, приготовленной для ночевки: заправить постланные вчера на ночь кровати, ну и вообще. Навела уют, около одиннадцати позавтракала и села ждать. Включила телевизор, но как раз сообщали, кого и где нашли и в чем разыскиваемые провинились, так что я выключила телевизор и начала готовить все к обеду. Картошку на троих, свинину — в духовку, французский соус с чесноком для салата. В четыре дня меня уже трясло. А вдруг они заблудились? А вдруг что-нибудь с машиной? А что, если сегодня отменены мои любимые электрички, а они все-таки решили воспользоваться услугами железной дороги?
Я пошла на станцию — поезда ходили. В половине шестого вечера съела кусочек свинины с хлебом, потому что меня мутило от голода. В семь, полностью отчаявшись, я посмотрела «Спокойной ночи» и программу новостей, чтобы узнать о происшествиях на железной дороге, а также об автомобильных авариях. Да, много всего произошло. В восемь послушала прогноз погоды. Призадумалась, не позвонить ли мне в справочную по несчастным случаям, но не знала, едут ли они на своем прелестном белом «ниссане» или на чем-нибудь другом. В девять я приготовила постели, а в десять на минуту зашла к Уле, чтобы хоть немного успокоиться.
— Ты вообще перестала к нам заглядывать. Хорошо, Адам хоть изредка уезжает, — заметил Кшись, напоминая, что я женщина зависимая.
Именно в этот момент они приехали. На машине. Остановились у ворот и интеллигентно посигналили.
Мы бросились друг другу в объятия, потом я повела гостей в дом.
— Ты, наверное, не в своем уме, столько хлопот из-за нас! — прокричали они мне.
После чего стащили постельное белье, достали спальные мешки и разложили их на кровати. Только ополоснуться бы чуть-чуть, дорога была кошмарная, еда дрянная... Я полетела в кухню, поставила на огонь картошку и свинину, заправила соусом салат. Они плещутся в ванной, я накрываю на стол — вино, свечи и все прочее.
— Ну к чему все эти хлопоты из-за нас! — вздохнули гости, выйдя из ванной. Она — вся свеженькая, он побрит. — Зачем? Мы же пообедали в Варшаве, Артур вообще не ест мяса, из выпивки употребляем только водку, она не так вредна для печени, да-да, и вообще не беспокойся! У нас в машине осталось пол-литра водки.
Я принесла свинину, картошку, салат. Рулет из индейки выглядел потрясающе, меня распирало от гордости, я уже знала, что у них там что-то поменялось, но ведь они предупреждали, что все очень неопределенно, чтобы не создавать мне лишних проблем, а потому я решила: надо радоваться. Несмотря на...
— Да зачем все это? Мы же сказали, что совсем не голодны. Может быть, только салатику.
Я принесла салат и забрала рулет.
— Ох, с чесноком я не ем. А не найдется ли, случайно, немножко винегрету?
Я пошла в кухню и принесла мисочку с оставшимися листьями вымытого кресс-салата, растительное масло, лимон, соль, перец, поставила все на стол.
— Ой, а масло только такое? Мы любим оливковое, спасибо, с таким не едим, только не беспокойся, садись, что ты все бегаешь и бегаешь.
— Может, чаю?
Я от всей души хотела быть гостеприимной.
— О, чаю — с удовольствием, с пребольшим, чаек хорошо после такой долгой дороги, ха-ха.
Я поставила кипятиться воду. Стояла над электрическим чайником, кувшин для кипятка был приготовлен, чашки тоже. Подала им чай.
— Черный? Ой-ой, мы-то пьем только зеленый, но не беда, обойдемся и водой. Горячей...
Я побежала за водой.
— А у тебя только водопроводная? Из артезианского колодца намного полезнее, но, впрочем, не страшно. А может, у тебя есть минеральная?
— Есть.
Я направилась в кухню, достала последнюю бутылку минералки.
— Ой-ой, газированная?
— Нет, без газа.
— А выглядит как газированная, правда? Почему ты не сядешь? С тобой невозможно даже словом перекинуться.
У нас в машине, наверное, еще осталась вода с дороги, негазированная, Артур, сбегай-ка, а ты, Юдитка, не создавай себе проблем.
Артур понесся за негазированной водой в машину.
Картошка, посыпанная укропом, дымилась на столе.
— Ты ешь картошку? — Миська предупредительна, а я голодна. — А мы едим в основном каши. И лучше всего — длиннозерный темный рис. Ох, до чего же я рада, что мы встретились!
— Я тоже. — Наложила себе картошку и салат.
— Мы не хотели, чтобы ты из-за нас лишний раз хлопотала, поэтому кое-что перекусили буквально минуту назад, перед выездом из Варшавы. Между прочим, к тебе так сложно добираться, мы, собственно говоря, хотели приехать еще вчера, но когда сообразили, что будем у тебя поздно ночью, то решили тебя не беспокоить. Ну, за твое здоровье!
Я унесла свинину и картошку на кухню, индюшачий рулет остался нетронутым, водка лилась рекой, потом! что они — только водку. Заткнула вино пробкой, понадеявшись, что до завтра не выдохнется.
— Не хочется тебя лишний раз дергать, но нельзя ли нам машину поставить поближе к дому? Поближе к дому у меня — розы и спиреи.
— Миська, но там растут розы и спиреи, — сказала я смело, потому что, отвечая на письма, научилась быть ассертивной.
Дорогая пани Аля!
Ассертивность — это умение высказывать собственное мнение, не задевая чужих чувств, умение, действуя неагрессивно, защитить свои взгляды...
— Ох, Артур подрулит осторожно, но если это так сложно, то, конечно, ни в коем случае... машина может стоять и возле ворот...
— Так, может, она там и останется, я ведь ворота; запираю на ночь.
Лицо Миськи покрылось красными пятнами.
— Конечно-конечно, если тебе сложно, то, безусловно... хотя я заснуть не смогу, ведь машина не застрахована.
И я узнаю, что они не заплатили за ОС, или АС, или за какие-то другие буквы. Я гостеприимна, и, разумеется, Артур подъехал поближе к дому. До спиреи всего тридцать сантиметров. Мы легли спать. Я спала как убитая несколько часов. Спозаранку меня разбудил тихий вопрос Миськи:
— Юдитка, ты спи, скажи только, где здесь магазин, Артур съездит за булками.
— У меня есть хлеб, — пробормотала я и сползла с кровати. Голова раскалывалась на части.
— Но мы едим только с отрубями...
Нет вопросов, я открыла ворота, Артур дал задний ход и раздавил одну спирею, затормозил, вышел, извинился, я помахала рукой, мол, да чего уж — пусть едет дальше, он смял крохотный барбарис, который едва успел приняться.
Я вошла в ванную. Открыла воду, мечтая о том, чтобы подольше в свое удовольствие постоять под душем. Стук в дверь. Я закрутила кран, приоткрыла дверь. У Миськи извиняющееся выражение лица. Ей не хотелось бы мне мешать, но в кухне кое-что произошло. Я, завернувшись в полотенце, поспешила на кухню. У морозильника оторвана крышка.
— Я подумала, может, у тебя найдется лед, — пояснила она, глядя умоляюще. — Понимаешь, по утрам я пью только сок, сок со льдом. Ах, эта вчерашняя водяра...
Я вынула лед, пытаясь сладить с морозильником. Не удалось.
— Можно мне принять ванну? — Миська направилась в ванную комнату. — Я совершенно разбитая.
— Конечно. — Я показала, где стоит пена для ванны, и стала одеваться.
Если Миська примет ванну, про душ можно будет забыть — вода в баке греется добрых пару часов.
Они собирались уехать до обеда, потому что не хотели создавать мне проблемы, перекусить хотели что-нибудь по дороге, но им было у меня ужасно приятно.
Когда наконец я осталась с рулетом, свининой и вчерашней картошкой, то тяжело упала в кресло и взяла в руки женский журнал.
«Займись собой, приятная прогулка после того, как завершены домашние дела, несомненно, пойдет тебе на пользу. Не конфликтуй с близкими, постарайся быть снисходительной. Интересные люди, увлекательные дела — лишь от тебя одной зависит, как ты проведешь выходные...