Почему мама не может хоть раз спросить меня о чем-то другом?
— Ты не звонишь.
— Мамочка, я только что вернулась и собиралась через минуту тебе позвонить. — Я ощутила напряжение в собственном голосе.
— Что-нибудь случилось? — заволновалась моя мама, у нее явно имелся какой-то скрытый радар, действующий независимо от расстояния.
— Ничего, ничего. — Я старалась говорить самым спокойным тоном. — Все в порядке.
— Я же слышу. — Мамин радар фиксировал все беспощадно. — Детка, если я мешаю тебе, могу позвонить попозже...
— Не говори мне «детка», — ляпнула я и, разнервничавшись, увидела, как Адам, отвернувшись от раковины, начал давиться от смеха. Ну и жизнь, никаких условий, чтобы спокойно поговорить с родителями по телефону. — Перезвоню чуть позже, — пообещала я.
Мама еще наставляла меня, что необходимо время от времени звонить отцу, потому что если я и его забываю, то... и вообще, неужели она меня так воспитывала?!
Положив трубку, я тут же впала в комплекс вины. Действительно, уже несколько дней не звонила родителям. Это предложение Остапко меня так увлекло. Но почему мама проявляет такую заботу о моем отце, если они развелись? Им не надо было этого делать. Сколько можно было бы сэкономить на телефонных звонках.
Я вспомнила об оставленной утром записной книжке.
— Где моя книжка?
Адам смотрит на меня так, как бы это сделала моя мама.
— Перед тобой.
Я отвернулась и засунула ее в сумку.
— Поскольку мы оба будем заняты весь вечер, то до свидания, — произнесла я спокойно, ставя грязную тарелку в мойку, и вышла из кухни.
Я села к компьютеру. Пока финансовые дела не пойдут в гору — а Остапко обещала, что это может наступить со дня на день, если только... впрочем, главное — не сглазить, — я должна отвечать на письма.
Дорогая редакция!
Я влюбилась в Алькурира. Он — гражданин Турции, я познакомилась с ним на дискотеке, и скоро стало ясно, что мы не можем жить друг без друга. Родители против того, чтобы я жила у него, но, несмотря на это, мы решили, что нам суждено идти по этой жизни вместе. Он турок по национальности, но заботлив и очень хорошо относится ко мне. Однако хотел бы, чтобы в будущем мы перебрались в Турцию. Мы собираемся туда поехать, чтобы я познакомилась с его родителями. Алькурир работает в посольстве. Это очень хорошо. Но одна моя подруга считает, что сначала я должна сходить туда и все проверить. Как же мне быть?
Ой, милая девушка... Сейчас он заботится о тебе, а вот поедешь в Турцию, а он продаст тебя в публичный дом или в лучшем случае закроет в своей квартире и потом не вздумает поинтересоваться, как у тебя прошел день, когда ты усталая вернешься с работы. Ты откроешь банку сардин и будешь прикидываться счастливой. Лучше поживи с ним лет десять или двадцать и проверь, каким он будет мужем. И не в Турции, а здесь...
Дорогая Анита!
Сообщаю тебе адрес посольства Турецкой Республики: Варшава, улица Малчевского, 32... Я думаю, будет лучше, если ты сама наведешь справки в консульском отделе. Я почти ничего не знаю о тебе лично, и у меня нет необходимой информации о твоем женихе, чтобы...
Черт с ними, с этими сардинами. В конечном счете это еще не самое плохое в отношениях двух людей. А если она все-таки туда поедет и что-нибудь случится? Отнимут у нее паспорт, завезут куда-нибудь? А вдруг он не работает в посольстве и обманывает ее уже с самого начала? А если этот парень действительно ее любит? Почему я должна знать, как кто-то должен жить? Что ей написать?
Я оставила компьютер и подошла к Адаму. Подсунула ему под нос письмо.
— Что ты об этом думаешь?
В конце концов, это он — социолог, и кому, как не ему, знать. Адам внимательно прочел письмо.
— Если ты ее напугаешь, то она тебя не послушает и может влипнуть в какую-нибудь...
Пусть проверит, действительно ли он там работает... Ведь она пишет это письмо откуда-то из-под Вроцлава, а посольство находится в Варшаве... Пусть будет поосторожнее...
— А ты считаешь, — для меня это принципиальный вопрос, — что отношения между супругами должны основываться на контроле?
— Одно дело контроль, а желание убедиться, что все в порядке, — совсем другое дело. Это же не какой-то парень из соседнего городка. Такое решение может повлечь за собой непредвиденные последствия. Пусть она будет благоразумна.
Вот так-то, у нас не получается даже поссориться! Может, я ему безразлична? Часто случается, что спустя какое-то время люди становятся неинтересны друг другу. Хотя в отношении Анетки и ее письма он, в общем-то говоря, прав. Я вернулась к компьютеру.
Единственное, что я могу тебе посоветовать, так это не отказываться от польского гражданства и не отдавать никому своего паспорта, ведь в чужой стране с тобой может произойти что-то непредвиденное.
Думаю, тебе следует убедиться, что у твоего жениха хорошие намерения и что он тебя не обманывает. В посольстве ты также можешь узнать о законах, действующих в Турции, чтобы, получив полную информацию, решиться на радикальные перемены в своей жизни. Я надеюсь, ты будешь счастливой женой, но никогда не следует сжигать за собой все мосты...
Все равно она меня не послушает. Девушки всегда все делают по-своему. Когда человек влюблен, он впадает в особое состояние. Оно подобно наркотическому или алкогольному опьянению. Любовь слепа.
После турка-жениха пошли следующие письма: о соседе, покрасившем деревянную изгородь ядовитой краской, которую используют для пропитки железнодорожных шпал (тут должна вмешаться редакция, одного письма мало), о подвернувшейся внутрь лапке кота, о парне, который не может служить в армии, потому что воинская служба ему не по нраву, затем просьба дать рекомендации, как опротестовать отцовство и без ущерба для себя разорвать дорогущий контракт по кастрюлям.
Когда я встала от компьютера, уже было одиннадцать. Заглянула в Тосину комнату. Она спала как сурок. Я подняла книжку, которую она уронила на ковер возле кровати. «Нелюбимые женщины, покинутые женщины».
Пресвятая Дева Мария! Почему ее это интересует? Из-за меня? Ей известно что-то, о чем еще не знаю я? Или для себя? Еще хуже. Я тихонько подняла книжку и спустилась вниз. Адам спал. Открыла и начала читать.
На шее у мужчины
С утра села за компьютер. Я думала, Адам поможет мне принять решение, браться ли за дело, что предложила Остапко. Но если мне по-прежнему предстоит решать все самой, то и пожалуйста. Хотя я ума не приложу, стоит ли в это ввязываться. Не знаю, как и быть.
Когда она мне объясняла, что этот ее знакомый из Берлина — надежный человек, все казалось вполне логичным и простым. Воображение рисовало уже солидную сумму на моем вечно скудном банковском счете. А сегодня...
Однако вовремя я спохватилась — поняла, что не могу висеть на шее у мужчины ни в этом смысле, ни в каком другом, особенно с учетом того, что сказано в книге «Покинутые женщины». Как там написано, женщина, полностью зависимая от мужчины, непременно плохо кончит. Поразмышляю об этом чуть позже.
А пока — очередное письмо.
Дорогая редакция!
Возможно, когда вы вскроете это письмо, меня уже не будет в живых...
Ой, мамочки! Я не готова к подобным заявлениям! Я не могу нести ответственность за чью-либо жизнь! Эта девушка почти того же возраста, что Тося, а я в полной растерянности...
Мне восемнадцать лет, и моей жизни пришел конец, когда ушел мой парень. Мы были знакомы два с половиной года. Собирались пожениться, как только он вернется из армии. Он отслужил, но о свадьбе даже не вспоминает.