Во время пробных прогонов ручка работала безотказно, но сейчас она не сдвинулась с места. Он дернул. Еще раз. Ручка не поддавалась. Паника тошнотой подкатила к горлу. Господи, как трудно дышать! Воздух словно раскаленная лава! Он снова попытался открыть кабину и потянул на себя ручку так сильно, что заскрипели зубы.
Матерь Божия!
Было известно с точностью до доли секунды, в какой момент кабина должна открыться. Когда эта секунда прошла, а Рэйлан не выпрыгнул из горящего самолета целый и невредимый, режиссер вскочил с кресла и бросил сигару. Крикнув пожарным, он побежал впереди толпы, которая ринулась к горящему самолету.
Пэт подавилась пончиком. Кое-как проглотив его, она тоже принялась вопить.
Девушка-костюмер кусала локти от того, что так и не успела переспать с Рэйланом Нортом, который сейчас погибнет в расцвете лет и станет легендой Голливуда.
Визажист вдруг вспомнил о смерти, которая пробудила в нем детскую боязнь ада и вызвала поток проклятий. Он стиснул в руках распятие и молил Бога простить ему вчерашнее грехопадение в компании двух молодых людей.
А хрупкая, с короткой стрижкой темноволосая женщина, стоявшая возле своего открытого «мерседеса», наяву переживала самый жуткий из своих кошмаров.
Она снова присутствовала при страшной гибели человека, которого любила.
Каким-то образом Рэйлан заметил ее. Позже, вспоминая об этом, он не мог понять, как это произошло. Просто чудо, знамение! Но его взгляд различил именно ее среди множества людей, наперебой кричавших что-то, чего он не мог расслышать из-за шума ревущего пламени.
Кирстен застыла у открытой дверцы машины, прижимая к груди нечто напоминающее сценарий. Слезы ручьем текли из-под темных очков.
Сначала Рэйлан подумал, что это лишь игра воображения: жизнь пробегает перед глазами за миг до смерти, как это бывает в подобные минуты, если верить многочисленным свидетельствам. И только увидев неподдельный ужас на ее лице, он понял, что видит реальную Кирстен.
– Уведите ее отсюда! – заорал Рэйлан через стекло, но его, конечно, никто не услышал. – Господи, не допусти этого! – взмолился он.
Не чувствуя боли, актер схватился за раскаленную ручку кабины и с нечеловеческой силой потянул ее на себя. Та неожиданно повернулась, и кабина откинулась легко, как крышка пивной банки. Все точно по инструкции, полученной им перед съемкой.
Но он не думал об инструкциях. Его мысли сосредоточились вокруг черного дыма у себя за спиной, женщины внизу и того ада, который творился сейчас в ее душе.
Рэйлана сразу окружили. Так много людей, что он не мог пробраться сквозь эту живую стену.
– Без паники, Рэйлан, – успокаивал кто-то. – Костюм асбестовый – только дымится, не горит.
– Идите к Кирстен, – закричал он. – Кирстен! Помогите ей. Дайте…
– Несет какую-то ахинею.
– У него истерика, придурок. С тобой бы и не то было.
– Кирстен!
По тому, с каким бешенством актер пытался прорваться через толпу, люди заключили, что он не в себе, и повалили его наземь.
– Снимите с него эти чертовы перчатки, они тлеют.
– Обмотайте ему чем-нибудь руки.
– Не надо обматывать.
– Что угодно, только торопитесь, торопитесь, пока он не получил ожога.
Рэйлан взглянул на свои руки с какой-то странной отрешенностью и увидел, что кожа неестественно красная и сморщенная, а из рукавов идет дым.
– Кто-нибудь, пойдите к Кирстен, скажите…
– Позовите же наконец санитаров! – бушевал режиссер. – Обормоты несчастные! Рэйлану насилу удалось сесть.
– Кирстен, – простонал он и протянул обожженную руку по направлению к ней.
– Ложись, милый. – Пэт удержала его за плечи, проявив больше самообладания, чем все остальные. – С тобой все будет в порядке.
Режиссеру она сообщила:
– Машина «скорой помощи» уже здесь. Помните, вы вызвали на всякий случай.
– Тогда убирайтесь все, дайте дорогу санитарам. Я подам на тебя в суд, скотина ты эдакая, за то, что ты влез в это дело! – заревел режиссер на Рэйлана и добавил, откусывая кончик новой сигары:
– Хоть и вышло чертовски здорово. Чертовски здорово! Все просто уписаются, когда увидят.
– Вон идут санитары. Расступитесь. Рэйлан, тебя сейчас отвезут в больницу.
Кто-то наложил ему на лоб мокрый холодный платок. Бесполезно было сражаться с их заботой, к тому же он бог знает как устал.
Где Кирстен?
Кирстен! Кирстен!
***
– Радуйся: шрамов не будет, – сказала Пэт, входя в отдельную палату. – Врач говорит, что ожоги легкие, хотя боль, конечно, нестерпимая. Смазывай их несколько дней и, если надо, принимай вот эти обезболивающие таблетки. – Она поставила маленькую коробочку на столик у кровати. – Они безопасные. Эффект заключается в том, что чувствуешь себя слегка навеселе и боль не ощущаешь. Мне многие говорили.
Рэйлан даже не улыбнулся.
Пэт болтала без умолку, не смущаясь о его угрюмым молчанием, которое воспринимала как шок после встречи со смертью лицом к лицу.
– Наш многоуважаемый режиссер велел передать тебе: эпизод с аварией самое лучшее, что когда-либо видели в Голливуде. Мне кажется, твои обгорелые руки вызывают у него не больше сожалений, чем сигара, которую он выронил, когда понял, что что-то не так. Кстати, цветы – от него. От всей группы тебе…
– Как она там очутилась?
Пэт озадаченно смотрела на Рэйлана:
– Кто? Кто очутился?
– Кирстен Рамм. Как она попала на площадку? – мрачно повторил он.
Пэт опустилась всей своей массой на единственный свободный стул и подозрительно уставилась на человека, сидящего на краю больничной койки. Только сейчас до нее дошло, что скривившийся рот и полуопущенные веки не были проявлением физических страданий и запоздалого испуга. Это рвалось наружу с трудом сдерживаемое бешенство.
– Она была там?
– Да, я видел ее из кабины.
– Может, тебе показалось…
– Я видел ее! – вскричал он. – Как она туда попала?
– Если она туда приехала, то это моя вина: я ей позвонила. – Пэт струсила.
– Зачем? – зашипел Рэйлан угрожающе.
– Чтобы.., чтобы… Нам очень нужен был сценарий. Я попросила ее посмотреть в твоей комнате. Она вернулась и сказала…
– И ты попросила ее привезти сценарий на съемку. – Несмотря на боль в руках, он сжал кулаки.
– Нет-нет, я ничего такого не говорила, – запротестовала Пэт. – Я только сказала, что мы пришлем кого-нибудь, она сама предложила… Ты куда?, – Домой.
Он понял свою ошибку, но решил не думать об этом сейчас. Потом будет достаточно времени. После того, как повидается с Кирстен.
– В Лос-Анджелес?
– К ней. Можно будет со мной связаться по ее телефону. – Подойдя к шкафу, он сбросил с себя больничный халат. Кто-то очень предусмотрительный – скорее всего умница Пэт – принес одежду.
Она тяжело поднялась со стула, – Но тебе нельзя уезжать из клиники, – несмело попыталась задержать его Пэт. – На вечер доктор назначил обследование.
Рэйлан посоветовал Пэт и доктору произвести с обследованием одно непристойное действие, впрочем, невозможное с анатомической точки зрения, и вышел из палаты.
Так как мотоцикл остался на съемках, пришлось взять такси до Ла-Иоллы прямо у подъезда клиники. Еще у подножия холма Рэйлан увидел, что в доме Кирстен нет света.
– Не похоже, что дома кто-нибудь есть, приятель, – бросил водитель через плечо.
В темных очках Рэйлана было трудно узнать. – Хозяйка там, – убежденно ответил он, за последним поворотом извилистой дороги увидев «мерседес», припаркованный у входа. – Спасибо.
Тот, кто снабдил его одеждой, позаботился о том, чтобы вложить несколько банкнот в карманы брюк. Рэйлан отсчитал водителю больше, чем нужно, и вышел из машины.
Парадная дверь была закрыта. Он обошел вокруг особняка, пробуя все стеклянные раздвижные панели, и отыскал одну незапертую. Толкнув ее, приготовился услышать вой сигнализации, и когда этого не произошло, вошел в дом.
Рэйлан нашел Кирстен в спальне, лежащей поперек широкой кровати, отчего женщина казалась еще меньше. Туфли стояли рядом носками к постели, будто она скинула их и легла одним движением. Она свернулась калачиком, упираясь подбородком в грудь и прижавшись лбом к коленям.
Ничего не сказав, он подошел, сел рядом, наклонился и стал гладить ее волосы. Мгновение она лежала неподвижно. Затем перевернулась на спину и всмотрелась в него сквозь темноту.
Сердце Рэйлана защемило от жалости при виде ее глаз, распухших от слез. Тушь расплылась под нижними ресницами, губы искусаны в кровь. Он провел по ним языком и легонько, нежно поцеловал. Самый находчивый актер в Голливуде на сей раз не мог подобрать нужных слов. Он решил сказать напрямик о том, что чувствует.
– Мне жаль, что вам пришлось пережить все это.
У нее задрожала нижняя губа. Кирстен медленно села и потянулась к нему. Его руки, его душа готовы были принять ее. Рэйлан прижался к ее хрупкому телу и уткнулся лицом ей в шею. Рыдания Кирстен сотрясали обоих.
– Не надо, не надо, – шептал он. – Все было не так страшно, как кажется.
– Все было ужасно, невыносимо. Как в моих жутких снах.
– Я знаю, милая, знаю. – И провел ладонью по ее маленьким лопаткам. – Я вас видел.
Сквозь огонь. Я…
И вдруг вспомнил, что в тот момент, когда смерть казалась неотвратимой, он прежде всего думал о Кирстен и о том, как ей тяжело. А ведь естественнее, наверное, было подумать о своем спасении? Да, если бы Кирстен не стала для него дороже, чем жизнь. Да, если бы он.., не любил Кирстен Рамм.