Я знаю, что она очень хотела быть здесь, чтобы встретить тебя. Наверное, ее задержало что-то серьезное.
Питер поставил перед ним высокий стакан с пивом.
Бобби не стал говорить ему, что с первого дня появления в тренировочном лагере Саттера он не пил ничего, кроме протеиновых смесей и настоек на основе ростков люцерны.
– А где Аллигатор? – спросил Бобби.
Джин Хэйтли, по прозвищу Аллигатор, был менеджером заведения. На лице Питера появилось обеспокоенное выражение.
– Разве Бет не говорила тебе?
– Ты о чем?
Питер поежился под взглядом насторожившегося Бобби.
– Почему бы тебе не подождать, когда придет Бет?
– Нечего ждать. Что, черт возьми, происходит? Не забывай, Питер, что ты работаешь на меня, а не на мою сестру.
– Ах, старина! – запричитал бармен. – Формально я работаю на тебя, но ведь мы оба знаем, что отчитываюсь-то я перед Бет, а твоя милая сестрица задаст мне жару, если я расстрою тебя.
– Питер, – предостерегающе произнес Бобби.
Бармен вздохнул:
– Она уволила его.
– Что?!
Но Питер, похоже, не хотел продолжать этот разговор. Он испуганно поднял вверх руки.
– Это будет на твоей совести, старина, если она и меня выставит.
– Что здесь, черт побери, происходит?
Бобби сгреб свои костыли и, опершись на них, направился в офис. Возвращение домой оказалось совсем не таким, каким он его представлял себе. Колено чертовски болело, этот проклятый репортер напомнил о новичке с невинным личиком, а теперь вот он узнал, что Бетти уволила Аллигатора. Аллигатора, с которым они дружили со времен высшей школы. Они и дальше играли бы вместе, если бы Аллигатор на последнем году учебы, как раз когда в школах отбирали игроков в колледж, не раздробил лодыжку.
Аллигатор совсем опустился, запил. Он был в ужасном состоянии, когда Бобби взял его на работу. Перебывав на различных должностях, год назад Аллигатор закрепился в должности менеджера.
Бет все это было известно, но Бобби знал, что сестра всегда недолюбливала его лучшего друга. Пока он был занят подготовкой к игровому сезону и не интересовался делами, она, по-видимому, воспользовалась случаем и уволила парня.
– Черт, – пробормотал он и поковылял во внутреннюю часть помещения, где располагался его офис.
Он не успел войти в офис, когда услышал, как с шумом распахнулась входная дверь.
– Бобби!
Хотя ему не был виден вход, он узнал голос Бет. Пока он неуклюже разворачивался на своих костылях, его сестра уже пересекла помещение бара и появилась в конце коридора. Ее волосы были растрепаны, да и на лице застыло какое-то диковатое выражение.
Бобби мгновенно насторожился.
– Что случилось? – спросил он, ощущая, как в нем нарастает знакомое чувство ожесточенности. – С тобой все в порядке?
Бет была красивой женщиной – черные волосы, синие глаза и очаровательная улыбка, причем вполне искренняя, если была адресована Бобби. В свои тридцать шесть лет она выглядела от силы на двадцать восемь, не прилагая для этого никаких усилий. Бет была счастлива в семье – с любящим мужем и двумя детишками, предметом ее особой гордости.
По мнению Бобби, она была превосходной матерью. Но, даже создав для себя такой идеальный мирок, она всегда старалась вовлечь в него еще и Бобби, насколько он позволял ей это.
– Все ли со мной в порядке? – переводя дыхание, переспросила она, уперев одну руку в бок. – Конечно, со мной все в порядке.
Бет улыбнулась, но Бобби почувствовал ее неискренность. Что-то было не так. Хотя, может быть, она просто чувствовала себя виноватой из-за того, что уволила Аллигатора.
Бет пожала плечами:
– Мне просто обидно, что я пропустила тот момент, когда ты вошел сюда. – Ее лицо озарила широкая невинная улыбка. Слишком невинная.
– Бу, скажи мне, в чем дело?
Бобби заметил, как она оттаяла.
Для этого ему достаточно было назвать сестру так, как он звал ее в детстве. Через мгновение она была в его объятиях, протиснувшись между костылями и крепко прижавшись к нему.
– Боже, как я соскучилась по тебе, – прошептала она. – Я думала, что сойду с ума, когда увидела, как ты упал. Я люблю смотреть, как ты играешь, но ненавижу это проклятое чувство беспомощности, когда тебе причиняют боль.
Бобби напрягся, но затем издал тихий смешок:
– Я слишком крутой, чтобы испытывать боль.
Бет хмыкнула:
– Скорее, слишком вредный.
В тихом, обособленном от остального мира коридоре Бобби расслабился, чтобы хоть на секунду ощутить теплое чувство единения с семьей, когда все остальное кажется несущественным. Так было всегда. Ничто другое не давало ему такого ощущения покоя, как общение с сестрой, хотя даже Бет не могла внести полный покой в душу Бобби. Какой-то уголок внутри его оставался закрытым и для обожаемой сестры, и для любимого футбола.
– Я тоже скучал по тебе. – Он поцеловал Бет в лоб, потом немного отстранил от себя. – Не хочешь объяснить, почему ты уволила Аллигатора?
Он снова почувствовал ее обеспокоенность.
– Ну... почему бы нам не прокатиться на машине или не посидеть где-нибудь, чтобы поговорить?
– Выкладывай, Бет.
– Ну хорошо. Джин должен был уйти. Я тебе тысячу раз говорила, что он не приносит никакой пользы.
– А я говорил тебе, что мне это безразлично.
Бет подбоченилась и подалась к Бобби.
– Но это не должно быть тебе безразлично. Всю жизнь не понимала, как ты мог позволить такому никчемному типу, как Джин, использовать тебя. Ты не должен позволять этого. Каждый, кто когда-либо сталкивался на поле с жестким Бобби Маком, поостережется сделать это вновь. Что же касается Аллигатора... – Бет вздохнула и опустила руки. – Я просто не понимаю, почему ты так печешься об этом бездельнике?
– Потому что он мой друг.
– Нет, Бобби, он тебе недруг. Он украл пять тысяч долларов с действующего счета и просадил их в Лас-Вегасе.
Ошеломленный, Бобби молчал.
– Когда я обвинила его в этом, он просто рассмеялся мне в лицо и сказал: «Ну и что? Бобби слишком занят тем, что отбивается от красоток, улыбается фотографам да направо и налево сорит деньгами. Он даже не заметит, если я тоже немного истрачу».
Бобби почувствовал, как в нем закипает злость. Из ненавистного безотчетного страха перед бедностью он всю жизнь бился изо всех сил и платил кровью за каждый добытый доллар. Даже сейчас, когда у него было больше, чем он мог бы потратить, он не позволял себе расходовать деньги попусту. Но потом Бобби заставил себя успокоиться. Аллигатор есть Аллигатор, на то у него и прозвище такое. Но он его друг. Нужно поговорить с ним по поводу денег.
– Ты жестоко обошлась с ним, Бет.
– Как и он с нами! Но ты прощаешь ему любые выходки, потому что жалеешь его. Он так и сказал, и, я уверена, оставь я решение за тобой, ты ничего не предпринял бы. А он наглел бы все больше. Поэтому-то я и уволила его. Ему еще повезло, что я не сообщила полиции. Хотя следовало бы сделать это.
Бобби стиснул челюсти.
– Я не стану доносить на него, можешь ты это понять?
– Да, но и ты пойми. Я люблю тебя, Бобби, и ты знаешь это. Но если ты хочешь, чтобы я в твое отсутствие помогала тебе в баре, то я должна быть наделена правом принимать какие-то решения.
Он пристально посмотрел на сестру. Она никогда не противоречила ему так явно и никогда ничего не требовала. Бет знала, как плохо он владел собой, когда его выводили из себя. Но сейчас она как будто специально провоцировала его на серьезный конфликт. Бобби не нравилось, что он вдруг начал терять контроль над ходом своей жизни. Он трудился десятилетиями, чтобы заполнить свою жизнь тем, в чем остро нуждался.