Егор напрягся, собрался с духом и решительно двинулся напролом. Он уже не боялся, зная, что, сколько бы их там ни было, он всех переколошматит со злости. При свете он бывает так же страшен, как и тот дурик в темноте. Взявшись за ручку, он с шумом распахнул дверь и зажмурился от яркого света, больно ударившего по глазам и ослепившего его на несколько секунд.
Когда красные круги в глазах рассеялись, он увидел большую, добротно обставленную комнату, посредине которой стоял круглый дубовый стол, а за ним чинно восседали те самые бабки, которых он видел у Светланиного подъезда. Все трое с изумлением и страхом смотрели на него.
Егор, ожидавший увидеть как минимум с десяток огнедышащих монстров с полным боекомплектом, слегка растерялся. Он был готов к жестокой драке, сжавшись, как стальная пружина, перед прыжком, но мутузить сухопарых старушонок никак не входило в его кровожадные планы.
— Уи-и-и, — тонко пискнула одна из них и тут же свалилась со стула в обморок.
— К-как же ты, касатик, выполз оттедова? — изумилась другая, часто моргая подслеповатыми глазками.
— Бабоньки, — пролепетала третья, — бяжать надоть, убьёт ить.
Егор мощным прыжком выпрыгнул к столу и со всего маха врезал по нему кулаком, отчего лампочка, висевшая над ним, погасла и снова загорелась.
— Сидеть на месте, старые кошёлки! — яростно проревел он, оглядываясь по сторонам в поисках выхода. — Где тут ваш главный?
Та, что предлагала спасаться бегством, не выдержав напряжения, закатила глаза, и её маленькая головка, закутанная в чёрный платок, с глухим стуком ткнулась лбом о дубовую поверхность стола. Оставшаяся затравленно смотрела на него, сморщенные губы её тряслись, глазки бегали, и, казалось, сейчас дух выскочит из немощной плоти и со страшной силой понесётся прочь, оставив свою хозяйку на растерзание взбешённому парню.
— Говори, стерва старая! — процедил он, занося над ней пудовый кулак.
Та, видимо, потеряв дар речи, только скосила глазки в сторону справа от себя.
— То-то же! — рявкнул он. — И чтоб ни звука.
Бочком, бочком, чтобы не выпускать из виду коварных, в чем он не сомневался, бабок, он подошёл к обитой дерматином двери и дёрнул за ручку. В той комнате тоже горел свет, а на железной кровати у стены мирно посапывал тот самый добросердечный лысый дядька, что так щедро поделился с ним бензином. Идиллия мирного сна насторожила Егора. Что это: беспечность уверенных в надёжности психологического барьера людей или очередная ловушка? Осмотревшись и никого больше не увидев, он подошёл к спящему и, не церемонясь, разбудил его, сломав тому ловким движением мизинец на руке. Тот сразу же открыл глаза, недоуменно посмотрел на него, а потом взвыл, схватившись за повреждённую конечность. Недолго думая Егор заткнул ему рот крепким ударом кулака. Дядя послушно замолк, занявшись выплевыванием выбитых зубов вместе с кровью на подушку.
— Где ваш главный? — опять спросил Егор, схватив его за грудки. — И лучше говори сразу — у меня нет времени на уговоры. Ну?!
— Ну, я главный, — прошамкал тот, не глядя ему в глаза. — Что дальше?
— Врёшь, гад! У тебя голос другой! — затряс его Егор. — В последний раз спрашиваю: где он?
Чтобы доказать, что не бросает слов на ветер, он стал выдавливать большими пальцами глаза лысому, причём так, что почувствовал, как лопаются сосуды под веками.
— Сейчас, падла, и ты будешь ориентироваться в темноте по запаху! — прохрипел Егор.
Бедняга верещал, пытаясь оторвать руки мучителя от лица, но у него ничего не получалось — не хватало силёнок. Тогда он простонал:
— Мы сами не знаем! Отпусти! Он где-то здесь, в этом доме, но найти его никто не может.
Егор ослабил нажим и уже более спокойно спросил.
— Как это? Ну-ка выкладывай все, что знаешь.
Мужик всхлипнул и быстро заговорил, шлёпая окровавленными губами — Мы его никогда не видели, мы только служащие фирмы, а он — наш директор Но его никто ещё не видел. Общаемся только по телефону…
— Все с тобой ясно, козёл! — прошипел Егор. — Где моя тачка?
— Во дворе, ключи внутри Не раздумывая больше ни секунды, он схватил своего пленника за шиворот и потащил к противоположной двери — Поедешь со мной, голубчик. По дороге все расскажешь Они вышли на улицу, и он осмотрелся. Это был маленький дворик, окружённый с трех сторон глухими кирпичными стенами каких-то зданий. Дом, из которого они вышли, представлял собою двухэтажное древнее строение, также кирпичное. Над входом красовалась совсем новенькая табличка: «АО „СУДЬБА“.
Прямо у деревянного крыльца с прогнившими ступеньками стоял его ненаглядный «БМВ», явно скучающий без хозяина. Ключи, как и говорил мужик, торчали в замке Бросив пленника рядом с собой на переднее сиденье, он включил зажигание и с удивлением увидел, что бензин действительно в баке есть — Где мы находимся? — спросил он, выезжая в просвет между домами.
— В Жулебино. Сейчас направо, а потом налево и все время прямо — это будет главное шоссе, по нему доедете до Таганки.
— Разберёмся, — буркнул Егор, нажимая на газ — И перестань хныкать, рассказывай все с самого начала.
Не выпуская из руки сломанный мизинец и похрюкивая от боли, мужик послушно заговорил.
— А чего рассказывать? Родился я в тридцать седьмом под Смоленском… — Заткнись, придурок! На хрена мне твоё рождение? Про фирму расскажи.
— Ну вы же сами просили с самого начала… Про фирму так про фирму. Называется она «Судьба», образовалась месяц назад. Сколько человек работает — не знаю. Известно только, что в ней пятьдесят процентов инвалидов, чтобы, значит, налогов меньше платить. Те пожилые женщины, которых вы видели, и я — инвалиды второй группы — Чем же ты, инвалид, меня так огрел, собака?
— Чулком, — охотно пояснил тот. — Одна наша старушка одолжила для такого дела. Я только в него песочку насыпал — и порядок.
— А чем ваша контора занимается?
— А бес его знает. Ходим каждый день на работу, скоро первая зарплата Раньше сидели целыми днями, а где-то неделю назад нам приказали следить за одной девицей. Сказали, что на ней будем зарабатывать деньги. Потом меня попросили съездить в то место, где ждали вы, и привезти вас в офис. Вот и все, молодой человек.
— Как же, так я тебе и поверил! А почему меня не охраняли?
— А зачем? — удивился мужик. — Вас же замуровали на наших глазах. До сих пор не могу понять, как вам удалось выбраться. Может, цемент плохой попался? — пожал он плечами.
— То есть как это — замуровали? — опешил Егор.
— Обычно. Вас старушки занесли в тёмную комнату, куда вообще никто не ходит, потом пришёл Семён Карлович, наш коммерческий директор, и попросил принести со двора кирпичи с раствором. Мы со старушками натаскали это все, и он на наших глазах быстренько заделал проем.
— А зачем?
— А нам какое дело? Лишь бы деньги платили. Между прочим, по тысяче баксов обещали. Плюс ежеквартальные премии.
— А кто такой Семён Карлович? Какой он из себя?
— О, он после директора самый главный. Он нас и на работу принимал, и все приказы директора передаёт. Очень солидный мужчина, видный такой, образованный, в галстуке, седой такой.
— А откуда вы знаете, что директор скрывается в том же здании?
— Да он и не скрывается, просто занят очень. Когда Семён Карлович хочет что-то у него спросить, то идёт куда-то внутрь, по коридору, откуда и вы пришли, а потом возвращается уже с ответом.
Значит, директор где-то там. Но нам по всему офису ходить не положено, с нас и трех комнат хватает.
— А имя его вы хотя бы знаете?
— Конечно. Закревский Иван Моисеевич. В договоре было так написано.