45
Тело как могила души - идея орфико-пифагорейская, которую можно найти у пифагорейца Филолая (Ю. Италия). Именно у него Платон покупал через Диона пифагорейские книги (44 А 1 Diels) и ездил к нему (А 5 Diels) в Италию. Сам же Филолай жил одно время в Фивах, где его слушал ученик Сократа Кебет (44 A 1a Diels). Платон под мудрым человеком понимает, видимо, Филолая, о чем говорит Климент Александрийский, толкуя данное место "Горгия" (44 В 14 Diels). Здесь же Климент ссылается и на другого пифагорейца, Евксифея, и пишет: "Свидетельствуют также древние теологи и прорицатели, что в наказание за некоторые преступления душа соединена с телом и как в могиле погребена в нем". То, что Платон говорит далее о "незримом мире" и об "обитателях Аида" (493b), тоже имеет отношение к Филолаю, который утверждал, что "все заключено богом как бы в темнице", показывая тем самым "существование единого и высшего, чем материя" (44 В 15 Diels). Представление о жизни как темнице и о теле как могиле души характерно и для орфиков (1 В 3 Diels) с их дуалистическим отделением чистой, божественной души от испорченного и смертного тела. Идея эта была чужда ионийцам. Она порождена орфической космогонией, где из тела и крови растерзанного титанами младенца Диониса происходят люди с их исконным дуализмом доброй и злой природы (см.: fr. 220. Kern). С марксистских позиций освещает воззрения орфиков и происхождение их дуализма Дж. Томсон (Первые философы / Ред. и послесловие А. Ф. Лосева. М., 1959. С. 217–237). Символическая картина жизни как темницы или пещеры, откуда люди наблюдают только за призраками, тенями истинной жизни, дана у Платона (Государство VII 514а - 517b). Понимание Аида как "незримого мира" связано также со старинным этимологическим толкованием слова "аид": Άίδης ← ά-Fιδης ("невидимый"). Отсюда миф о шапке-невидимке бога смерти Аида (см. Ил. V 844 сл.): "Чтоб ее он не видел, дочь Эгиоха-Кронида покрылася шлемом Аида". Однако современная этимология предпочитает связь слова "Аид" с греч. αίανής (*sai-Faνης) "ужасный" (ср. лат. saevus - "жестокий"). См.: Carnoy A. Dictionnaire etymologique de la mythologie greco-romaine. Louvain, 1957, Hades). Автор схолии к этому месту Платона видит в мудром человеке, считающем тело могилой души, сицилийца или италийца, возможно, Эмпедокла. "Он ведь был, - продолжает схолиаст, - пифагореец и родом из Акраганта, города в Сицилии… а вблизи Сицилии - Кротон и Метапонт, города, где учили пифагорейцы, живущие в Италии". В дошедших до нас фрагментах Эмпедокла, правда, нет такого точно высказывания, но, например, в одном из этих фрагментов он "объемлющее душу тело" называет "закрывающей смертных землей" (31 В 148–150 Diels), мы бы сказали - могилой, могильным холмом. Эмпедокл был близок к пифагорейцам, "слушал Пифагора" и "обнародовал учение пифагорейцев" (31 А 1, 54, 55 Diels), а самого Пифагора он именует "человеком необычайного знания", который "обладал в самой высокой степени разнообразной мудростью… и созерцал отдельные явления всего существующего даже за десять и за двадцать человеческих поколений". Вполне возможно, что в этом гераклитовском и орфико-пифагорейском сплаве смерти-жизни есть доля и Эмпедокла.
46
Птица-ржанка славится своей ненасытностью, причем еда не идет ей впрок.
47
Т.е. из дема Ахарны.
48
Калликла раздражает приверженность Сократа к примерам из повседневной жизни (см.: Критон, прим. 9).
49
Великим таинствам, или мистериям, в Элевсине (осенью, в месяце Боедромии) предшествовали Малые мистерии в Афинах (весной, в месяце Анфестерии). Сократ иронически замечает, что Калликл презирает постепенность познания, сразу хватаясь за обобщения.
50
Поговорка, которую схолиаст Платона приписывает Эмпедоклу: "Ведь что нужно, и дважды хорошо поведать" (31 В 25 Diels). Однако Дильс, комментируя этот фрагмент, считает, что поговорка Платона не заимствована у Эмпедокла и по смыслу не относится к его высказываниям. См. также: Филеб 60а.
51
Букв.: "пользоваться настоящим и принять, что ты даешь". Ср. высказывание Питтака о том, что лучше всего "хорошо делать то, что делаешь" (Диоген Лаэрций I 77). Гесихий упоминает данное место Платона с указанием на происхождение его от пословицы (см.: Hesichii Alexandrini Lexicon. Ed. M. Schmidt. Ienae, 1867. P. 1464).
52
См.: Алкивиад I, прим. 15.
53
Игра на флейте оценивается Платоном как забава, не требующая работы. В III книге "Государства", где идет разговор о поэзии и музыке в идеальном государстве, а также о месте их в воспитании молодежи, Платон отвергает мастерство флейтистов и музыкантов. Он предпочитает бога Аполлона и изобретенные им лиру и кифару сатиру Марсию с его флейтой (399е). Об этическом значении музыки см.: Протагор, прим. 38.
54
Кинесий, сын Мелета, - автор дифирамбов, которого не раз высмеивали комедиографы. Аристофан в "Облаках" (ст. 333 сл.) пишет о "голосистых искусниках в круглых хорах" (т. е. дифирамбах. - А. Т.-Г.), а в комедии "Птицы" Кинесий в шутовском виде является к птицам, где над ним издевается один из героев комедии, Писфетер. Отца Кинесия Мелета комедиограф Ферекрат в комедии "Дикари" (fr. I 6 Kock) назвал "наихудшим кифаредом".
55
Известно, что на театральных зрелищах в Афинах могли присутствовать женщины и дети (последние в зависимости от сюжета даваемого спектакля), а также рабы.
56
См.: Феаг, прим. 19. Мильтиад (VI–V вв.) - знаменитый афинский полководец времен греко-персидской войны, отец Кимоноа. В 400 г. одержал победу над персами при Марафоне (см. также прим. 76).
57
В ориг. είδος. См. Евтифрон, прим. 18.
58
Ставшее поговоркой выражение Эпихарма (fr. 253 Kaibel), знаменитого сицилийского комедиографа (VI–V вв.), близкого по взглядам к пифагорейцам. Философские фрагменты Эпихарма собраны у Дильса (Bd I. Кар. 23).
59
Если Калликл, сравнивая себя выше с Зетом, уговаривал Сократа заняться практической деятельностью (484с - 486а), то теперь Сократ хочет внушить ему созерцательные мысли Амфиона и расположить Калликла к философии (см.: Алкивиад II, прим. 10).
60
Поговорка записать благодетелем - значит удостоить кого-нибудь звания "эвергета" (благодетеля), которым греки награждали лиц, принесших общественную пользу государству (даже иностранцев).
61
Мудрецами, о которых здесь (и ниже - 508а) говорится, схолиаст к Платону считает пифагорейцев, и "особенно Эмпедокла, говорящего, что Дружба объединяет шаровидный космос, делая его единым". Действительно, у Эмпедокла Дружба, или Любовь (она же Афродита), - важнейший космогонический принцип, противопоставляемый Вражде, или Раздору. Эмпедокл же к началам причисляет Дружбу, понимая под ней некую соединительную силу (31 В 17 Diels). По Эмпедоклу, "Вражда и Любовь без очереди господствуют над людьми, рыбами, зверями и птицами" (В 20 Diels). Точно так же все стихии - "и лучезарное Солнце, и Земля, и небо, и море - дружны всеми своими частями… и, будучи уподоблены Афродитой, одержимы взаимным любовным влечением" (В 22 Diels). Космос же мыслится "беспредельным, шаровидным, гордым в своей замкнутости" (В 28 Diels), так как в нем все уже соединено Любовью и он является не чем иным, как именно "царством Любви" (В 27 Diels). См. также: Лисид, прим. 24. Мудрец, назвавший мир космосом, т. е. порядком, - это Пифагор. О нем сообщает известный доксограф Аэций: "Пифагор первый назвал окружность целого космосом по заключенному в нем порядку". У элеатов тоже есть "мировой порядок", благодаря которому бытие "не может ни разойтись совершенно, ни соединиться" (Парменид В 2). О космосе в смысле "мира" говорит Демокрит: "Мудрому человеку вся Земля открыта. Ибо для хорошей души отечество - весь мир" (68 В 247 Diels = 509 Маков.).
62
Геометрическое равенство, по словам схолиаста, "это - справедливость". Такое равенство Платон в "Законах" назвал "суждением Зевса" (VI 757b); там проводится различие между равенством "мер, веса, числа", т. е. чисто арифметическим, и "истинным, наилучшим равенством, ибо оно есть суждение Зевса", т. е. равенством геометрическим.
63
Ср. у Гомера (Од. XVII 219): "Бог, известно, Всегда подобного сводит с подобным". Эта же мысль почти без изменения повторяется у самого Платона в "Пире" (195b). По Аристотелю, "натурфилософы приводят в порядок всю природу, взявши в качестве принципа стремление подобного к подобному" (31 А 20а Diels). У атомиста Левкиппа при описании образования миров из первобытного вихря тоже проводится принцип стремления подобного к подобному (67 А 1 Diels); у Демокрита (68 А 99а Diels) "во влажном, как и во всем, подобное стремится к подобному". Тот же Демокрит полагает (68 А 165 Diels = 200 Маков.), что "происходят истечения и подобное несется к подобному… Магнит и железо поэтому состоят из подобных атомов". См. также: Лисид 214b, Федр 240с, Протагор 337cd; Ксенофонт (Псевдо-Ксенофонт). Афинская полития III 10 cл.; Аристотель, Риторика I 11, 1371b. Приведенные тексты свидетельствуют, что эта очень старая и весьма популярная мысль, начиная с Гомера, пронизывает всю натурфилософию, кончая философами-атомистами (позднейших, еще более многочисленных текстов на эту тему мы не приводим).
64
См.: Алкивиад I, прим. 35; Апология Сократа, прим. 28. Понт - Черное море.
65
Здесь намек на слова Гектора, сказанные им его жене Андромахе при их последнем прощании: "Ну, а судьбы не избегнет, как думаю я, ни единый" (Ил. VI 488). Вообще же неизбежность судьбы - общее место в архаической греческой литературе. Вот почему Сократ иронически называет веру в судьбу "женской мудростью". Женщины считались хранительницами суеверий, как и всех других архаических традиций. Известно, например, что смертельно больной Перикл, которому женщины надели на шею ладанку, показал ее своему другу, желая этим сказать, "что ему очень плохо, раз уж он согласен терпеть и такую нелепость" (см. Плутарх. Перикл XXXVIII). Мужчина же (герой) у Гомера иной раз даже "гибель судьбе вопреки на себя навлекает безумством" (Од. I 34–36).
66
Фессалия славилась своими колдуньями, которые будто бы даже заговаривали Луну и сводили ее на Землю. Это их владение магическими силами вошло в пословицу. В словаре Суда (Επί σαυτφ) читаем о необычной силе фессалийских колдуний: "Ты притягиваешь к себе Луну". Есть пословица о наговорах ими зла. Вспомним знаменитую идиллию Феокрита "Колдуньи", где героиня обращается с заклятием к "царице Селене" и к "мрачной Гекате глубин, лишь заслышавши поступь которой, в черной крови меж могил дрожат от страха собаки" (II 10–13 // Феокрит, Мосх, Бион. Идиллии и эпиграммы). Недаром Лукий, герой "Золотого осла" Апулея, приехав по делам в Фессалию, испытывает на себе все прелести колдовства хозяйки дома и ее служанки. Апулей прямо говорит о Фессалии как о родине магического искусства (II 1). О "даре волшебницы из Ларисы", фессалийского города, упоминает и эпиграмма неизвестного автора (V 205 Beckby).
67
См. прим. 28.
68
См.: Лахет, прим. 20.
69
Плутарх пишет о Перикле: "По свидетельству многих других авторов, Перикл приучил народ к клерухиям (т. е. раздачам наделов. - А. Т.-Г.), получению денег на зрелища, к вознаграждениям; вследствие этой дурной привычки народ из скромного и работящего под влиянием тогдашних политических мероприятий стал расточительным и своевольным" (Перикл IX). Плутарх повествует об обвинениях, направленных против Перикла демосом и инспирированных врагами Перикла. Смерть друга Перикла скульптора Фидия, обвиненного в воровстве золота, предназначенного для статуи Афины, процесс над другом Перикла философом Анаксагором и изгнание его, нападки на возлюбленную Перикла Аспазию, чума, разразившаяся в Афинах, и военные неудачи афинян - все это привело к тому, что афиняне "с камешками в руках стали голосовать против Перикла и, получив всю полноту власти, лишили его должности стратега и наложили денежный штраф" (XXXV). Однако афиняне раскаялись, и "народ просил простить ему его несправедливость" (XXXVII). См. также: Феаг, прим. 19.
70
Кулачная борьба, в которой могло быть повреждено и лицо, была очень распространена у спартанцев (ср.: Протагор 342b).
71
Такого изречения буквально у Гомера нет. Однако есть близкие по смыслу места, например: Од. VI 119–121; VIII 575 сл.
72
Кимон (см.: Феаг, прим. 19) в 461 г., после помощи спартанцам в третьей Мессенской войне, был изгнан путем остракизма (голосования с помощью глиняных черепков) на 10 лет, но в 457 г. был возвращен по совету Перикла (см.: Плутарх. Кимон XVII). По поводу обычая подвергать остракизму выдающихся деятелей Плутарх (Фемистокл XXII) замечает: "Остракизм был не наказанием, а средством утишить и уменьшить зависть, которая радуется унижению выдающихся людей и, так сказать, дыша враждой к ним, подвергает их этому бесчестью".
73
Фемистокла (см.: Феаг, прим. 19) в 471 г. подвергли остракизму, "чтобы уничтожить его авторитет и выдающееся положение" (Плутарх. Фемистокл XXII).
74
Мильтиад после неудачного похода против о. Парос был осужден якобы за обман афинян. Геродот (VI 136) сообщает, что отец Перикла Ксантипп требовал смертной казни Мильтиаду, а "народ благоволил к Мильтиаду настолько, что освободил его от смертной казни, но за преступление против гусударства наложил на него пеню в 50 талантов", причем Мильтиад умер, так и не заплатив денег, которых он не имел, а за него расплатился впоследствии его сын Кимон.
75
Имя пекаря Теариона встречается во фрагментах Аристофана (I fr. 155 Kock) и Антифана (II fr. 176 Kock). Митек из Сиракуз - автор поваренной книги. Афеней (XII 516с) упоминает его в числе знаменитых кулинаров - Главка Локридского, Дионисия из Сиракуз, Эпайнета, Евтидема и др. Сарамб - виноторговец, о славе которого упоминает комик Посидипп (III fr. 29 Kock); Атеней, перечисляя этих трех знаменитых мастеров своего дела (III 112de), ссылается на диалог Платона "Горгий".
76
См.: Алкивиад I, прим. 15.
77
Поговорка, указывающая на то, что вещи надо называть своими именами, как бы плохи они ни были. Рабы из мисийцев (малоазиатское племя) считались самыми плохими. В "Теэтете" Платона (209b) о ничтожном человеке говорится как о "последнем из мисийцев".
78
Сократ здесь как бы видит перед собой будущее, которое осуществится через несколько лет: события в "Горгии" происходят около 405 г. Диалог написан вскоре после смерти Сократа, еще живы воспоминания о трагическом одиночестве невинно осужденного, о полной его беззащитности перед клеветой и несправедливостью. Здесь чувствуется непосредственный отзвук обвинений, вменяемых Сократу как "развратителю юношества" (см.: Апология Сократа, прим. 23).
79
Согласно Сократу, по существу только истинный философ может быть воспитателем народа и мудро руководить им. Эта мысль пронизывает "Государство". В идеальном государстве философы специально воспитываются для этого (VI 498с - 504е) и именно они управляют государством, созерцая сущность идей, а не внешнее разнообразие чувственного мира (V 473с - 480а). Платон пишет: "Пока в городах не будут либо философы царствовать, либо нынешние цари и властители искренне и удовлетворительно философствовать, пока государственная сила и философия не совпадут в одно… дотоле… не жди конца злу".
80
Ниже Сократ рассказывает миф о том, как Зевс учредил суд над мертвыми. У Платона не раз встречаются упоминания и описания судьбы душ в загробном мире. В "Федоне" (107с - 114с) рисуется подробный путь души в Аид, а также "истинное небо, истинный свет и истинная земля" иного мира, где все прекрасно, все полно света и сияния. Вместе с тем подробно изображена топография Тартара и подземных рек. Те же, "кто благодаря философии очистился полностью, впредь живут совершенно бестелесно и прибывают в обиталища еще более прекрасные" (114с). В "Федре" (245с - 249d) есть образ вселенской бессмертной души, ибо "вечно движущееся бессмертно". Каждая отдельная душа подобна "слитой воедино силе упряжки крылатых коней и возничего" (246b). Зевс, воинство богов и демонов на крылатых колесницах мчатся по небу, а за ними жадно стремятся попасть в занебесную высь души смертных, но их тянут вниз все их земные несовершенства. Здесь же, в "Федре", - орфико-пифагорейское учение о переселении душ. В "Государстве" (X 614а - 621b) некий памфилиец Эр рассказывает о странствии своей души по царству мертвых, о суде над умершими и о жребии, который выбирают души, чтобы вновь возродиться на земле. Там же знаменитое описание небесных сфер с поющими сиренами и мирового веретена между коленями Ананки - богини Необходимости.
Среди источников платоновских описаний загробного мира в первую очередь необходимо указать Гомера: Одиссей спускается в царство мертвых, беседует с тенями, вкусившими свежей крови и обретшими память (Од. XI 145–234). Кроме беседы с душами Агамемнона, Ахилла и Аякса, которые сохранили все свои земные страсти и горести (ст. 185–564), Одиссей наблюдает, как Минос, сын Зевса, с золотым жезлом правит суд над умершими, а они, "кто сидя, кто стоя", ждут своей очереди (ст. 568–571). Наконец, Одиссей видит наказания преступников Тития, Тантала и Сисифа (ст. 576–600). Два последних момента наиболее интересны, так как здесь чувствуется уже орфическое представление о справедливом воздаянии душе за ее земные проступки. У. Виламовиц-Мёллендорф, который еще в прошлом веке отметил данное место как орфическую вставку (Wilamowitz-Moellendorff U. v. Homerische Untersuchungen. Berlin, 1884), впоследствии, в 30-х годах XX в., в своей книге "Вера эллинов" категорически отказался от этой мысли (Der Glaube der Hellenen. 3. Aufl. Basel, 1959. S. 198). Во всяком случае XI песня "Одиссеи" настолько сложна, что здесь можно наметить в представлениях Гомера о душе шесть разных историко-культурных напластований (см. Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. С. 23–25).