И я отлично понимаю, откуда растут ноги брака моего оболтуса-сына и золотоволосой падчерицы Генриха. Молчите, пожалуйста. Я уверен, вы найдете доводы и для союза с Рамштайнтом.
— Вы проницательны, ваше величество, — спокойно сказал Всезнайгель. — Доводы есть. Я назову главный. В руках криминального короля Дриттенкенихрайха находится Барабан Власти. С кем, по-вашему, должен быть Рамштайнт — с нами или Дункельонкелем?
Томас ударил кулаком в спинку трона:
— Как?! Как он получил Барабан?
— История длинная и запутанная. Если коротко, то нам пришлось выбирать, где окажется магический артефакт — у главы Черного королевства или у самого влиятельного преступника мира.
— Всегда есть третий вариант, — сквозь зубы процедил Бесфамиллюр.
— Поверьте, третий вариант был еще хуже.
— Сделанного не вернешь, — проговорил монарх, сев на трон. — Как все перепуталось, Всезнайгель, как завертелось!.. Сегодня утром прямо здесь, в этом зале, появился огромный тип в черных одеждах. Он сказал, что Дункельонкель передает нам предложение сдаться. На раздумья наглец отвел полмесяца. Если не подчинимся, добавил он, то все умрем. Затем он исчез.
— Как он исчез, откуда появился? — быстро спросил Тилль, шагая к Томасу.
— Из зеркала вышел и в зеркало же ушел.
— Но тут нет зеркал, — пробормотал Лавочкин, растерянно оглядываясь.
— Я собственноручно разбил его, барон Николас, — пояснил король. — Знали бы вы, чего мне это стоило! Уничтожить фамильную ценность, которая передавалась моими предками столько веков… Но не могу же я держать во дворце такие опасные двери! Нынче сквозь зеркало проходит один нахал с ультиматумом, завтра — отряд головорезов.
— И вы расколотили все зеркала, не так ли? — уточнил Тилль.
— Да. И в городе, и во всем королевстве. Я объявил зеркала вне закона.
— Вы явно погорячились, ваше величество, — учтиво сказал колдун. — Ваши маги исследовали осколки?
— Они нашли следы какой-то ворожбы, но я бы удивился, если бы их не было. У меня ощущение, что большинство волшебников — шарлатаны. Разбив зеркало, я сломал заклятье. Никто не смог найти в обломках ни крупицы полезных сведений! А ваш старший братец — между прочим, мой главный советник по колдовству — снова где-то пропадает!
— Иоганн сейчас составляет компанию Рамштайнту. Нельзя оставлять главу преступников наедине с такой вещью.
— Ох, и много же вы воли берете, колдуны, — резко произнес Томас. — Да еще и хлесткими словечками бросаетесь. Погорячился я, видите ли!
— Зеркало как таковое не является магической дверью, ваше величество, — негромко заговорил Всезнайгель, гася вспышку монаршего гнева. — Чтобы посетитель к вам проник, над зеркалом нужно провести серьезную магическую работу, то есть заговорить его. Когда вы подновляли свою реликвию? Ведь зеркала слишком долго не живут.
— Мой отец отдавал его стекольщикам, когда мне было девять лет.
— Тогда прошу вас, отдайте распоряжение начальнику стражи, пусть он представит список людей, имеющих доступ в зал. Особенно нас интересуют колдуны. Вообще, мне чрезвычайно странно, что эта мера не пришла на ум вашим подданным.
— Признаться, я их сам напугал, — задумчиво промолвил Томас. — И не верю я в измену, господин чужой волшебник. Но быть по-вашему. Теперь предлагаю вам отдохнуть. Закончим нашу беседу утром.
Распорядитель отвел гостей в уютные, хоть и аскетически обставленные покои. Рядовой Лавочкин спросил:
— Скажите, Фриц, а как бы нам свидеться с принцессой Катринель и принцем Петером?
— Ох! А откуда вы узнали мое имя? — удивился распорядитель.
— Ну, милейший, — Всезнайгель похлопал его по плечу, — в вашем славном королевстве кто не Ганс, тот уж точно Фриц.
— Правда ваша, — согласился слуга.
— Если принц и принцесса сами за вами не пришлют, то завтра вы наверняка встретитесь. Я передам вашу просьбу. Спокойной ночи.
Фриц удалился.
Тилль наставительно произнес:
— Николас, я бы на вашем месте не слишком выпячивал новый дар. Дешевые фокусы — удел уличных циркачей.
— Ну, вы прямо как король Альбрехт заговорили, — усмехнулся Коля. — Но что вы думаете об истории с зеркалом?
— Хм, это устрашающая акция, которая, возможно, значительно сильнее бомбометания огненными шарами, — признал Всезнайгель. — Взрывы и разрушения — одно, а вот опасение, что из каждого невинного предмета может запросто появиться громила, — совсем другое. Теперь, как бы мы ни разъясняли суть трюка Дункельонкеля, народная молва припишет ему выныривание из пара над любым котлом, появление из-под земли, хождение по воде и полеты на драконах.
— Елки-ковырялки, целый пиар уже получается… — протянул рядовой Лавочкин.
— Что вы сказали?
— Пиар. В нашем мире так называют целенаправленные, тщательно спланированные публичные акции или целую череду поступков, формирующих в народе некое представление о ком-то или о чем-то.
Колдун почесал подбородок:
— Слово новое, но методы древние. Зато вы, Николас, необычайно точно сформулировали! Дункельонкель разыгрывает давно просчитанную комбинацию. Знаете, почему его подручный вылез из зеркала именно здесь? Ведь было бы достаточно и пары-тройки огненных бомб, правда?
— Наверное, — растерялся Коля.
— Его птицы-бомбовозы просто не могут досюда долететь! — Глаза Всезнайгеля горели. — Драконы не пускают их через свою долину. Значит, здесь паника сеется иными методами. Но ничего, ничего…
Волшебник надолго замолчал, буравя жестким взором коврик на полу. Потом словно очнулся и сказал, улыбаясь:
— Не сомневайтесь, мой юный друг, на каждый их ход у нас найдется свой.
Глава 4.
Экстремальная инсектология, или Новое о Дункельонкеле
Перед отлетом в Дробенланд Палваныч и Хельга прошлись по рынку. Торговля была куцей, но прапорщику и графине удалось купить в дорогу хорошего сыра, копченого мяса и доброго вина.
Дубовых подслушал интересный разговор. Зеленщик в красочных подробностях излагал симпатичной покупательнице историю возвращения «того самого Николаса Могучего» и то, как «славный барон чуть ли не смертельно ранил проклятого Дункельонкеля». Было там и про Барабан Власти, и про разоблачение гномьего воровства… Зеленщик поведал и о «восставшем из мертвых Повелителе Тьмы, ушедшем в услужение Николасу и готовом покарать Черное королевство самой страшной карой, вот увидите».
— Откуда он взял всю эту карикатуру? — недоуменно спросил Палваныч Хельгу.
Та не знала. Да и откуда ей было знать, что намедни Всезнайгель, сидя у начальника сыска Шпикунднюхеля, пересказал ему подвиги Лавочкина, прапорщика и самой Страхолюдлих. Вместе со Шпикунднюхелем колдун разработал байки, которые должны были травить агенты сыска. Уже наутро на рынках, в харчевнях и лавках гремела слава Николаса Могучего и прирученного им Повелителя Тьмы.
Может быть, Тилль Всезнайгель и не знал слова «пиар», но имел неоспоримый талант политтехнолога.
В арсенале Хельги не нашлось амулета, поддерживающего температуру, поэтому прапорщик и графиня оделись особенно тепло. Заворожив ковер и погрузившись на него, диверсанты взяли курс на северо-запад. Скорость была невелика, однако путники быстро замерзли.
— Эх, сюда бы спиртику! — размечтался Палваныч.
— Что такое спиртик? — спросила Страхолюдлих.
— Спиртик, Хельгуша, — это сила! — прокричал прапорщик. — Он греет. Эх, черт, зябко!
Рядом с Палванычем тут же появился черт. Рогатый, с копытами и хвостом. Клочки бурой шерсти трепетали на ветру.