После двух неудачных попыток он добился от нее твердого обещания – по крайней мере, до зимы гулять только вместе. Правда, до поцелуев еще не дошло, но рукопожатия и вздохи были уже в разгаре.
– Гриша, – урезонивали кумира поклонники. – Да она же из борделя! Ты же сам говорил, что они там все замаранные! Ты на форуме голосовал, чтобы они ответственность несли! Между прочим, Стешу твою хоть и поперли, но она там была за домоправительницу, правую руку бандерши!
КРОШКА КИРИ
Крошка Кири, родившийся и выросший на юге одной большой и бестолковой страны, обладал единственным, но полезным волшебным свойством: на него так и хотелось что-нибудь свалить. Объяснить это можно было, с одной стороны, тем, что уж больно он был чистенький, хорошенький, опрятный и маленький до полного гномо-образия. С другой же стороны, что-то в его уверенной повадке, поблескивающих очечках и твердой круглой головенке выдавало такую надежность и внушало такую уверенность, что и самые бессовестные подставщики знали: ничего ему не будет. Крошка Кири был прямо-таки рожден для того, чтобы все, за что любого другого давно убили бы, сходило ему с рук. Крошка Цахес, описанный нашим немецким предшественником и кумиром, обладал счастливой способностью нравиться влиятельным людям. Крошка Кири обладал не менее счастливой способностью выходить сухим из любой воды, хотя бы и самой мокрой. Что бы на него ни валили, какой бы ответственностью ни наделяли, – наш крошка, как некий радужный пузырь, взлетал себе все выше и выше. Его приход в какую-нибудь новую сферу деятельности означал, что близится в этой сфере глубочайший кризис, и только маленький Кири способен без всякого ущерба для себя оказаться крайним в долгой цепочке провалов. Почему его с детства и бросали на самые безнадежные участки работы, которых он, конечно, не спасал, но и ущерба никакого не терпел, а то и зарабатывал народную любовь.
Это чудесное свойство стало проявляться буквально с рождения. Бывало, разобьют шаловливые дети дорогую вазу, брызнут хрустальные осколки по паркету – крошка Кири тут как тут. Вбегают чьи-то разгневанные родители, которым не посчастливилось принимать в этот день гостей, – а шалуны уж выставили на порог маленького Кири: все он! И плевать циничным детям, что малютка присоединился к их буйным играм в последний момент, когда ваза уже опасно накренилась: все равно ему ничего не будет, а их и выпороть могут. Посмотрит гневный родитель на аккуратного крошку, на чистенькую его матроску с отложным воротничком, на честные, в круглых очечках, глаза, да и скажет: молодец, смелый мальчик, все равно этот печальный инцидент с нашей собственностью был исторически обусловлен… И Кири получает конфету.
Собственно, по этой схеме и строилась вся его жизнь: чуть где аврал или катастрофа, сейчас бегут за Кири. Со стороны могло даже показаться, что аккуратный малыш одним своим появлением притягивает неприятности. Но не следует путать причину и следствие: Кири работал не притягивателем бедствий, а громоотводом. Личное обаяние малютки было таково, лепет его так честен, а матроска так отутюжена, что срывать на нем зло не смело никакое начальство.
Кто это сделал? – грозно спрашивало оно.
А это наш Кири! – отвечали подросшие мальчишки.
А, Кири, – добрело начальство, теплея глазами. – Ну, пусть себе. Наверное, это было обусловлено того…исторически.
После школы Кири срочно направили на завод, потому что производство в его Отечестве начало падать, как некая Пизанская башня, и пизец этой башни казался все более неотвратимым. И точно – вскорости большинство заводов встало, но Кири уже перебросили в комсомол.
Комсомолом в той стране называлась загадочная организация, позволявшая наиболее активным молодым людям в обмен на небольшую и, в общем, необременительную ложь жить по вполне цивилизованным стандартам, то есть совокупляться с подругами в саунах, ездить по заграницам, слушать хорошую музыку и даже изучать менеджмент – в тех пределах, в которых он вообще зачем-нибудь нужен в стране, где никто ничем не управляет. В комсомоле, где Кири отвечал за культуру и досуг, намечалась все та же пизанская ситуация (Кнри вообще, в соответствии со своим назначением, явился в эту страну как некий гонец из Пизы, в тот самый момент, когда все начало помаленечку разваливаться). Не успел Кири прийти в комсомол, как тот наирну° выпустив, однако, в жизнь отряд молодых людей, умевших лгать, посещать сауны и имитировать менеджмент. После недолгого пребывания в бизнесе (все банки и фонды в тех краях возникали и лопались стремительно, так что Кири был при деле) нашего героя бросили на самую опасную должность в правительстве – он стал отвечать за топливно-энергетический комплекс. Дело в том, что как раз в то время начал разражаться небольшой мировой кризис, цены на нефть поползли вниз, и чтобы прикрьггь катастрофу с главной статьей местного экспорта, был призван наш универсальный громоотвод.
Упали, стало быть, цены-то? – спрашивали у Кири испуганные граждане.
Упали, друзья, – честно отвечал Кири, поблескивая очечками. – То есть у нас тово… поступлений не предвидится?
Никаких. – еще честнее отвечал Кири, наклоняя головку. – Стало, лалу сосать будем?
Придется и пососать, – констатировал Кири с бесстрастием хирурга.
А_ ну и ладно. Впервой, что ль, – кивали сограждане, умиляясь честностью крошки: мог бы соврать, но постыдился – значит, и роптать грешно.
Как раз в то время в Кирином отечестве количество Пюанских башен начало понемногу переходить в качество и явственно обозначился край той веселой жизни, которой Кирины сверстники и братья по классу жили последние десять лет. Страна набрала внешних и внутренних долгов, установила фиксированный курс доллара, производить же, однако, ничего не начала, а питаться нефтью уже не могла по причине снижения ее стоимости и питательности. Ошва государства, знакомый с делами очень поверхностно, но обладавший мощным нюхом на всякие пизанские проявления, вызвал начальника правительства.
– Что, кренимся? – спросил он его со своей знаменитой прямотой.
Не без того, – ответил начальник правительства со своей знаменитой кривизной.
Что делать будем? – в упор спросил глава.
Так-то оно так, а ежели не туда, так мы завсегда! – отвечал начальник с присущей ему меткостью.
Слушай, – раздумчиво произнес глава, осененный догадкою. – Есть у тебя в правительстве такой… махонь кий такой… аккуратный, словом! Молодой совсем! Какого звать-то?
Гениально! – вскричал начальник правительства, взмахивая бровями. – Как же я сам-то не допер! – и с чувством исполненного долга подал в отставку, а Кири был призван к рулю. И хотя местный парламент попервости роптал, государственная воля прозорливого главы оказалась сильнее: подросшего мальчика в матроске утвердили начальником правительства.
Да ты что делаешь? – пытались урезонивать главу отдельные недотепы. – Нешто такого можно ставить на второй пост в стране?
Только такого и можно, – загадочно отвечал глава.
Да он руль один раз крутанет – и все рухнет!
– Он и крутануть не успеет, как все уже рухнет, – сказал глава, и в эту самую секунду его пророчество исполнилось с точностью до миллиметра. Сначала упал рубль, а потом и все остальное – кроме, разумеется, настроения Кири. Он вышел к народу, честно блестя очечками, и прямо посмотрел ему в глаза.
На Кири с тоскою взирали братья по среднему классу, сроду югчего не сделавшие, но уже привыкшие к тому, что за это-то невмешательство в жизнь платят лучше всего.