Так я и есть твое Отечество, дурной твой каблук!
Никак нет, мое Отечество есть тот, на которого я надет.
– Тьфу ты, черт, – почесался царек. – Так я ж тебя на кол надену, кирзовая душонка.
Царек был крут и с оппонентами разбирался живехонько: не прошло и часу, как патриотической оппозиции, засевшей в парламенте, отключили свет, газ, воду и электричество, а также забили канализацию: ни тебе чайку поставить, ни, извиняюсь, наоборот. А это последнее очень скоро понадобилось патриотической оппозиции, потому что к парламенту пришли танки и начали предупреждающе рычать. У Абдул-Об стул-Табурета вспотели ноги, и сапог очень быстро это почувствовал.
– Батюшки! – заорал он. – Я все понял! Я его знаю, не один год он меня на себе таскал! ОН НАШЕЛ СЕБЕ ДРУГОЙ САПОГ!
Сообразить это было нетрудно – топот нового сапога по кличке Грач, прозванного так за свою черноту и беспросветность, уже вовсю раздавался по кремлевской брусчатке.
Пли! – кричал Грач, почувствовав, что от того, как он будет сейчас плить, зависит то, сколько ему будет можно в ближайшие годы. – Топчи! Рррви!
Братцы! – закричал сапог, выбегая на крышу пар ламента и размахивая голенищем. – Братцы, летите сю да, боевая авиация! Прихватите побольше женщин и детей – пускай они нас прикроют своими телами!
Но в ответ на все его призывы только залп грохнул из танка, и патриотическая оппозиция в панике залегла на полы. Часть неправдистов уходила через коллекторы, другая выходила с поднятыми руками. Сапога схватили на крыше, повязали и отвезли в Лефортово, где он стал размышлять о присяге и понял наконец, что поступил неправильно.
Я осознал свою ошибку! – отстукивал он по стене, чтобы услышала охрана. – Я понял, что если ты на комнадет, так за того и держись!
Ну что, вашество? – доложила охрана царьку. -Сапога-то, может, выпустим? Он же безвредный… пал жертвой заблуждения… неодушевленный предмет, что вы хотите.
И то сказать, – кручинился глава. – Удобный был… А он осознал?
Осознал, вашество! Говорит, что верней раба у вас таперича не будет!
– Ладно, – вздохнул царек. – Прощаю. Он пуганый, будет мой навеки. Мне верные люди… то есть вещи… чрезвычайно нужны!
И сапог извлекли из «Лефортова» и привезли перед царьковы очи.
– Что это ты будто покраснел? – спросил царек. -Опять, что ли, прокоммунистические симпатии?
– Никак нет, исключительно от стыда…
То-то. Прощаю. Служи мне исправно и больше чтоб ни-нн! – И сапог надели на целую область. Область была выбрана сравнительно недалеко от Москвы, чтоб сапог оставался под присмотром, небогатая и негордая, ко всему привычная. Поначалу она даже обрадовалась:
Ну, этот-то у нас порядку наведет!
Сапог снова присягнул царьку на верность, заявив во всеуслышание:
– Господа-товарищи! Между человеком и сапогом чего не бывает. То он меня вляпает, извините, в навоз, то я ему жму, извиняюсь, до мозолей. Но вообще-то живем мы душа в душу и ходим теперь исключительно в ногу! Очутившись удельным князьком, сапог прежде всего потребовал себе новую стельку:
Старая надоела, – объяснил он помощникам. – Нам, губернаторам, новые стельки положены.
Постыдись, старый, – уговаривали сапога боевые товарищи. – Седина в голенище, а бес в подметку! Подумай, вместно ли тебе, старому сапогу, с новой стелькой прилюдно якшаться!
Папрашу не учить! – воскликнул сапог и топнул. Соратники сгинули.
В полном соответствии с армейским опытом сапог, надетый на область, мигом ввел шагистику как обязательную дисциплину, за ударный труд стал присваивать звание «Отличник боевой и политической подготовки», а все свое время стал посвящать наведению единообразия.
Об урожаях и удоях он особо не заботился, думая все больше о том, чтобы злаки на полях были подстрижены по ранжиру, коровы ходили строем, а средства массовой информации пели в унисон. С утра он лично строил эти средства и задавал ритм:
Ать – и, два – и! Правое плечо вперед, песню запе… вай! Кто спасает род людской?
Разумеется, Руцкой! – хором отзывалась толпа.
Полон доблести мужской?
А-бя-за-тель-но Руцкой!
Радость области Курской?
Ис-клю-чи-тель-но Руцкой!
Атлична!
Для довершения единовластия сапог расставил своих родственников на все главные областные должности, так что скоро на всех руководящих постах оказались: тупой валенок, рванный тапочек и инфузория-туфелька.
– Единообразие! – завидовали в центре.
Область постонала-постонала, да и привыкла. Подумаешь, сапог. Не хуже, чем у людей. В Белой Руси вон вообще чурбан избрали, и ничего, царствует. Тем более что в далеком Красноярске тоже уже вовсю грохотали сапоги, да такие скрипучие, что слышать невозможно. Тенденция, решила область.
Вскорости царька опять разбудили помощники:
Проснитесь, вашество! Срок истекает!
Ну так я Грача сброшу, – и царек спросонья потянулся лаптем к другой ноге, чтобы стащить очередной сапог.
Да мы его давно сняли, чтоб народ не раздражать!
Ну, Коржа…
И его сняли. Развонялся.
Ну, Лебедя…
И его скинули, вашество! Пока вы спали, мы эти сапоги меняли как перчатки. Оттого-то вы до сих пор и у власти. Но таперича надо освобождать престол для нового человека, да такого, чтобы вы при нем могли себе спокойно почивать на тех же лаврах, а не закаляться, допустим, в районах Крайнего Севера!
Нда, – задумался царек. Со сна он соображал туго, а так как спал теперь почти все время, то тугость эта не проходила вовсе. – Надо бы вместо меня сапога поставить, но только верного…
Не поддержат сапога, вашество.
Да кого я спрошу!
Вы-то, может, и никого, да и они вас не спросят. Сами изберут. Надо такого, чтобы всем понравился и чтоб лица у него не было видно. Потому что если лицо будет – так он уж точно понравится не всем!
Это дело, – заметил царек. – Надо бы человека-невидимку…
– Гениально! – воскликнуло окружение. – А где ж у нас такие водятся?
– Да водятся, – почесал в затылке царек. – Среди бойцов невидимого фронта…
Бойцами невидимого фронта называлось особое подразделение, которое вело войну тайно. Фронта никто не видел, бойцов не знали даже в лицо, да и результатов-то, если честно, тоже давно видно не было, но все утешали себя тем, что это такие специальные незримые бойцы. Царь крикнул во всю глотку:
Эй, бойцы мои незримые! Есть кто-нибудь?
Есть, – раздался рядом с ним тихий, но очень решительный голос.
Здравия желаю!
Здравствуйте, здравствуйте, – спокойно сказал голос.
Это ж не по уставу, – опешил царек.
У нас свой устав, – загадочно ответил голос. -Ну-с, чем можем?
Да надо преемника мне, – объяснил царек, – такого, чтоб всем по душе пришелся. Стало быть, из вас, из невидимых…
Годится, – сказал невидимый боец. – Но учтите, мы невидимы только первые полгода. Потом у нас начинают проступать некоторые, как бы сказать, черты. Такая особенность.
Да тогда уж, пожалуйста! – с облегчением воскликнул царек. – Лишь бы поначалу… чтоб понравился всем!
Это мы запросто, – холодно пообещал голос. -Ступайте во дворец, готовьте прикрытие, легенду и камуфляж.
И помощники быстренько-быстренько забегали, собирая одежду для преемника: набрали, конечно, второпях – у кого что есть. Один пожертвовал кимоно для карате, другой – костюм лыжный, с шапочкой, третий – куртку поношенную (хорошую жаль отдавать), четвертый – штаны камуфляжные, пятый – свитер вязаный, вполне еще ничего… Царек лично свои лавры передал, улежанные, но зато уютные.