— А сколько ты хочешь?
Через полчаса Одо и Данвин уже шагали обратно на ферму. А Вулфрит сопровождал чародея в его пещеру по другую сторону селения Вонючие Ягоды.
Данвин немного расстроился из-за неожиданной разлуки со своим братиком, но несколько небольших легких тычков изменили его настроение.
— Папа Одо? — позвал он, бросая последний взгляд на тихую деревушку внизу.
— Чего тебе?
— Я хочу Вулфи.
Пастух остановился и посмотрел на мальчика.
— Ты это брось, — сказал он решительно, — мы продали твоего брата честно и без обману. Не похоже, что волшебник собирается его есть.
Данвин надулся, но ненадолго — в таком состоянии оказалось гораздо труднее увертываться от тяжелого родительского кулака. Он обогнал старика и бросился вверх по тропинке.
— По крайней мере, — пробормотал Одо себе под нос, — я надеюсь, что он не будет его есть.
Глава 7
Существующее в Гидрангии представление о пещере чародея было довольно отталкивающим. Люди, давясь от отвращения, рассказывали друг другу о капающих сталактитах, прикованных к стенам скелетах, пауках, летучих мышах и целой куче загадочных субстанций, которые булькают, пищат и покрыты слизью. Ни гидрангианский крестьянин, ни горгорианские воины не удивились бы, обнаружив в жилище мага ползающие вокруг странные разрозненные части тел, находящиеся на различных стадиях умирания — или, скорее, оживления. Старогидрангианские аристократы, чаще других общавшиеся с чародеями, чем другие группы, уверяли, что представления о расчлененных телах и использовании крови для оформления интерьера скорее всего ошибочны. Но и они не отрицали, что волшебники хранят в своих пещерах кости, пауков, заплесневелые книги и другие чудные таинственные предметы.
Поэтому никто — ни крестьянин, ни аристократ, ни горгорианский воин — никогда не назвал бы обитель Клути типичным жилищем чародея.
Да, кости и книги там были, но! — аккуратно расставленные по застекленным шкафам и полочкам из полированного дуба. Сталактиты, абсолютно сухие и аккуратно отпиленные на высоте семи футов над гладким каменным полом, служили канделябрами.
Пол и стены тоже оказались сухими. Клути так наслушался шумной капели за первые недели пребывания в пещере, что водозащитное запечатывающее заклинание сотворил одним из первейших.
А поскольку чародей не собирался делить свои ограниченные запасы еды с непрошеными гостями, все пауки и другие холоднокровные, обитавшие поблизости, были аккуратно умерщвлены и бережно заспиртованы.
Сначала маленькому Вулфриту полное отсутствие дикой жизни показалось скучным. Контраст с его предыдущим обитанием в кишевшей паразитами хижине Одо, окруженной домашним скотом, оказался слишком явным. Вскарабкивание на туго набитое кресло не шло ни в какое сравнение с укрощением простодушной овцы. (Кресло никогда не протестовало и никогда не убегало, блея.) Пинание скамеечки для ног радовало куда меньше, чем пинания бедняги Фанга: скамеечка никогда не орала, не царапалась и не кусалась.
С другой стороны, мебель у Клути оказалась намного прочнее, чем у Одо, — а это означало, что ей можно манипулировать с большим размахом и воображением.
Рядом не было Данвина, но Вулфрит, как и всякий двухлетний малыш, еще не успел по-настоящему научиться играть со своим братиком. Потеря товарища не разочаровала мальчика, а Клути гораздо больше занимался им, чем Одо.
Более того, для развлечения существовала магия. Однажды Клути решил, что его покупка уже достаточно обустроена и можно вернуться к основной работе.
Мальчик был просто очарован! Он мог часами наблюдать, как Клути старательно колдует, пытаясь упростить заклинания или превратить эстетические изыски и демонстрации философских концепций в практические инструменты.
Скоро Вулфрит начал подражать своему учителю (Клути не позволял называть себя «папа»). А чародей, вместо того чтобы запретить это обезьянничание, даже прочел ему несколько лекций по базовому колдовству, хотя не надеялся, что такой маленький мальчик сможет что-нибудь понять. Клути очень любил наблюдать, как крохотное существо, которое не может даже перебежать комнату не споткнувшись, помахивает вокруг себя палочкой и с ужасными ошибками лепечет магические формулы. Он посиживал в кресле, улыбаясь в бороду, а Вулфрит бродил вокруг с серьезным видом, творя заклинание за заклинанием.
Но однажды, примерно через шесть месяцев после появления Вулфрита, когда вихри раннего снега закрутились перед входом в пещеру, усмешка Клути пропала, и он резко выпрямился в кресле.
Исчез конический столик.
— Как ты это сделал?!
Вулфрит испуганно обернулся.
— Как и ты. — В руках у мальчика бился огромный карп.
— Ты превратил стол в рыбу?!
Вулфрит заморгал.
— Да, Учитель.
— Преврати обратно, — приказал Клути. — Немедленно.
Мальчик уронил рыбу, сгорбил плечи, собрался и начал новую песнь. Волшебник нахмурился и слегка сгорбился сам.
Он не умел превращать конические столы в больших карпов. Как, во имя Семи Маловозлюбленных Демонов, Вулфрит этого достиг? Трехлетний ребенок не только выполнил настоящее магическое задание, у него получилось именно то, что он хотел! Клути знал мастеров-чародеев, которые после столетий практики не всегда могли получить желаемый результат дважды.
Именно эти мастера и поплатились головами за утрату реалистичных и практических заклинаний.
Если бы они превратили горгорианцев или хотя бы их лошадей и оружие в карпов, королевство сейчас выглядело бы совсем иначе. Клути вытянулся вперед и внимательно наблюдал за малышом.
Через полчаса Вулфрит разразился рыданиями и отшвырнул волшебную палочку. «Она не хочет превращаться обратно!» — плакал он, держа мертвую рыбу за хвост. (Ни ученик, ни учитель не догадались положить ее в воду.) Клути поспешил к ребенку и успокаивающе обнял его за плечи.
— Ну, ну, Вулфи, все нормально. Это очень трудное заклинание, а ты еще молод. Я уверен, ты его выучишь.
Вулфрит громко шмыгнул носом и вручил Клути рыбу.
— Преврати ее сам.
— Позже. — Чародей отложил карпа в сторону. — А сейчас пора спать.
— Ладно, — согласился Вулфрит, вытирая слезы.
— Знаешь, хоть ты и не превратил ее обратно, ты все равно молодец, — ободрил его Клути. — В конце концов это заклинание для пятилетних, а тебе еще нет четырех! Тебе даже не три с половиной!
— Правда? — Слезы высохли, и рот мальчика раскрылся от изумления.
— Правда, — кивнул чародей.
— Ура, — прошептал Вулфрит, потрясенный собственным достижением, и без оговорок отправился спать.
Когда он заснул, Клути ринулся к полке, где оставил рыбу, вытащил ее и осмотрел.
И удивился.
— Настоящий карп!
Трехлетний ребенок, способный превращать мебель в водную форму жизни, — редкое и чудесное явление. Дело не в том, насколько важны морепродукты в горах, да и хорошая мебель стоит дороже рыбы. Но если малыш сделал это, что он сделает, когда подрастет?
Никто никогда не пытался учить колдовству такого маленького ребенка. Сейчас до Клути дошло, что в этом и заключалась главная ошибка. Возможно, премудрости магии легче постигаются в детстве, как, например, иностранные языки. Должно быть, именно благодаря своему возрасту Вулфрит научился подобным штукам.
Но с другой стороны, сколько маленьких детей способны надолго сосредоточиться на одном предмете?
Вулфрит — явное исключение. Если бы он рос и обучался в нормальной обстановке, он наверняка выпал бы из общего ряда и открыл собственную магию.