К примеру, если бы Тенерия лечила руку Адара, она бы соединяла клетку с клеткой, волокно с волокном. Адар же просто сложил сломанные концы и разом срастил их. После такой операции ведьма не один час лежала бы без сил. Ворлок же словно и не заметил энергетических затрат на лечение переломов.
Отсутствовали у ворлоков и телепатические способности. Они не понимали иностранного языка, не могли манипулировать сознанием и эмоциями других людей, на чем, собственно, и держалось ведовство.
Именно умение воздействовать на сознание позволило Тенерии частично блокировать Зов, и блок этот, по существу, спас Адара, дал возможность сопротивляться.
Рассказ Тенерии о том, как она шла по следу Думери, прервал вопрос Адара:
– И куда направился этот мальчик?
– На юг, – указала Тенерия.
Она почувствовала страх, зашевелившийся в мозгу Адара.
– Ты собираешься и дальше следовать за ним?
Тенерия замялась, вспомнив, что Источник находился именно на юге.
– Нет. По крайней мере не сейчас.
Адар облегченно вздохнул.
– Так что ты теперь будешь делать?
Тенерия оглядела темный сад. Факелы горели у двери черного хода гостиницы. По небу плыла большая луна. На мгновение ей показалось, что из‑за валуна выглядывает спригган, но затем он исчез, а она все внимание сосредоточила на блокировке Зова, так что не могла отвлекаться на маленькое существо.
– Не знаю. А какие у тебя планы?
– Мне нужно идти на север. Как можно быстрее. Чем дальше я буду от Источника, тем лучше.
Ведьма кивнула.
– Я пойду с тобой. Помогу тебе, пока ты не будешь в безопасности.
Адар улыбнулся.
– Хорошо. Прямо сейчас?
Тенерия зевнула.
– Утром. Сейчас мне надо отдохнуть.
Улыбка Адара исчезла.
– Но, Тенерия, тебе нельзя спать.
– Да? – Она зевнула опять. – Почему?
– Потому что, если ты заснешь... – Он помолчал. – Твои чары могут действовать, когда ты спишь?
– Нет, разумеется, нет. – Она покачала головой.
– Тогда, если ты заснешь... – Он глубоко вздохнул. – Если ты заснешь, я улечу на Зов.
У Тенерии сжало сердце. Она ахнула.
Глава 23
Проснувшись, Думери обнаружил, что лежит на чем‑то мягком и теплом, а воздух пропитан запахом мыла и лаванды.
Наверное, прошло не меньше минуты, прежде чем он решился открыть глаза, а открыв их, увидел простой дощатый потолок.
Думери скосил глаза влево‑вправо. Он лежал в маленькой спальне, на перине, под теплым одеялом. За единственным окном виднелось синее небо. У кровати стояли раковина и два стула. Мальчик, похоже, его возраста смотрел в окно, оперевшись на подоконник.
Думери кашлянул.
Мальчик, коротко глянул на него, бросился к двери, что‑то крикнул на непонятном Думери языке, вероятно, на сардиронском.
Затем повернулся и уставился на Думери.
– Привет, – поздоровался тот.
Мальчик молча смотрел на него.
Послышались шаги, комната начала заполняться людьми.
Первым вошел старик. Ему никак не меньше шестидесяти, отметил про себя Думери. Когда‑то крупный мужчина, но уже ссохшийся, сутулый. Левая рука обрывалась у локтя, и из рукава туники торчала давно зажившая культя.
За ним появились дети, шумные, шустрые. Думери насчитал четверых, но мог и ошибиться, потому что они ни секунды не стояли на месте.
Последней вошла маленькая симпатичная черноволосая женщина. И осталась у двери.
Однорукий старик что‑то сказал на сардиронском.
Думери мигнул, попытался сесть, но сумел лишь приподняться на локте.
– Кто‑нибудь говорит..
.. – Фразу прервал приступ кашля. Откашлявшись, он начал снова: – Кто‑нибудь говорит на этшарском?
– Да, – кивнул старик. – Я, естественно, говорю. Правда, в последнее время он у меня не в ходу. Это твой родной язык? Сардиронского ты не знаешь?
Думери покачал головой.
– Это плохо. Малыши не поймут нашего разговора. – Он улыбнулся. – Может, оно и к лучшему. Когда я буду рассказывать им, о чем мы тут говорили, я кой‑чего приукрашу. Ты не возражаешь?
Женщина вышла из комнаты.
Девочка лет четырех дернула старика за тунику и задала вопрос на сардиронском.
Старик ответил, и Думери, кажется, уловил слово «Ethsharit».
Девочка задала второй вопрос, и старик покачал головой.
– Ku den nor Sardironis.
Ребенок раскрыл было рот, чтобы спросить что‑то еще, но старик поднял руку, показывая, что на сегодня достаточно. Думери предположил, что девочка хотела поинтересоваться, почему он и старик так странно говорят.
И действительно, больше вопросов не последовало, так что старик смог обратиться к Думери:
– А теперь, мальчик, скажи, кто ты и что привело тебя к порогу моего дома? Голодного, замерзшего, одетого в лохмотья, в которые ты превратил городскую одежду. Как ты оказался так высоко в горах?
Только тут Думери заметил, что на нем очень удобная фланелевая ночная сорочка. Спрашивать о том, куда подевалась его одежда, он не стал.
– Я – Думери‑из‑Гавани. Из Этшара.
– Какого Этшара? – тут же спросил старик.
– Этшара‑на‑Пряностях. – В голосе Думери слышалось удивление. Такого вопроса ему раньше не задавали.
Впрочем, и в столь далекое путешествие он отправился впервые.
Старик кивнул.
– Продолжай. Как ты сюда добрался?
Думери замялся, не зная, что сказать.
Признаться, что он следовал за Кеншером сыном Киннера? И что будет потом? Да и где он сейчас? В доме у площадки с драконами? Если так, то где Кеншер? Его ли эта ферма?
– Я заблудился, – ответил он.
Старик нахмурился.
– Где я сейчас нахожусь? И кто вы?
– Меня зовут Киннер, – ответил старик, и у Думери гулко ухнуло сердце. – Это Талгер, Калтен, Кирша, Шата и Тарисса, часть моих внуков. – Старик сначала указал на мальчика, что стоял у окна, когда Думери проснулся, потом на второго мальчика и на трех девочек. Вопросы ему задавала Кирша.
Черноволосая женщина вернулась с подносом, и старик добавил:
– А это Панча, жена моего сына.
– Я принесла суп. – По этшарски женщина говорила с сильным акцентом.
Думери тут же сел и, как только женщина поставила поднос на раковину, набросился на суп, наваристый бульон с морковкой и другими овощами. Никогда в жизни Думери не ел ничего более вкусного. На мгновение он оторвался от тарелки, чтобы выдохнуть: «Большое спасибо», а затем вновь заработал ложкой.
Лишь когда тарелка опустела, он поднял голову и увидел, что старик, женщина и пятеро детей смотрят на него. Наверное, они перешептывались между собой, но замолчали, как только он посмотрел на них.
– Большое вам спасибо, госпожа, – повторил он. – Очень вкусный суп.
Она пожала плечами, но на губах заиграла довольная улыбка.
– Ты рассказывал нам, как ты здесь оказался, – напомнил ему Киннер.
Думери, наоборот, не помнил, чтобы он рассказывал об этом, но он с детских лет понял, что спорить со взрослыми бесполезно.
– Я пришел пешком.
– Но зачем? – воскликнул Киннер.
Думери медлил с ответом. Очевидно, эти люди настроены к нему дружелюбно, приютили его, накормили, но, с другой стороны, существование этой фермы наверняка держится в секрете, а он вызнал этот секрет.