А где Гоша?
— Магоша? — переспросил Серега, с неохотой отрываясь от созерцания впечатляющей картины пробуждения диких пространств. — Там где-то… Штормит его.
— Ясно, — понимающе кивнул я. — И что дальше?
Серега не стал объяснять. Подошел к багажнику, на грязной крышке которого всё еще была видна корявая надпись «Помой меня», уперся обеими руками и попросил:
— Помоги. — И я помог.
Впрочем, особо напрягаться не пришлось — законы физики сработали прекрасно. Когда движок перевесил всё остальное, машина клюнула носом и полетела вниз. Перевернулась в воздухе два раза и грохнулась на камни. У меня аж копчик заныл в момент удара. Сильная, надо сказать, штука.
— В кино обычно взрывается, — заметил я, глядя на груду металла, которая несколько секунд назад была трехлетней тачкой со смешным пробегом по России.
— Так бак пустой, — пояснил Серега этакий афронт.
И в этот момент машина взорвалась — мы оба непроизвольно шарахнулись от края.
— А в сервисе сказали, что датчик отрегулировали, — укоризненно покачал Серега головой.
— Ты им, криворуким, больше верь, — усмехнулся я.
Пламя охватило машину и стало выжирать всё самое вкусное.
— Между прочим, сгорает выхлоп с двенадцати вагонов первого сорта, — скалькулировал я навскидку.
Серега скривился:
— Мелочи. Нужно будет — еще заработаем. Или мы не средний класс?
— Средний, — согласился я. — Основа общества. Опора режима. В вышло ему дышло.
— А потом, мы же сейчас на волю, — напомнил мне Серега. — А на хрена нам на воле все эти кандалы?
— Ну если на волю, то да, кандалы на хрен нам там не нужны, — согласился я и с этим.
А после достал свой мобильник и швырнул его вниз, стараясь угодить в пламя. Мол, лети, родной, ко всем чертям вместе со своим разводящим буратинок на бабло тарифным планом.
И сразу почувствовал, как приобрел еще одну степень свободы.
Серега одобрительно хмыкнул и — гулять так гулять! — повторил мой подвиг.
И тут, как раз в тему, нарисовался из кустов с пустым вопросом Гоша:
— Эй, чего вы здесь творите?
И, увидев весь этот остро пахнущий жареной резиной натюрморт в пейзаже, вмиг протрезвел.
— Fuck your mother all to hell! — вырвалось у него. — С ума, что ли, сошли, уроды!
— Не поминай маму всуе, — спокойно посоветовал ему Серега.
— Мне через три часа на само… Где моя борсетка, уроды?
— Там, — показал Серега вниз. — Была…
— Уроды крезанутые! — взвизгнул Гоша. — Там витамины… Drive's license! Паспорт с би… у-у-у!
Он начал носиться по краю обрыва, реально рискуя свалиться вниз.
Я пожал плечами, отошел в сторону, сел на поросший бурым лишайником былинный камень, закурил и стал наблюдать за напряженной беседой своих старинных корешей.
Разыгрывалась сцена, достойная как пера Шекспира, так, пожалуй, и кисти Айвазяна. Гошка был взбешен. Впрочем, это его бешенство было вполне предсказуемым: как сказал однажды Федор наш Михайлович, который Достоевский, ничего и никогда не было для человека невыносимее свободы.
— Успокойся, а! — рявкнул Серега на американского психопата. — Чего дергаешься? Сам в машину сел, никто силой не впихивал.
— Напоили, уроды, я и повелся! — начал, как водится, переводить стрелки Гоша.
— Подожди, я чего-то не понял, так ты свободный человек или как?
— Свободный, свободный! — проорал Гоша, брызгая на грудь Сереге ядовитой слюной. — Свободный, но…
— Вот давай только без гнилых отмазок.
— Суки вы, суки! Мне в четверг уже нужно быть в конторе. Понимаете?
— Всем в четверг нужно быть в конторе.
— Ни черта вы, уроды, не понимаете. У меня работа…
— У всех работа.
— Не-э-эт, ни черта вы всё-таки не понимаете! Там вам… Не здесь вам там! Если меня с этой работы под жопу… Если я очередной платеж… У-у-у, суки! Мне же кредит за дом отдавать нужно! Понимаете вы?!
— Уже не нужно. Отныне ты свободный человек, Магоша. Без всяких «но».
Тебе больше не надо бояться завтрашнего дня. И забудь ты наконец про свою кредитную историю. Я подарил тебе волю как осознанную необязательность. Или, если желаешь, необходимую бессознательность. Прими всё это с радостью. И не надо громких слов — я это для тебя бескорыстно сделал. Как говорится, от души.
— У-у-y, су… — схватился Гоша за голову.
— Сейчас спустимся и двинем туда. — Серега подошел к самому краю и показал, куда мы по его плану двинем. — Подыщем там, в долине, местечко укромное, дом себе срубим… Дом, милый дом. И заживем… На вольных хлебах…
И тут я — кстати, неожиданно даже для самого себя — запел из вагантов, дирижируя вытащенной изо рта сигаретой:
— «А-а-а-а вокруг такая тишина, что-о-о вовек не снилась нам. И-и-и за этой тишиной, как за стеной, хва-а-а-тит места нам с тобой…»
И пропев этот вот кусочек саундтрека к нашей истории, сладко так затянулся.
— Ррр-ы-ы! — раненым зверем зарычал американец и рванул на Серегу.
Серега увернулся, и бывший раб потребительского кредита чуть не рухнул вниз. И он, наверное, разбился бы, но Серега успел схватить его за полу пиджака. И рывком оттащил от пропасти.
И они сцепились.
Гоша наш помощнее на вид, покоренастей Сереги, но я на него ставить, честно говоря, никому не посоветовал бы. Серега на полторы головы выше, и руки у него очень длинные. Это в уличных, без правил, сечах большое, замечу, преимущество. Правда, у Гоши были кое-какие шансы в ближнем бою, но ближний бой еще ведь нужно навязать. Серега же достаточно легко освобождался от его клинчей, отступая всё время на несколько шагов назад.
А потом, Серега был спокойнее, ему злость глаза кровью не заливала — он Гошу ненавидел в рабочем порядке. И не пил он вчера. Ну, почти не пил. Хотя, с другой стороны, всю ночь за рулем провел, наверняка устал как собака. Но — всё равно.
В тот момент, когда я докурил свою первую за день сигарету, Гоша попытался ударить Серегу ногой по яйцам. Но Серега успел отскочить. Я одобрительно кивнул и прикурил вторую.
Почему, спросите, я их, самых близких мне по жизни людей, не стал разнимать? А зачем? Накипело у людей. Пусть, подумал, сбросят напряжение.
Пусть, решил, выплеснут, чего там у них друг к другу накопилось.
И к тому же, знаете ли, во всём этом было нечто такое сермяжное, взаправдашнее, нечто, можно даже сказать, эпическое — двое, понимаете, старинных друзей, которые ныне друг друга люто ненавидят, пытаются убить один другого на фоне широкоформатного рассвета. Ригведа, Калевала, Сказание о Фэт-Фрумосе и Сага о Конане-варваре в одном флаконе. И в натуре вдобавок. Картинка из времен, когда богов не было, когда люди были героями и сами были как боги.
Цепляло реально.
Типа:
Странные слышатся зовы Крови у края земли, —
Снова сплетатель песен С явью своею в разлуке, —
Это две куропатки В схватке кровавой бьются.
Знаю, нагрянет скоро Ссора костров Одина.
И я ведь знал, что они не убьют друг друга.
Не должны были.
А еще я знал про них то, чего никто про них не знал
Например, то, что Серега безбашенно любит Монтану, то бишь Светку Мальцеву. Светку-конфетку. Ту самую стервозную Светку, которую Гоша у него умыкнул. Сволочь. Увез втихаря в Штаты. И что обиднее всего — удержать ее там не смог, потерял. Сбежала она от него, б… конопатая, с каким-то отутюженным дантистом. И как в воду канула. Матка бешеная. Во-о-от. А ведь Серега ее любил! И неизвестно, как бы у них всё здесь сложилось, если бы не удалец Гоша. Может быть, хорошо бы всё сложилось. Может быть, научил бы ее Серега жить по-людски. Кто знает…
А вообще-то Светка меня тогда любила. Без гона. Сама однажды призналась. И цеплялась ко мне всё время. Особенно когда датой была. А я… Что я? Я не мог с ней. Ведь Серега… Он друг мой.