Равнодушные чужие лица мелькали, словно маски арлекинов. Каждый из них был поглощен собственными мыслями и делами, казалось, им не было никакого дела до того, что происходило вокруг. Знали ли они, что город больше не принадлежал им? Любили ли они его? Странный вопрос… Этот город невозможно любить, так же как невозможно любить вокзал. Даже те, кто родился здесь, постоянно мечтали уехать, скопить деньги на билет, добраться до космопорта и уехать куда угодно — лишь бы выбраться из этой чудовищной человеческой мясорубки.
Вполне возможно, Барнуд заслужил свою судьбу. Землетрясения, наводнения… С городами, в которых скапливается человеческая ненависть и боль, постоянно что-нибудь происходит, пожар, например… Но скупка? Кому он мог понадобиться, этот город, кому и для чего?
В который раз за эти последние два часа, с тех пор как я покинул космопорт и вышел из таксоробиля в центре Барнуда, я прокрутил в голове имевшиеся у меня шансы.
Фирма, скупившая город, наверняка знает о моем прибытии. Не обо мне конкретно, но о том, что прибыл агент со специальными полномочиями — она знает… Раз они сумели взять под свой контроль Барнудское отделение безопасности, значит, и специальные каналы связи им доступны. Возможно, они не сумели полностью расшифровать сообщение и поэтому меня не встретили в космопорту. Но как только я появлюсь на поверхности, как только заявлю о себе и своих полномочиях, в меня вцепятся мертвой хваткой.
В службе безопасности «Феникса» работали профессионалы. Из оперативных данных я знал, что они содержали нечто вроде небольшой армии, и теперь начал понимать, для чего она им понадобилась. Просто скупить город недостаточно. Чтобы полностью подчинить его себе, нужна сила, и она у них была.
Начальство, пославшее меня в это пекло, не представляло всей серьезности положения. Так что же мне делать? Плюнуть на свое задание, свернуть в первый попавшийся переулок и исчезнуть навсегда? Затеряться в пропахших дымом и масленым перегаром узких улочках? Превратиться в одного из бродяг без роду и племени? Что мне за дело до судьбы этого города? Почему я должен ради него рисковать собственной жизнью? Еще в космопорту, прослушав местные информационные каналы, просмотрев газеты, я понял, что опоздал. Сюда надо присылать армию, а не одного-единственного агента «с особыми полномочиями».
Я завернул в небольшое кафе, расположенное прямо в центре торгового зала, и заказал себе кофе со льдом. Кондиционеры не справлялись с охлаждением огромных площадей комплекса, и влажная жара снаружи просачивалась в помещение.
Большой запотевший бокал напитка вызвал у меня ностальгию по Земле. С тех пор как я стал агентом внешней безопасности, я бывал в метрополии не так уж часто. И, возможно, именно поэтому испытывал ностальгию в начале каждого нового задания, давая себе слово, что оно-то уж наверняка станет последним. Хотя в глубине души прекрасно понимал, что никуда не денусь от своей работы. Никто меня не заставлял поступать в специальную школу, и раз уж я выбрал себе специальность агента безопасности, нечего теперь плакаться, надо решить, как поступить в сложившейся ситуации.
У меня было два варианта дальнейших действий — медленный и быстрый. При медленном (и более безопасном) варианте я должен зарегистрироваться как эмигрант, устроиться на работу и постепенно, не привлекая к себе внимания, собирать информацию, пытаясь разобраться в том, что здесь происходит.
Плохо то, что в этом случае информация ко мне будет поступать весьма скудно и в сильно искаженном виде.
Слухи, разговоры, случайные знакомства… Этот вариант малоперспективен, но если я заявлю местным властям о своих полномочиях и попытаюсь получить доступ к информационным центрам, люди, сумевшие захватить целый город и не остановившиеся перед уничтожением нашего отдела, немедленно займутся моей персоной…
Кстати, почему я решил, что отдел полностью уничтожен? Это еще надо проверить. Отдельные явки могли сохраниться.
Я не спеша допил холодный кофе. На дне бокала теперь остались только прозрачные кубики льда, а сквозь соломинку уже начала поступать прозрачная, ломившая зубы жидкость. Тогда я решительно поднялся из-за столика.
Зеллингштрассе, восемнадцать, где располагалась наша самая надежная, хорошо законспирированная квартира, находилась в центре китайского квартала. Я никогда не мог понять, почему китайские кварталы возникают в любом новом городе и почему улицы в них, как правило, носят нарочито европейские названия.
Солнце уже скрылось за спинами небоскребов, и немилосердная жара несколько отпустила город. Увы, ненамного — раскаленные камни мостовых и стены домов все еще излучали жар. Однако для тех, кто родился в этом городе, температура в тридцать пять по Цельсию, наверно, казалась желанной прохладой.
Странные личности с собаками и тележками, нагруженными различной снедью, появились у входов в здания, на углах и под навесами небольших витрин местных магазинчиков. На улицах наконец-то показались пешеходы. Они брели не спеша, глядя себе под ноги, не обращая внимания друг на друга. Нигде так остро человек не чувствует своего одиночества, как в толпе незнакомых, спешащих по своим делам людей, старающихся не замечать друг друга.
Лица у большинства прохожих выглядели угрюмыми и замкнутыми. Барнуд не поощрял общения с незнакомцами, особенно здесь, в китайском квартале, славившемся своей изолированностью в любом мегаполисе. Неожиданно кто-то окрикнул меня.
— Эй, мистер! Хотите узнать будущее?
Взлохмаченный старый китаец с обезьяной на плече выглядел довольно жалко, но меня привлек его взгляд, холодный и оценивающий, с едва заметной искоркой тщательно скрываемой иронии.
— А ты знаешь будущее?
— Не для всех. Но ваше знаю наверняка.
Заинтересовавшись, я подошел ближе.
— Ты, однако, нахал. И откуда же тебе известно именно мое будущее?
— Вы ведь прилетели на «Гренаде»? Вы иммигрант?
Догадаться о том, что я прилетел на «Гренаде», не составляло особого труда. Я еще не успел снять с чемодана багажного ярлычка, а «Гренада» оказалась единственным звездолетом в космопорту. Все же подобная наблюдательность старого китайца удивила меня.
— И что же, у всех иммигрантов одинаковое будущее?
— Не у всех, только у тех, кто прилетел на «Гренаде». Так вы хотите узнать? Всего два кредоса.
Цена показалась мне непомерной, но любопытство в моей специальности — важный элемент профессионализма. К тому же оно не раз оказывало мне неоценимые услуги. Не став торговаться, я молча достал из кармана стопку мелочи и протянул старику две бумажки.
Он взял их небрежным жестом, словно делал мне одолжение, и дернул за хвост свою разомлевшую от жары мартышку. Та недовольно заверещала и несколько раз подпрыгнула на плече у хозяина, всем своим видом выражая негодование. Но в конце концов, успокоившись, принялась за работу.
Ее передние лапы замелькали с непостижимой быстротой, выделывая в воздухе странные кренделя. Когда магические пассы закончились, в руках у мартышки оказался небольшой желтенький пакетик с предсказанием. Она протянула его мне и с трагической миной на мордашке стала ждать, когда у нее заберут эту непосильную ношу.
Я готов был поклясться, что пакетик возник из воздуха. Животное ни к чему не прикасалось, и поблизости не было ни одного предмета, в котором могла бы скрываться записка.
Пожав плечами, я взял пакетик и собрался распечатать его.
— Не торопитесь, мистер.