Эффект, который произвели эти слова на Счастливчика Джека, был просто пугающим. Он вцепился обеими руками в стул. Налет беспечности и беззаботности исчез из его взгляда, юноша смотрел на Дэвона, как в жерло пушки, наведенной на него.
Глава 27
ПОБЕГ
— Моя сестра?! — проговорил наконец, задыхаясь, Счастливчик Джек. — Моя сестра?!
Дэвон поспешно стал продвигаться по пути, который ему удалось нащупать:
— Пруденс.
Джек оцепенел:
— Боже! Я-то думал, что вы и в самом деле знаете ее.
— О ней знает половина Уэст-Лондона.
— Половина…
— Пруденс Мэйнард ищет своего брата.
Счастливчик Джек побледнел:
— Она не должна была называть это имя!
— Потому что оно настоящее? — догадался Дэвон.
— Настоящее? Конечно нет, — огрызнулся Джек, но его голос при этом дрожал, а взгляд беспомощно блуждал.
У Дэвона возникла мысль, что все это не может быть правдой. Едва ли вероятно, что Счастливчик Джек не знает о появлении девушки в городе.
— Она знает, чем вы занимаетесь, Джек?
— Чем я занимаюсь? — повторил он со стоном. — Откуда ей знать про это? — Джек поднял руки и бессильно опустил их. — Одному Богу известно, зачем она сюда приехала, если только не для того, чтобы принести неприятности. Она всегда была большим специалистом по этой части. Но только не для меня! Не для меня!
Юноша опустил голову на руки, посмотрел вниз, а потом на Дэвона. Сейчас это был другой человек — так сильно он вдруг изменился, от былого безразличия не осталось и следа.
— Какое имя она дала мне?
— Мэйнард.
— Это не могла быть Пру! — со стоном произнес Джек.
— Но это так, Джек.
— Тогда она совершенно потеряла разум! Я хотел бы… хотел бы, чтобы ваш револьвер не дал осечки!
Дэвон кивнул:
— Понимаю. Вы полагали, что уехали так далеко от нее, что она вас не найдет?
— Полагал? Да я был уверен! Две тысячи миль по прямой — разве этого не достаточно? — Помолчав, он добавил: — Не так легко отыскать мой след. Но какое коварство у нее на уме? Чего она хочет?
— Мэйнард… — начал Дэвон.
Тот вздрогнул.
— Я не должен упоминать это имя?
— Да, если можно.
— Как вы понимаете, мне не хотелось бы ранить ваше самолюбие. Но как могло случиться, что вы не слышали о ней? По крайней мере половина города знает, как она пришла сюда и заманила меня в ловушку в лесу.
— Заманила вас?
— Ну да. Чтобы отыскать ее брата — Уилльяма Мэйнарда! Показала мне вашу фотографию. А Боксер Льюис был счастлив показать мне дорогу. Он ваш друг, как я понимаю?
— Боксер? Он — собака, но иногда бывает полезным. Да. Я знаю Боксера.
— Он должен был проводить нас, чтобы найти вас. Но конечно, вы все об этом знаете. Это ведь вы подстроили западню, в которую мы с Гарри чуть не угодили.
— Я? Западню? Первый раз такое слышу. Для меня это новость!
— Хотелось бы поверить вам, Джек.
— Поверить мне? Я не лгу, приятель! Могу поклясться вам. Ловушка? Никогда в жизни не ставил ловушек для людей. Мне просто не нужно было. Я всегда встречался с ними лицом к лицу, с оружием против оружия, как бы вы к этому ни относились!
Дэвон колебался. Слова юноши звучали правдиво, он не сомневался в этом. В Уэст-Лондоне ходило немало рассказов о Счастливчике Джеке, но ни в одном из них не говорилось о его подлости.
— Ну хорошо, — согласился Дэвон. — Видимо, она работает на кого-то другого. И это — банда, которая охотится за моей головой, Джек.
— Она никогда не сделает такого, — заявил Джек с уверенностью в голосе.
Дэвон улыбнулся:
— Мне что, приснилось, что меня направили в лес? Может быть, и пули мне тоже приснились?
Счастливчик Джек сделал жест отчаяния:
— Это была не Пруденс, а кто-то другой назвавшийся ее именем.
— Она выглядит словно ваша тень, Джек.
Парень скрипнул зубами:
— Если только Пру не сошла с ума, она не может сделать такое! Пру? Она неукротима как ветер, но прямолинейна как струна.
Дэвон откровенно признался:
— Рад был бы этому поверить.
— Поверьте же! Я знаю ее, как самого себя, и даже лучше. Она может переплыть бурную реку, если это будет нужно, но никогда не сделает нечестного шага. Просто не может. Это не в ее правилах, я вам говорю!
Уолтер с улыбкой покачал головой.
— Вы считаете, что я говорю неправду? — сказал Счастливчик Джек. — Я вижу, что вы откровенны со мной, Дэвон, и я даю вам слово, что тоже откровенен с вами. Я чуть не сошел с ума оттого, что вы мне сказали о Пру. Приехать сюда, использовать это имя, показывать мою фотографию… Она по крайней мере должна была догадаться, что этого нельзя делать. Бог знает, что еще может ей прийти в голову!
— А что, если она пытается заставить вас вернуться домой? — предположил Дэвон.
Счастливчик Джек понял, в чем дело, и сердито воскликнул:
— Так вот какая идея втемяшилась ей в голову! О, маленькая чертовка! Она хотела выманить меня на открытое место, чтобы потом взять голыми руками!
— А она может заставить вас уехать? — поинтересовался Дэвон.
— Она может заставить самого дьявола надеть домашние туфли и плясать, может вытянуть волоски из гривы льва, может превратить мальчика в мужчину и мужчину в мальчика.
— Верю, что может, — согласился Дэвон, чуть улыбнувшись.
Юноша остро взглянул на него.
— Вижу, вы готовы заболеть, — усмехнулся он. — Это будет лихорадка на семь лет, Дэвон, раньше ее ничем не вылечить.
— Вот она и подставила меня под пули для лечения.
— Снова я не узнаю ее! Не могу представить себе Пру такой, как вы о ней говорите, Дэвон! Порой она резкая, как удар хлыстом, иногда говорит колкости, но никогда не может предать, никогда не хитрит. Боже правый, никогда!
— Я могу ее увидеть? — спросил Дэвон. — Может, тогда она все объяснит.
Джек не ответил, он смотрел мимо собеседника, и глаза его вдруг сразу сузились. Этого было достаточно, чтобы заставить Уолтера обернуться, кроме того, позади него послышался еле различимый звук, будто под чьей-то ногой скрипнула половица.
В проеме открывшейся двери, которая вела из кухни в коридор, Дэвон увидел неясную фигуру человека, в руке которого поблескивала сталь.
Он бросился в сторону, выхватывая кольт, но человек в двери уже выстрелил с проклятием, потому что уже в тот момент, когда нажимал на спусковой крючок, знал, что промахнется.
За спиной Дэвона хлопнула дверь. Обернувшись, он увидел, что Счастливчик Джек ушел. В этом приключении ему тоже повезло! А когда Уолтер выскочил из задней двери дома, он услышал только топот копыт.
За дальним углом конюшни, в лунной дымке, он увидел всадника, который летел словно стрела, выпущенная из лука, и вскоре совсем исчез из виду. Но он не забрал ту самую, бурую кобылу. Несмотря на то что Счастливчик Джек очень высоко ценил эту лошадь, он ее не взял. Дэвон вздохнул с облегчением.
Но времени на раздумия не было.
Тот тайный убийца скрывался в доме миссис Пэрли. Дэвон побежал к передней двери дома, чтобы перекрыть ему путь к отступлению. Он успел подбежать как раз в тот момент, когда темная фигура с револьвером в руке перебежала улицу и остановилась в начале переулка, чтобы обернуться.
У Дэвона защемило сердце. Что он мог поделать в этом проклятом городе? Он не был настолько сумасшедшим, чтобы броситься в погоню за вооруженным человеком по лабиринту закоулков Уэст-Лондона.
Уолтер вернулся к бурой кобыле, поставил ее в стойло и в подавленном настроении прошел в дом, где встретил только что пришедших миссис Пэрли и шерифа.
— Удрал? — завопила миссис Пэрли. — Когда я услышала выстрел, то сказала себе, что пострадал бедный Дэвон, а эта дикая кошка продралась на волю. О, я никогда не видала таких, как он! Это слишком скользкий парень для вас, Нэксон. Бог ему в помощь! Надеюсь, он еще вернется на путь истинный. А он хорошо говорит, правда, Дэвон?
— Он ушел, — признал Дэвон. — Он хорошо говорил со мной, чтобы держать меня лицом к себе, пока кто-то другой не прошел через холл и не выстрелил в меня сзади. Я должен вам за это оконное стекло, миссис Пэрли!
— Ну да, должны, — согласилась она. — Но только, будьте добры, подсчитайте общую сумму, включив в нее стоимость гроба. Мне придется хоронить вас еще до того, как годовалые дети наденут длинные панталоны. На вашем месте, Дэвон, я бы уехала и переменила климат. Похоже, Дальний Запад вреден для вашего здоровья.
— Счастливчик Джек убежал, — вздохнул шериф. — Один из тех, кого бы я с радостью отправил на виселицу.
— Почему с радостью? — удивился Дэвон.
— Потому что он один из самых известных. У меня и так хватает забот с теми, у кого адский огонь в крови, а тут еще преступники вроде Счастливчика Джека, для которых убивать людей просто игра. Но он снова проскользнул у меня между пальцев. Пока! Я пошел домой спать. — И Нэксон тут же удалился.
— На сегодня все со Счастливчиком Джеком! — вздохнула миссис Пэрли. -
Но это вовсе не было концом, потому что на доске объявлений у почты весь Уэст-Лондон мог уже прочитать:
«Дорогие друзья!
Я пошел на Дэвона и чуть не лишился жизни. Он сохранил бурую кобылу, а я — больную голову. Но в нашей компании не один человек. В другой раз повезет больше.
Мои комплименты всем, особенно очаровательной миссис Пэрли и ее кофе.
Ваш покорный слуга
Счастливчик Джек».
Глава 28
ДЖИМ СОБИРАЕТ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
Старик Джим вошел в лавку мясника и увидел ряд висящих туш. Хозяин, с карандашом за ухом и топором в руках, кивнул ему.
Во второй половине дня в его работе было затишье. В лавку доносилось сонное жужжание города и стук двух молотков со стройки поблизости, похожий на болтовню праздных людей, пересказывавших друг другу слухи.
Но был и другой шум, от которого Уэст-Лондон не избавлялся ни днем ни ночью, — это беспорядочные звуки работы на прииске, в глубине ущелья. Временами оттуда доносились сильные удары, грохот которых отражался от скал и эхом раскатывался вокруг. Стук молотков о головки буров был похож на винтовочную стрельбу. Иногда крики десятников перемежались воплями злобы или боли.
Но сейчас на короткое время все звуки затихли — Уэст-Лондон спал. Только в салунах застряли редкие выпивохи. На улицах не было видно зевак. В три часа дня Уэст-Лондон выглядел как другие города в три часа ночи. Именно по этой причине мясник имел возможность уделить внимание случайному посетителю.
— Что бы вы хотели? — спросил он его. — Сегодня могу показать вам хорошие куски. Только что получил корову, могу предложить лопатку или филейную часть на бифштекс, если желаете.
— Я не хочу покупать никакого мяса, — ответил Джим. — Хочу посмотреть на туши коров. Кажется, я где-то уже такое видел.
Мясник был молод, с рыжими волосами. А его брови казались всего только бледными полосками на розовом пухлом лице. Как все люди его типа и комплекции, он был полон апломба и вот теперь, хлопнув левой рукой, покрытой красными пятнышками, по колоде для рубки мяса, рассмеялся.
— Да, могу себе представить это! — сказал он. — Наверное, для человека, всю жизнь проведшего в прериях, вид такого большого количества свежего мяса куда лучше, чем вид роз! Жить на томатах в банках и затхлом беконе не так здорово.
— Да, — согласился Джим, — просто одно удовольствие увидеть шесть коров, которые больше не создают трудностей для ковбоев и висят в ряд, с отрубленными головами. Правда, я бы сказал, что у коров не так уж много мозгов.
— Так и есть! — подтвердил мясник. — Думаю, по недостатку мозгов с коровой никто в мире не может сравниться. Но вы сказали, что видели такой товар раньше. Вы когда-нибудь занимались бизнесом? Или бывали в больших городах?
— Нет, нет, — ответил Джим. — Большие города для меня хуже яда. Только толкотня и шум.
— Послушайте! Уэст-Лондон тоже не тихий город…
— Ну да, — признал Джим. — Но это естественный шум, который производят люди, зарабатывая себе на жизнь. А в больших городах вы слышите шум железа по железу, и это, скажу я вам, очень быстро изнашивает душу.
Сказанное было уже выше понимания мясника, поэтому его взгляд стал безразличным, он даже зевнул:
— Вы сказали, что видели что-то похожее на это. Не можете сказать где?
— Это было давно, — начал Джим. — Я видел прерии, усеянные ими, видел красное на траве, красное на лицах и телах индейцев. Я и сам был красным, поэтому как-нибудь разбираюсь в этом.
Мясник облизал розовым языком губы, и глаза у него заблестели.
— Это была настоящая бойня? Думаю, они забивали их сотнями.
Мясник подпер голову рукой и кивнул Джиму, а тот принялся рассматривать туши.
— Мне кажется, вам нравится это мясо, да?
— Ну, не знаю, — пробормотал Джим. — Я бы сказал, что они росли в какой-то богадельне.
Мясник рассмеялся так, что даже чуть хрюкнул.
— Этой корове не более двух лет, — объяснил он. — Но посмотрите, как она плохо кормлена. В ней нет и пары фунтов жира. Бьюсь о заклад, что и в костях мало костного мозга. Ни одна приличная собака на них не польстится.
— Я тоже так думаю, — поддержал его Джим. — А вы понимаете толк в мясе, сынок.
— Может, и понимаю, — заявил мясник, гордо наморщив белесые брови. — А может, и ничего не понимаю. Но только вот что вам скажу. Эта корова из ближних мест, где ей не хватало корма.
— Ну-ну, — протянул Джим, — вы что же, считаете, что места вокруг нашего города нехороши?
— А вы полагаете, что они годятся для коров, да?
— Но люди говорят, что это так и есть.
— Хорошо, вот что я вам скажу. Поезжайте в Айову и посмотрите, какое жирное мясо у них, потому что там коров кормят кукурузой. Вы увидите что-то! Мясо, которое по зубам любому человеку! Оно прямо тает во рту. Натурально тает у вас во рту! — Он положил руку на живот и вздохнул. — Коровам нужна кукуруза или в достатке другой свежий корм, — объяснил мясник, глядя в мягкие, широко раскрытые глаза Джима. — Вы только гляньте на местных коров. У них совсем нет жира. Просто жалко смотреть.
— Я сказал бы, что вот эта молодая коровка получена с лугов, что вниз по реке, — рискнул предположить Джим.
— Вы так думаете? Почему вы так решили?
— Сам не знаю. Просто подумал…
— И неверно! — с горячностью возразил мясник. — Многие из вас, ветеранов, лучше разбираются в бизонах, чем в коровах. Говорю вам, эта корова не имела вдоволь зеленой травы.
— Не имела?
— Нет, не имела.
— Ну, в конце концов, это вы так думаете, — сказал Джим с неназойливым упрямством.
— Я так думаю? — вспылил юноша. — А вы полагаете, что знаете лучше меня, не так ли?
Старый Джим небрежно потыкал в рубец между ребрами туши, который выглядел так, будто это был след от колючей проволоки.
— Ведь от нее нет ни шкуры, ни волос, ни рогов, чтобы было о чем спорить, — продолжал Джим все с той же настойчивостью. — Нет ни копыт, ни тавро, ни знака на ухе. Как мог бы кто-нибудь ее распознать?
Мясник кивнул. Он был так зол, что в первый момент не мог произнести ни слова. Мелких людей всегда приводят в бешенство мелкие обиды.
— Да будь я проклят! — почти крикнул он. — Я купил эту корову со шкурой!
— Ах, в самом деле? — изобразил Джим удивление. — Она, случайно, не из той красной даремской породы, которую разводят там, вниз по реке?
— Красной даремской? — завопил мясник. — Да что вы, эта несчастная худая пегая коровенка не имела ни капли благородной крови! Она ни на что не годится, кроме колбасы, хотя пьяниц в этом городе может устроить и так.
— Пегая? — переспросил Джим. — Вы вполне в этом уверены?
— А почему же нет, черт побери? — заорал мясник. — Разве не я купил ее всего пару дней назад у Сэма Грина?
— В самом деле?
Мясник молчал, охваченный яростью.
— Ну, наверно, мне лучше пойти, — ухмыльнулся Джим.
— Может, и лучше, — многозначительно подтвердил хозяин лавки.
Вот так закончился этот дружеский разговор, и старина Джим вышел наружу, на солнце, пощурился немного, а потом зашагал вниз по улице, немузыкально насвистывая. Но как только он свернул за угол, тут же ускорил шаг и направился прямо к дому шерифа. Он нашел его работающим в саду, тот копал картошку на маленькой грядке. Услышав зов Джима, Нэксон поднял усталое, запотевшее лицо.