В палате два яруса для офицеров. Я, естественно, на втором, хоть нога как бревно. Рядом капитан из Джелалабада. Внизу - майор из Кандагара. Каждое утро его через окно затаскивали - "в стельку"… В один из дней уже и не проснулся, цироз… допился…
Чеки у всех были.
В кладовой тоже два больных:
- Откуда, ребята???
- Из училища…, из учебки.
- А что болит?
- Да так, насморк "гусарский".
Ба. Вспомнил. Тут же училище автомобильное, с учебкой прапорщиков. Совсем с этим Афганом забыл, что и "обычные" люди болеть "умеют".
Через девятнадцать дней мумие мне помогло, и печенке и ноге - я уже на выписке. Медкомиссия:
- Куда на реабилитацию, домой или в "Ферюзу", под Ашхабад?
- Конечно, домой!
- Ну, нихрена себе!!! - Первые слова отца при встрече в аэропорту.
Я его понимаю. Вся жизнь военная в штабах, сына отправлял, как порядочного: "с иголочки". А тут перед ним "чудо в перьях" - солдатские ботинки, в шинели лейтенантской до пят, подпоясанной портупеей, да в панаме, с полевой сумкой через плечо… Патруль из трехсотого "ВДВшного" полчка все не решался ко мне подойти. Такие
"экспонаты", наверное, не впервой в городе объявлялись. Ну да все это мелочи - самое главное живой.
Пока.
Дмитрий:
_ТРЕТИЙ ДШБ С ППД В КАЛАСАБИРЕ (БАРАКИБАРАК)._
Сороковая армия, за редким исключением, жила в палаточных городках. Одним из таких исключений был третий батальон 56
Десантно-Штурмовой Бригады. Он действовал отдельно и отдельно располагался на полпути из Кабула в Гардез, в бывшей миссии англиканской церкви, по соседству с кишлаком Суфла.
Вся территория была обнесена забором из того же материала, что и построенные внутри с полдюжины зданий (видимо из глинобитного кирпича с добавлением цемента). Дома в один этаж, два больших отданы под казармы личного состава. В тылу казармы седьмой роты и взвода
АГС находились столовая, продовольственный склад и пекарня. Отдельно располагались артиллеристы, санвзвод и хозвзвод - все в одном здании напротив входа в столовую. Штаб с жильем для комсостава батальона также находился в отдельном доме у западной стены. Напротив него - караулка с гауптвахтой. Далее: строение, используемое в различных целях, но официально числившееся как баня; большой туалет рядом со складом ГСМ; ворота; вдоль дороги, за которой текла река Логар, техпарк с техникой батальона, с многочисленными каптерками подразделений; в середине ограждающего его забора - КПП. Если смотреть от него влево, то взгляд упирался в задник обязательной трибуны с флагштоком, перед которой лежал щебенчатый плац. Примерно в полукилометре на юг, в сторону Гардеза, на сопке, господствовавшей над обширной долиной, был установлен пост, прозванный "Ласточкиным
Гнездом", главным вооружением которого служил стационарный крупнокалиберный ДШК (кажется трофейный, так как таких пулеметов на вооружении больше не было). Сопка была окружена минными полями.
Вела на пост единственная тропа. Примечательна сопка была еще огромной надписью на пушту. Якобы она переводилась так: "Мы еще вернемся!". Кто вернется, и зачем, было неизвестно. Хотя, если это была правда, то угроза обращена в нашу сторону.
Минные поля тянулись по внешнему периметру с севера и юга, на западе отступали к предгорьям, за речушку без названия, перед которой было организовано стрельбище, позиции артбатареи и ГРАДов.
Оборудованы эти поля были мотострелковой частью стоявшей здесь до прихода нашего батальона. Когда часть передислоцировали, минные поля остались, а их карту оставить, конечно же, ума не хватило. Поэтому несколько раз в год кто-нибудь обязательно подрывался на противопехотках - чаще местные жители, немного реже наши солдаты.
Горы возвышались в 3 - 5 километрах на запад, за ними скрывалась столица провинции - город Баракибарак, так никогда и не взятый нашими войсками.
С северной стороны, за забором, была обширная свалка. Место довольно опасное, где помимо бытового мусора и пришедшей в негодность техники, можно было найти практически любые боеприпасы из арсенала батальона - от автоматных патронов до артиллерийских снарядов. Однажды на свалке случился пожар, и потом не меньше недели продолжалась непрерывная канонада, гремели взрывы. В небо взлетали трассеры, рвались гранаты и мины, порой над головами свистели пули.
Поход в сортир, который был рядом со свалкой, в это время превратился в довольно опасное занятие.
Когда наступила тишина, то от нее действительно звенело в ушах.
За свалкой и минным полем был афганский кишлак Суфла, контролируемый, по крайней мере днем, "народной" властью. По ночам, для защиты органов этой самой власти совместно с сотрудниками ХАД, в
Суфлу выезжали 2-3 наши отделения на броне.
В восточную сторону, за дорогой и рекой, раскинулась обширная долина. Где-то там, под сенью едва видимых горных вершин скрывалась пакистанская граница. Здесь же разбросаны десятки враждебных селений, ближние из которых с нашей стороны контролировались разве что артиллерийским и пулеметным огнем. Попытки установить контроль административный предпринимались по отношению к этой территории с завидным постоянством практически ежегодно и имели вид армейских операций. Вне зависимости от успеха или неуспеха каждой отдельно взятой операции, Логар оставалась мятежной провинцией. Даже если удавалось утвердить кабульскую власть в каком-либо кишлаке, она долго там не удерживалась никогда. Наиболее длительный эксперимент удался в довольно крупном селении Хуши. Дошло до того, что его посетил московский журналист на вертолете, и вскоре в одном из номеров "Известий" появился внушительный подвал на третьей полосе под названием "Люди Хуши", о трудном, но поступательном становлении новой власти. После публикации прошло дней десять, и, под звуки дальней канонады, батальон был поднят по тревоге. Но помощь опоздала. Власть в Хуши переменилась. Даже не вступая в бессмысленный бой, подобрали уцелевших активистов и царандоевцев и вернулись назад.
____________________
- этот ДШК в качестве трофея был взят Владимиром Остяковым
(9-я Десантно-Штурмовая рота). Поначалу ДШК установили на БТРД девятой роты, до тех пор, пока духи, которые за ним специально охотились, не подловили его на мине, когда ходили мы на Малихейль, это чуть левее ущелья Вагджан. После этого ДШК был установлен стационарно в охранение на сопку. - Прим. Александра Тумаха.
Александр:
_ТРЕТИЙ ДШБ С ППД В КАЛАСАБИРЕ (БАРАКИБАРАК)._
Вернулся я в батальон 25 февраля 1982 года, после инфекции и месячного отпуска колонной из Кабула. Все управление батальона к тому времени сменилось. Практически полностью обновился офицерский состав. За эти два месяца операций не было, только колонны - обживались.
Удивительно, но колонна прошла без обстрелов и мин. Снег еще не сошел. Следы.
Вертушки не летали еще к нам, площадки вертолетной не было, ее построили "летуны" перед первыми Бараками по приказу армейского начальства.
Колонна подошла к батальону, я вылез с сумкой из машины. Вижу, старлей вдоль колонны идет с повязкой дежурного, расставляет часовых из караула, чтобы "братаний" между бойцами не было. Спрашиваю:
- Где комбат?
- А вон стоит у КПП.
Подхожу, докладываю по уставу. Прибыл и все такое. В его глазах недоумение, представляется:
- Техник 8 роты, прапорщик Лебедь. А НШ, на центральной дороге стоит.
Конфуз. Новый комбат еще из Союза не прибыл - Репко, а Каленов уже убыл в Брест по замене. Докладываю. Барышников (НШ) начинает меня строить. А я его тоже в первый раз вижу.