Она тогда увлекалась монстрами и все не верила, что зубы будут обыкновенные, костяные… Злилась на нас.
— Очень смешно, — сердито прокомментировала девочка.
— Обратите внимание на эту фотографию, Скальд. — Зира поднялась и достала с полки большое семейное фото в рамочке.
— Ну началось! — с гневом сказала Лавиния.
С фотографии Скальду улыбались совсем молодые Ронда с Ионом, Йюл и Зира. Прижавшись к матери, стоял шестилетний Гиз. Ион держал на руках премилую крошку в воздушном платьице — у нее был очень оживленный вид, одной ручкой она трогала пышный синий бант у себя на голове.
— Славная девочка, правда? У Лавинии почти не было волос, а очень хотелось надеть бантик, — поделилась Зира, — и я капнула ей на макушку капельку клея. Видите, какая она здесь довольная.
— Потом две недели ходила с бантом. Не могли отклеить, — сказал Ион.
— Положительные эмоции важнее, — отмахнулась Зира.
— Это что, вечер воспоминаний? — Лавиния чуть не плакала. — Знала бы, ни за что не села с вами ужинать! Кому нужны эти противные сюсюканья про младенцев?!
— Подождите, Скальд, — пообещал Гиз, трепля Гладстона за загривок. — Еще немного, и вы войдете к маме и бабушке в полное доверие. Тогда они расскажут вам, как рожали. Это любимая женская тема. Ну ничего, нервы у вас крепкие.
— Гиз! — воскликнула Ронда.
Зира засмеялась:
— Что ты хочешь, детка? Мальчик патологически правдив.
— И все-таки, как охраняется ваш дом? — спросил Скальд, когда после ужина мужчины отправились на прогулку по саду, где всюду — в траве, на дорожках, в прохладном ручье — копошились крохотные чистюли, поддерживающие порядок.
Сад был полон цветущих растений, птиц, в нем было много уютных уголков, тенистых беседок, каменных горок, засаженных цветами.
— Как обычно. Несколько степеней защиты, — ответил Йюл. — Звуковая, визуальная, тепловая, механическая… Естественно, с полным набором самых современных средств. Почему вы спрашиваете?
— Это тоже ваш родственник? — Скальд кивнул в сторону.
— Какого черта? — удивился Йюл.
На краю небольшого бассейна с плавающим фонтаном сидел незнакомый мужчина в синем джинсовом костюме и кормил рыбок. Он не обернулся на звук приближающихся шагов, словно плохо слышал или плохо себя чувствовал, и это настораживало еще больше.
Ион прибавил шагу — он узнал незваного гостя еще издалека. Когда Ион подошел, они несколько мгновений молча смотрели друг другу в глаза. Потом мужчина отвернулся и снова стал крошить в воду хлеб. Он бросил большой кусок и своей тонкой тростью подтолкнул кусок к рыбкам, которые жадно набросились на еду.
— Кормилец ты наш, — раздраженно сказал Йюл, — как ты сюда попал?
Мужчина с усилием, будто шея у него была деревянная, повернул голову, и Скальд наконец увидел его лицо — в нем не было ничего необычного, если не считать холодного безразличия в красивых серых глазах. На вид незнакомцу было лет тридцать, его коротко подстриженные темные волосы слегка вились, изящно очерченные полные губы привычно-брезгливо кривились. Застывшее холеное лицо напоминало расхожий киношный типаж героя-любовника — и от природы красив, и косметологи потрудились…
— Меня озарило, — протянул Йюл. — Сдается мне, Ион, что не так давно ты подпортил именно это лицо…
Мужчина равнодушно обвел их глазами. Он лениво поигрывал своей тростью. «Ему безумно скучно, — вдруг понял Скальд, — так скучно, что он с трудом заставляет себя удерживать внимание на людях, стоящих перед ним, и ему не хочется ни говорить с ними, ни двигаться. Начни они сейчас кувыркаться перед ним по дорожке, и то не удивится».
Незнакомец разлепил губы и приятным баритоном, неожиданно показавшимся Скальду знакомым, произнес:
— Никогда люди не могут ценить хорошее к себе отношение.
Неблагодарность — худший из людских пороков.
— Кажется, вы чередуете хорошие и плохие поступки? Напомните мне, господин Анахайм, последний после нашей драки ваш хороший поступок, который должен был вызвать у меня слезы благодарности, — сказал Ион.
— Я оставил вас в живых.
— Вот как? А почему, кстати?
— Из расположения к Эпиналь. — В голосе гостя прозвучали издевательские нотки.
— Понимаю. Вы помогли ей появиться на свет.
Анахайм слегка нахмурился, но даже и это сделал через силу, через скуку. Трость в его руках совершила несколько резких оборотов и снова застыла. Хотя Ион говорил с иронией, Скальд почувствовал его тревогу. Йюл отступил на шаг назад и едва заметно напрягся — так делают бойцы, ожидающие нападения.
— Кто разрешил вам появиться у меня в доме? — спросил Ион, борясь с раздражением. — Кто звал вас сюда?
— Вы. Вы пригласили меня расплатиться. Не хочу, чтобы меня считали недееспособным. Я в состоянии платить свои долги.
Анахайм достал из кармана бумагу и подал Иону. Ион развернул и просмотрел ее — это была дарственная на Селон.
— Но этой планеты не существует!
— Уже существует. Я объясню. Видите ли, господин Регенгуж-ди-Монсараш… кстати, какое древнее у вас имя… очень достойный аристократический род, появившийся здесь, если не ошибаюсь, во времена четвертой волны колонизации… или даже третьей… Так вот, планета Селон находится там, куда наши корабли залетают очень редко. Вы понимаете? Не исключен контроль за ней со стороны чужих… Вообще у нас было подозрение, что на Селоне находятся огромные залежи алмазов. К сожалению, это не подтвердилось. Надеюсь, теперь вам понятна некоторая моя… э-э… страстность, которую я так неосторожно продемонстрировал вам? Алмазы — это ведь не фунт изюму, понимать надо. Ну, — Анахайм чуть переменил позу. — Владейте. Ничего не поделаешь. Раз проиграл, значит, проиграл. Тетушке передавайте привет. Я пришлю ей свежих рачков с Огастина.
Ион переглянулся со Скальдом и Йюлом.
— А вы не передумаете? — сказал Йюл. — Вы какой-то непоследовательный: одной рукой даете, другой отнимаете. Сейчас дарите планету, а потом с досады откусите Иону ухо.
В глазах Анахайма мелькнул слабый интерес.
— Какой вы злопамятный, господин Йюл… Не думал, что вспомните.
— Такое не забывается. Мы потеряли часть наших постоянных клиентов, а утраченное доверие вернуть очень трудно.
Словно из-под земли, черным лохматым облаком перед Анахаймом вдруг возник Гладстон. Он запрыгнул на низкий парапет фонтана и уставился на гостя. Анахайм усмехнулся.
— Дорогие у вас игрушки… Ну, между нами говоря, мы можем это себе позволить, правда? — доверительно обратился он к Иону. Тот промолчал. Анахайм взглянул на Скальда. — Я вижу, и господин Икс затесался к вам в компанию.
— Насколько мне помнится, мы незнакомы, — холодно ответил детектив.
— Это вам только так кажется. — Голос у Анахайма стал еще неприятнее. — Будьте осторожны в выборе друзей, любезный. Ну что ж, мне пора. Не забудьте оповестить всю галактику, что мы в расчете, господин Регенгуж. Ди-Монсараш.
Он протянул к своей трости руку, чтобы взять ее, но Гладстон молча вцепился зубами в средний палец на правой руке Анахайма — нападение было по-змеиному быстрым. По руке побежала кровь. Анахайм приставил конец трости, которую схватил другой рукой, к груди собаки, и сильный разряд окутал ее синим пламенем, но пострадал только сам Анахайм — он громко вскрикнул от боли.
— Фу! — опомнившись, закричал Ион на Гладстона. — Пошел!
Пес тут же выпустил палец и спрыгнул на землю. Анахайм бросил на мужчин тяжелый взгляд и, тряся пораненной рукой, зашагал к выходу из сада. Гладстон побежал за ним, обнюхивая дорожку.