– Если вдруг надумаешь, найдешь меня в этом отеле. Завтра в полдень я уезжаю. Прощай, Джил.
Реналь протянул руку, и Сэндерс нехотя ответил на рукопожатие. Вниз комиссар спускался один, Сэндерс провожать его не пошел. Вскоре хлопнула входная дверь, и грузная, неуклюжая фигура комиссара показалась на садовой дорожке. Он шел, понуро опустив плечи: замысел, на который Реналь возлагал столько надежд, кончился полным крахом.
– О Боже!..
– Да, Клод Реналь – опасный противник, – повысил голос Сэндерс, окидывая неприязненным взглядом собеседника, – но не следует предаваться преждевременной панике, Миллер. Во‑первых, все, что нам сообщил Реналь, – всего лишь его домыслы…
– Но ведь это правда!..
Сэндерс усмехнулся.
– Об этом знаем только мы с вами, Миллер. Версия Реналя не подтверждена ни одним достоверным фактом, ни одним доказательством, и ему это отлично известно – иначе он не стал бы проводить расследование частным образом, а подключил бы к делу сыскную полицию. Нет, Клод Реналь отлично понимает, что он одинок в своих поисках, потому и обратился за помощью ко мне. Самым уязвимым местом во всей этой истории остается шрам Риччи, но и здесь положение не так уж безвыходно, как это может показаться на первый взгляд. Можно, если постараться, найти объяснение и зарубцевавшемуся шраму, которого еще вчера не было.
– Да какое же здесь может быть объяснение?!
Сэндерс снова усмехнулся.
– Еще великий Холмс говорил, что не существует таких событий, для которых человеческий разум не смог бы найти объяснений. Читали Конан Дойла, Миллер?
– Мне не до шуток, господин Сэндерс.
– А я и не шучу. Если Риччи не круглый идиот, то, будучи припертым к стене, вполне может предложить следующую версию. В уличной драке он получает удар ножом по лицу, затем, не теряя ни минуты, спешит за помощью к знакомому экстрасенсу, и тот в два счета рубцует шрам какими‑нибудь пасами, заклинаниями или черт знает чем еще. Вы наверняка наслышаны о возможностях нынешних экстрасенсов. Так вот, попробуйте доказать обратное, если Риччи будет стоять на своем.
Вы наверняка наслышаны о возможностях нынешних экстрасенсов. Так вот, попробуйте доказать обратное, если Риччи будет стоять на своем. Уверен, ни одна медицинская экспертиза не возьмется за это.
– Хорошо, пусть будет по‑вашему, – сдался Миллер, – но ведь есть еще показания Пьера Лебона! От них так просто не отмахнешься.
– Как раз наоборот, Миллер, – возразил Сэндерс. – Учтите, человека, давшего эти показания, не существует… Нет, разумеется, Пьер Лебон жив и здоров. Просто он уехал, скажем, в Новую Зеландию по делам своей фирмы. Или на остров Калимантан. Внезапно собрал вещички и укатил неведомо куда. Ведь тело его не найдено? Так какие же основания считать его мертвым, тем более убитым? Да никаких, черт возьми! Вот и пусть полиция рыщет по всему свету, разыскивая ценного свидетеля. Что ни говорите, Миллер, но в этом деле Левьен проявил удивительную расторопность. Исчезновение Пьера Лебона – если, конечно, допустить, что именно Шарль Левьен причастен к исчезновению дегустатора, – было единственным выходом из создавшейся ситуации. Для дилетанта это весьма предусмотрительный шаг.
Сэндерс снова наполнил свой стакан спиртным.
– Вы слишком много пьете, – произнес Миллер, следя за манипуляциями босса.
– Не ваше дело, – грубо отрезал тот. – Лучше подумайте о себе. Что вы теперь намерены делать?
В глазах Миллера появилось отчаяние.
– Не знаю, господин Сэндерс…
– То‑то и оно, что не знаете. – Сэндерс опорожнил стакан. – Вы уверены, что хоронили именно вашего двойника?
– Абсолютно. Я видел его лицо достаточно близко, как раз в тот момент, когда процессия проходила мимо меня.
– Проклятье!
Ганс Миллер подался вперед и зашептал, выпучив глаза:
– Я был там пятого сентября… Именно пятого сентября, три года назад, я сшиб того мальчонку… Насмерть! А он, – Миллер кивнул в сторону окна, – спас его, разбившись сам…
Миллер всхлипнул.
– Не распускайтесь, Миллер! – строго потребовал Сэндерс и брезгливо поморщился.
– За этого мальчонку меня и приговорили к смерти, – отрешенно продолжал Миллер, не слыша Сэндерса. – Так что же я выиграл? Что получил взамен? Ничего… И там, и здесь – одна смерть. Только здесь,
– он снова кивнул в сторону окна, – смерть героя, а там… там – смерть труса…
– Довольно!
– Майор Гросс обманул нас: здесь не так, как у нас. Здесь совершенно иной мир, во сто крат лучше. Неужели вы сами не видите, Сэндерс?
Сам этого не заметив, он опустил слово «господин», и это упущение не осталось незамеченным Сэндерсом.
– Ваша правда, Миллер, – мрачно произнес он, – прямого тождества здесь нет. И именно на мелочах мы и горим. Но в вашем деле, Миллер, вина полностью лежит на вас. Вы должны были прибыть в Цюрих самое позднее четвертого сентября.
– Я прибыл туда третьего, но… но рука не поднималась… на самого себя.
– Ваша идиотская сентиментальность поставила под угрозу срыва всю операцию. Учтите, Миллер, если акция сорвется по вашей вине, реабилитации вы не получите и приговор будет приведен в исполнение.
– Знаю, – чуть слышно отозвался Миллер, – но теперь я согласен на все, даже…
– Возьмите себя в руки, Миллер! Не забывайте, что у вас семья.
Миллер затравленно посмотрел на Сэндерса, в глазах его сверкнул злобный огонек и тут же погас.
– Да‑да, семья… – глухо произнес он. – Что я должен делать?
– То, что предписано планом операции: беспрекословно подчиняться мне, – четко ответил Сэндерс.