– Остановитесь, Следователь!.. – широкоплечий человек в спортивном костюме и темных очках догнал, наконец, худощавого велосипедиста, притормозившего на обочине затянутой еще утренним туманом парковой дорожки и, не без недоумения взиравшего на подбегающего к нему чудака.
– Вы меня с кем‑то путаете, – добродушно отозвался он, явно намереваясь возобновить свою поездку. Я не работаю в прокуратуре. Если...
– Да, я знаю, мистер Санди. Вы здесь в отпуске. Тем не менее, примите, все‑таки привет от Ника Линдермана...
– Не припомню такого... – велосипедист, ледяной взгляд серых глаз которого не слишком гармонировал с добродушной мимикой, действительно был Следователем пятой категории Каем Санди. Но знать это полагалось лишь трем людям на старушке‑Земле. Четвертый не был предусмотрен. Тем более такой, что горланит о секретах Управления на милю окрест.
– Из фирмы "Глория". Вы помните такого? – несмотря на основательную пробежку, которую заставил его проделать не желавший откликаться на свои настоящие имя и должность человек на велосипеде, атлетически сложенный обладатель почти классического носа, украшенного черными очками, не выглядел запыхавшимся. Раздосадованным и только.
Кай с трудом удержался от того, чтобы выдать и свою досаду. Условные слова о несуществующем, скорее всего, в природе Нике Линдермане и его фирме мог произнести только личный представитель шефа Сектора. Что означало какие‑то серьезные известия. Скорее всего, неприятные.
– Все равно, не сказал бы я, что очень хорошо помню этого человека, – отозвался он, не без злорадства принуждая собеседника назвать резервную кодовую фразу.
– А вот у него сохранились наилучшие воспоминания о том... О том как вы провели время за покером в Восточном экспрессе... – с явным нетерпением слепил тот свою реплику.
"Покер и Восточный экспресс... Ладно, не стоит дальше мучить человека", – прикинул Кай.
– Теперь припоминаю. У него, если не ошибаюсь, были какие‑то интересы в Лунных Оранжереях?
– Вот именно, Следователь, в Лунных Оранжереях... – собеседник облегченно вздохнул, получив, наконец, положенный отзыв. – Господин Литлвуд предупредил меня, что вы – большой формалист, но вы превзошли мои ожидания, мистер Санди... Мне три квартала пришлось за вами гнаться. Хотел застать вас в гостинице, но вы, оказывается, любитель браться за дело спозаранку... Пройдемте в мой кар – нам надо торопиться...
– У меня другие дела, господин э‑э...
– Дель Рэй. Гвидо Дель Рэй, капитан Планетарной Контрразведки, ‑
собеседник профессиональным жестом предъявил Каю свой идентификатор, – можете меня называть просто Гвидо... Нам предстоит работать в паре...
– Простите, но я не уведомлен о том, что вас собираются подключить... – Следователь спрыгнул с велосипеда и, придерживая его рукой, зашагал вслед за собеседником в сторону притулившегося невдалеке не по правилам припаркованного кара. Строго говоря, автомобилю вообще нечего было делать в центре Женевы. Только сине‑белая разрешающая наклейка как‑то извиняла его присутствие в зоне велотранспорта.
– Подключают вас, Следователь. Не меня... Что касается ваших забот, связанных с операцией "Сон", то можете о них забыть... – Гвидо нырнул в кар и жестом пригласил Кая садиться рядом.
Тот пристроил велосипед у обочины и последовал этому приглашению.
– Вот, ознакомьтесь, – Гвидо протянул Каю белый прямоугольник
мнемокарты, украшенный пломбами‑печатями Планетарной Контрразведки и Управления Расследований.
Кай набрал на сенсорной клавиатуре свой код и приложил к прямоугольничку сенсора безымянный палец. На девственно‑белой поверхности карты появился текст.
Приказом по Управлению, Следователь пятой категории Кай Санди начиная с двадцати трех часов, тридцати минут истекших суток отстранялся от руководства операцией "Сон" и участия в ней, ввиду необходимости включения его в объединенную группу по расследованию обстоятельств смерти Ли Окамы – Чрезвычайного и Полномочного Посла Федерации Тридцати Трех Миров. Со стороны Планетарной Контрразведки, взаимодействие с Каем Санди поручено осуществлять капитану Гвидо дель Рэю. Материалы по операции "Сон" поручено было сдать, личные записи – уничтожить.
– Ну что ж, – сказал Кай – больше самому себе, чем Гвидо. – Материалы остались в группе. Записей при себе не держу. Хотелось бы посоветовать кое‑что, напоследок, ребятам...
– Не беспокойтесь, – успокоил его капитан дель Рэй, трогая кар с места, – с двух часов ночи дело уже взял довольно опытный ваш коллега... С этакой смешной фамилией...
– Коль скоро я от этой операции отстранен, то знать его фамилию мне не следует, – холодно остановил его Кай. – Почему вы, кстати, не воспользовались обычным блоком связи, раз уж столь вольно относитесь к режиму секретности? На худой конец, существует кодовый канал...
– Я, знаете, не сподобился быть допущенным к кодовому каналу вашей группы, а вас решил застать лично – очень уж поджимает время... Вы еще сможете связаться со своими друзьями с дороги, если хотите передать им что‑нибудь...
– А в чем, собственно, причина такой спешки? И почему именно без моей персоны не может обойтись данное расследование?
Пугая тучных сонных голубей, кар развернулся на рассветно‑пустой площади и, вырвавшись из исторического центра города, устремился к выезду на скоростную магистраль.
Глядя на начавший сливаться в сплошные полосы пейзаж, Кай с какой‑то горечью подумал, что так вот всегда и бывает – после этапа ломания головы, после построения сложнейшей и в то же время безупречно надежной схемы операции, после кропотливой подготовки и проверки всех элементов хитроумной ловушки, тебя кидают в новую, плохо проваренную кашу, а спусковой крючок доверяют нажать коллеге со смешной фамилией.
Нет, он не слишком боялся, что новый руководитель провалит дело – слишком хорошо оно было подготовлено, да и дураков в Управлении не держали (он только не мог припомнить, у кого из отличных специалистов слежки и анализа, из тех, что могут заменить его, фамилия посмешнее). Как только его "крестник" Дмитрий Шаленый покинет здешнее исправительное заведение, след его будет взят, и непременно приведет к где‑то относительно недалеко припрятанному странному сокровищу, которое примерно шесть лет назад то ли по воле Провидения, то ли по идиотской случайности попало в руки нынешнего клиента Женевской тюрьмы. Называлось оно просто "Документ Каррозерса" и являлось предметом вожделения прежде всего темной, полуподпольной громады Комплекса. Не прочь завладеть этими бумагами были и Мафия, Движение за защиту прав человека, многочисленные средства массовой информации и бог весть кто еще. Разумеется, правительство Федерации было не на последнем месте в этой очереди, но как всякая государственная структура норовило не заплатить ни гроша, а загрести жар руками Управления Расследований. Это, конечно, было уже своего рода утопией. Даже у Академии наук нашлось бы несколько лишних миллионов кредиток, чтобы заплатить за материалы, пусть неполные, о грандиозной биологической программе исследований, которые группа Каррозерса осуществила где‑то перед самой Последней Войной. И сами исследователи и даже та планета, где эта, во многом преступная по теперешним меркам программа была осуществлена, были, скорее всего, сметены ядерной катастрофой Конца Империи.